Понимание того, что Орден держит в руках - что он лично держит в руках - двух ценнейших заложников, и не может извлечь из этого достаточно пользы, отнюдь не располагало к благодушию. Вэнь Цюнлинь слишком ясно дал понять, что не готов к взаимовыгодному диалогу. Несмотря ни на что. Гуанъяо хотел бы верить, что к этому привели не его ошибки, и всё же у него возникали сомнения. Быть может, он выбрал не тот рычаг. Брат и сестра Вэнь были очень близки ранее, но что-то могло измениться, и информаторы могли ошибаться. Возможно. Тогда какой сработал бы лучше? Проклятые мертвецы разорвали старейшину Илина, не оставив ни клочка - ни тела, ни души. Не оставив самых очевидных вариантов. Играть вслепую было увлекательно, но не эффективно. Если бы все зависело только от него, Гуанъяо, быть может, пожертвовал бы последним ради первого. Но отца не интересовал азарт, ему нужен был результат. А Яо нужен был другой путь.
Эта камера отличалась от других. Не только тем, что была расположена вдалеке от них. По большому счету, ее сложно было назвать камерой. Чэнмэй как-то заметил, осматривая эту часть тюрьмы, что кто из предыдущих глав Ордена выстроил себе резиденцию под землёй. Всё то же самое, что наверху, только позолоты меньше, и от прудов с в жару не несет рыбой. Это было метко, как и всегда. Обстановка была лишь немногим скромнее, чем в гостевых покоях Башни. Здесь не хватало разве что солнечного света. И свободы, конечно, но слишком многие всю жизнь проводили в условиях куда менее комфортных, так что жаловаться на неудобства было бы в высшей степени цинично. До сих пор от новой гостьи жалоб не поступало. Быть может, из-за того, что до сегодняшнего дня её держали в полусне: сначала Гуанъяо хотел получить всё, что мог, от её брата. Что же, пожалуй, пришло время поговорить и с ней.
Обманчиво легко открылась дверь, пропуская его в покои. Пусть возможности ждать приглашения не было, он сделал всё возможное, чтобы гостья не чувствовала себя неловко: приказал с вечера не добавлять в её воду травы и предупредил о визите. Едва ли это было достаточно, чтобы сломить упрямство, но должно было заложить неплохой фундамент для разговора.
- Дева Вэнь, - Яо сложил руки в приветственном поклоне. - Прошу простить меня за то, что не мог раньше достойно поприветствовать вас в Башне Кои. Надеюсь, вы не испытывали недостатка в чем бы то ни было, находясь у нас в гостях?
Едва ли у Вэнь Цин были причины испытывать благодарность в отношении ордена Ланьлин Цзинь. Или в отношении лично Цзинь Гуанъяо. Но и поводов для ненависти не было, если, конечно, не считать поводом Низвержение солнца. В своё время глава Вэнь отзывался о родственнице как о человеке весьма рассудительном, пусть и себе на уме. Рассудительном и увлеченном. Теперь другой Орден мог предложить ей возможности развивать это увлечение. Очень широкие возможности. Наверняка ее искусства лекаря хватило бы и на то, чтобы уйти из жизни добровольно. В этом Гуанъяо её ограничивать не собирался: откажись она от взаимовыгодного сотрудничества, дева Вэнь всё равно была бы бесполезна. Однако сначала он хотел показать ей перспективы.
- Полагаю, у вас могли возникнуть вопросы. Я готов ответить на них. И обсудить условия вашего дальнейшего пребывания здесь.

Гуанъяо знал о деве Вэнь куда меньше, чем хотел бы. И всё, что знал, было чужим мнением: составить собственное до сих пор у него не было возможности. Поэтому он мог лишь предполагать, как она поведет себя при встрече. Чуда и безусловного понимания, конечно, не ожидал, но и того, что гостья не оправдала худших опасений, уже было достаточно. Для начала. Он улыбнулся в ответ на замечание о сне, отмечая, что душевные силы собеседницы не так уж подорваны, если она находит в себе силы для иронии. И чуть заметно нахмурился, услышав, что гостье не приносят чай. Вероятно, надзиратели решили, что это совершенно ни к чему человеку, проводящему большую часть времени в бессознательном состоянии. Решение объяснимое, но ошибочное. Досадное упущение, которое лишний раз демонстрирует неспособность большинства людей действовать без постоянного руководства и тщательного контроля.
- Нет нужды. Я не отниму слишком много вашего времени, если вы не пожелаете.
Это, в свою очередь, подразумевало необходимость говорить прямо. В большей или меньшей степени. Яо сел на предложенное ему место напротив Вэнь Цин. Она и сама, по всей видимости, предпочитала держать всё под контролем. И, конечно, роль гостьи её тоже не особенно радовала. Быть может, даже меньше, чем роль пленницы, а может, она и вовсе не ощущала различий. Тем не менее, они существовали и, при необходимости, могли стать более наглядными. Гуанъяо вовсе не хотел, чтобы эта необходимость проявила себя. Более того, он рассчитывал на благоразумие гостьи. Впрочем нет, едва ли это было подходящим словом. Скорее на то, что её приоритеты не будут общепринятыми и банальными. Слишком уж много общепринятого и банального было вокруг, чтобы не надеяться найти искру чего-то иного. Часто безуспешно, и всё-таки неустанно искать её.
- Ваши заслуги как целителя известны. Часть ваших заслуг, во всяком случае: я уверен, что кроме тех ваших трудов, которые нам удалось спасти из библиотек Безночного города, были и другие.
Их, вероятно найдут. В хранилищах каких-нибудь незначительных орденов, не способных понять их ценности, схвативших то, что первое подвернулось под руку, когда и они наконец смогли добраться до Знойного дворца. Не следовало допускать туда невежд, но в водовороте войны и долгожданной победы, в порыве разделенного триумфа и неожиданных почестей, среди множества навалившихся забот - возможно ли было уследить? Если бы это и в самом деле было возможно, Яо не допустил бы в первую очередь того, что Вэнь Цин - ценность куда как большая, чем написанные ею книги - ускользнула из рук. И её брат на тропе Цюнци... Подумать только, скольких сложностей можно было бы избежать.
Нет, думать об этом ни к чему. Сожаления о прошлом бесполезны. А тогда, когда наконец появляется возможность исправить ошибку, попросту глупы. Гуанъяо встретил взгляд собеседницы - спокойный, почти умиротворенный взгляд, в котором невозможно было прочесть ни единого вопроса. Любопытно, придумала ли гостья ответы или попросту потеряла интерес. Или, возможно, ждёт, пока ей преподнесут готовые, когда её попросят принять их? Если так, то она не слишком далека от истины, но ей потребуется терпение и способность верить. Не такая уж высокая плата за надуманную гордость, хотя для кого-то неподъёмная. Он смотрел Вэнь Цин в глаза лишь мгновением дольше, чем это позволяли рамки этикета, затем продолжил.
- Многим это показалось бы сомнительным, но поверьте, Ланьлин Цзинь не склонен к пустому расточительству, особенно в том, что касается талантов - невосполнимого и ценного ресурса. Увы, мне приходилось видеть, как на пути таких талантов появляются препятствия - часто иллюзорные и, тем не менее, непреодолимые.  Дева Вэнь, могу ли я надеяться, что ваша увлеченность делом будет сильнее идеологических разногласий?

В самом деле, идеологические разногласия с главой Вэнь много кому не мешали искать - и, что немаловажно, находить - в союзе с ним личную выгоду. Об этом старались не говорить вслух, об этом вообще старались забыть. Как забывали о том, сколько побед удалось одержать лишь благодаря верному союзу кланов человеку на службе у Вэнь Жоханя. Достаточно вспомнить, как наливались кровью глаза дагэ, стоило намеку на подобное мелькнуть в разговоре. Как легко вынес он приговор, отказался защищать ту же деву Вэнь, ссылаясь на то, что она не противилась приказам главы клана. Как будто этим приказам можно было противиться! Как будто нет никаких обстоятельств, лишь доблесть и сияющая честь.
Повторить те внешние обстоятельства, которые устроил для своей талантливой родственницы Вэнь Жохань, Гуанъяо было не под силу. Он мог лишь создать условия, которые подстегнут обстоятельства внутренние. Те самые увлеченность, интерес, азарт, присущие любому ученому. Могло ли их быть достаточно, чтобы забыть о пусть и праведном, но таком бессмысленном в положении девы Вэнь гневе? Стоило испробовать все методы прежде чем признать идею нежизнеспособной и найти гостье другое применение.
- Разве Ланьлин Цзинь не делал всё возможное для того, чтобы талант молодого господина Вэя не был потерян для мира? Так далеко зашел в своей вере в силу этого таланта, что, ради его ценности, заплатил за это высочайшую цену. Принял на себя удар, чтобы заклинатели в очередной раз убедились в опасности Темного пути. И даже после этого...
Гуанъяо покачал головой. Скорбь на лице и в голосе стала неотъемлемой частью траурных одежд. Настолько привычной, что он сам уже не вполне понимал, настоящая ли она. Жалел, что у него теперь нет брата - или он жалел об этом ещё тогда, когда Цзысюань был жив?
На лице гостьи скорби не было. Быть может, на дне её зрачков, но дева Вэнь не позволяла заглянуть так глубоко, то и дело скрывая взгляд. Если это была лишь маска, оставалось восхищаться тем, что она находит силы удерживать её. А может, и наоборот, черпает из неё силы. Когда останки её клана стояли в ожидании смерти на ступенях Башни Кои, от них исходила лишь та решимость, которая бывает присуща сломленным. Теперь же гостья изъявляла готовность обсуждать условия. Хороший знак, если, конечно, не просто насмешка. Кое-кто считал забавным поторговаться прежде чем наотрез отказаться от любого компромисса.
- К счастью, таланты девы Вэнь имеют другую природу. Целительную, если не сказать чудотворную. И переоценить их слишком сложно. Едва ли без их участия даже Старейшина Илина смог бы вернуть мёртвого к жизни. Впрочем, возможно, жизнь молодого господина Вэня и не прервалась тогда на тропе Цюнци. Но можно ли назвать иначе, как чудом, помощь, оказанную Саньду Шэньшоу?
Яо замолчал, ожидая ответа. То, какую цену готов был заплатить Вэнь Цюнлинь, чтобы не давать его, слишком много говорило о его ценности. Что произошло после бегства Цзян Ваньина из сожженной Пристани Лотоса? Что позволило ему вернуться заклинателем, а не искалеченным и озлобленным смертным? Догадки оставались всего лишь догадками - слишком ненадежным фундаментом. Разумеется, не было ни единого шанса получить эту информацию от самого главы Цзян, а остальные возможные свидетели, как известно всему миру, мертвы и развеяны по ветру вместе с тайной, которую хранили. Как хорошо, что у Ордена Ланьлин Цзинь есть свои способы общаться с мертвыми... Может, всё же приказать принести чай?
- Что касается цены, не стану скрывать: Орден готов на многое, чтобы поддержать интерес девы Вэнь к сотрудничеству.
Гуанъяо сдержанно улыбнулся и склонил голову, признавая то, что любой мало-мальски разумный делец назвал бы глупейшей ошибкой.
- Боюсь, умение торговаться не входит в число моих собственных талантов. Будет уместно, если дева Вэнь выскажет свои пожелания насчет справедливой цены. Глава Цзинь услышит их.

Гостья слишком рано начала сожалеть о том, что осталась в живых. Готовность к смерти, конечно, давала ей некоторые преимущества в переговорах. Возможность выйти из них в любой момент в одностороннем порядке, например. Очень неудобно. И всё же до сих пор она не сделала этого. Был ли важен для нее результат или сам процесс, но что-то удерживало от быстрого завершения и этой беседы, и затянувшегося представления об истреблении некогда великого клана. Надо было лишь найти, что именно. Яо вежливо улыбнулся.
- Разумеется. Внешние обстоятельства предопределяют многое. Но кто предопределяет обстоятельства? Человек выбирает, попасть в них или создавать их каждым словом, поступком, каждой мыслью.
А вот желание обсуждать условия с Цзинь Гуаншанем было поистине поразительным. Во всем Ордене едва ли можно было найти человека, менее склонного идти на компромиссы во всем, что было связано со смертью наследника. Разве что госпожа Цзинь - та лично выцарапала бы сердца из груди брата и сестры Вэнь, заставив их все время процедуры отбивать покаянные поклоны. К счастью, у обоих были другие дела, и оба не стремились вникнуть в то, что происходит в глубине подземелий. Гуанъяо знал, чего хочет отец, но, что важнее, он знал, что отцу действительно нужно - и этого было достаточно. Не в этом ли состояла его служба клану и сыновий долг: снять с плеч главы настолько большую часть его тяжелого бремени, насколько это возможно, чтобы тот не беспокоил себя мелочами. Насколько мелкими были те мелочи, которые не стоили беспокойства Цзинь Гуаншаня, Яо тоже предпочитал решать самостоятельно.
- Прошу деву Вэнь о сочувствии к потерявшему сына отцу. Глава клана удалился для уединенной медитации. Ожидание непосредственного разговора может непозволительно затянуться, а слишком долгое воздействие успокоительных трав на сознание девы Вэнь - иметь нежелательные последствия. Важные для Ордена решения принимает глава, и глава оказал мне доверие говорить с гостьей от его имени.
Он на мгновение закрыл глаза, останавливая нарастающую лавину мыслей. Что можно выиграть, требуя непосредственного разговора и главой клана? Время - возможно, но есть ли в нем смысл в том положении, в котором оказалась гостья? Ответы - Гуанъяо не отказывался давать их и сам. Благосклонность, основанную на известном неравнодушии Цзинь Гуаншаня к красивым женщинам? Последнее было сложно даже предположить, и, подумав, он отбросил эту вероятность. Тогда что? Простое выражение презрения? Желание выяснить расстановку сил? Ни одна из версий не казалась достаточно убедительной, чтобы стать ответом на вопрос, а отсутствие ответа раздражало. Незначительно, но настойчиво.
По большому счету, всё было довольно просто: есть товар - будет и цена. Может быть, даже слишком, в этом и состояло препятствие. В простых решениях всегда видится ловушка.
- Ланьлин Цзинь заинтересован в развитии целительства. До сих пор только Саньду Шэньшоу удалось преодолеть последствия встречи с Вэнь Чжулю. Исцеление для тех, кому это необходимо, - об этом и речь. Методы девы Вэнь, усиленные средствами клана Цзинь, несомненно, помогут множеству людей, если их смогут перенять другие целители. Если не канут в небытие.
Так или иначе, камнем преткновения оставалась цена. Всегда. На грани смерти и даже, в некотором роде за гранью, где и пребывала гостья. Ей стоило бы начать первой и не сдавать позиции. Гуанъяо был слишком хорошего мнение о Вэнь Цин, чтобы всерьез полагать, что ею вела скромность. Позволить ему самому определить, с чего начинать торг, было её тактическим просчетом, но пользоваться им в полную силу не хотелось. Орден Ланьлин Цзинь мог позволить заплатить за чужие тайны. Отчасти именно в этом и была его сила, которую незачем было скрывать.
Гуанъяо опустил взгляд. Его пальцы скользнули по плотному белому шелку, оправляя широкие рукава. Наконец прервал затянувшуюся тишину.
- Просьба назвать цену была неучтивой. Очевидно, что великодушие девы Вэнь не позволит ей требовать платы за благородное дело. Но, быть может, равноценным ответом на её вдохновляющее бескорыстие станет должная забота о прахе её родных?

Развеять прах клана Вэнь по ветру было красивым жестом. Достаточно выразительным, чтобы поставить точку в мести за Цзинь Цзысюаня. Достаточно красивым, чтобы дать понять любому, кто желает видеть: клан Цзинь не останавливается на полпути. Кое-кто счёл это чрезмерной жестокостью, но что угодно меньшее было бы сочтено слабостью. А слабость - это всегда  приговор.
Вот только те, кто любит красивые жесты, редко задумываются о технической стороне вопроса. Казнь не должна быть достоянием общества, редко когда она бывает утонченным и просто чистоплотным зрелищем, достойным совершенствующихся. Ещё менее интересно то, как тела превращаются в пепел - достаточно и того, что у преступников не осталось могилы. Но если эти обреченные могут быть полезны чем-то кроме своей смерти, разве не будет предательством идеалов Ордена не использовать их до конца. Вэнь Цюнлинь помог Ланьлину уничтожить сначала одну опасность - остатки клана, потомки которого всё ещё могли однажды заявить свои права на земли и власть, а затем другую, намного более насущную - старейшину Илина. Разумно было предположить, что он может быть полезен и дальше. Предполагала ли гостья то же самое или попросту боялась, что после смерти её брат будет на особом счету?
- Разумеется. Молодой господин Вэнь уже окружен должным вниманием.
Технически, это, вероятно, было правильнее, чем "прах молодого господина", хотя Гуанъяо всё ещё не было уверен в этом, как и в том, что именно сотворил со своим генералом Вэй Усянь. Впрочем, это были лишь детали, которые призваны были напомнить гостье, что не все потери уже позади.
Гостья во второй раз напомнила ему о том, какой он нерадивый хозяин, и Гуанъяо, усмехнувшись, поднялся со своего места, чтобы подойти к двери и отдать открывшим ее тюремщикам все необходимые распоряжения. Адепты не задавали лишних вопросов, и можно было быть уверенным, что в скором времени у молодой госпожи будет возможность предложить собеседнику не только чай, но и сладости. Это не заняло много времени, но дало возможность собраться с мыслями - и ему самому, и гостье, возможно. Не загонять же её в угол, не давая даже короткой передышки, чтобы поразмыслить над предложением. Как и над тем, что тот, кто предлагает, может в любой момент переступить через порог. Впрочем, не в этот раз. Вернувшись, он вновь сел за стол. Внешний налет условностей, делающий этот разговор похожим на обыкновенную светскую беседу, почти слетел, но Гуанъяо оставлял гостье самой решать, когда и от каких из них отказываться.
- Ни в коем случае не желая обидеть, всё же позволю себе полюбопытствовать: что ценного, кроме своих знаний, сумела сохранить дева Вэнь? Что еще я мог бы желать получить от неё?
Он вопросительно поднял бровь. Если это в самом деле можно было назвать торгом, то очень странным. Он был готов к тому, что предложенную цену назовут слишком низкой, но не слишком высокой.
- Я не скрываю свои намерения. Да, единственное, что меня интересует, это то, что знает дева Вэнь. Её добровольная помощь клану Цзинь и всему миру заклинателей. Я полагаю это достаточно ценным, чтобы отдать что-то взамен. Или молодая госпожа ожидала, что я буду пытать её, чтобы получить то, что мне нужно?

Саркастичная отповедь гостьи на мгновение застала Гуанъяо врасплох - благо держать лицо он умел достаточно хорошо, чтобы не продемонстрировать это. Только, совершенно не скрывая скользнул оценивающим взглядом с лица по шее, плечам, груди, скрытой обманчиво простыми одеждами. Молодая госпожа Вэнь была красива даже после нескольких лет голода и тяжёлого труда. Не стоило бы ей необдуманно подходить к опасному краю, если только она не знала наверняка, что в безопасности. Впрочем этот выпад был хорош, кого другого мог бы сбить с толку, а такое никогда не помешает в переговорах. Будет жаль, если молодая госпожа Вэнь всё же решит не задерживаться, словесные пикировки с достойным противником - такая редкость.
- Боюсь, это я не в состоянии оценить по достоинству. В этом отношении у меня совершенно другие предпочтения. Но я непременно передам информацию главе Цзинь, возможно, он будет заинтересован в большей мере, - Яо улыбнулся, признавая небольшую победу собеседницы, и не собираясь позволить ей превратиться в большую. - Дева Вэнь ведь говорит о формальном праве на трон Знойного дворца?
Её правоту в отношении пыток он тоже признал - слегка склоненной к плечу головой. Пытки, во всяком случае, те, которые практиковались в Огненном дворце - боль, простая и понятная, ведущая рано или поздно к смерти, но не более того - могли сломить, могли добыть информацию, но Гуанъяо нужно было другое. Поэтому он и действовать привык по-другому. Показать оппоненту выгоду, дать ему что-то действительно ценное, показать, что грань предательства вовсе не пересекает тот путь, который ему предлагают. Пытки он тоже предпочитал другие. Для того, чтобы причинить боль, не нужны хитроумные приспособления, и запахи крови и горелой плоти - вовсе не обязательные её спутники. Человек причинит себе боль сам, если создать для этого подходящие условия. Создавать условия у Яо обычно получалось неплохо.
Новость о брате наконец заставила гостью потерять самообладание. Но не лицо - маска благопристойного спокойствия всё ещё не отказалась служить ей, но переговоры наконец очевидно переходили на решающую стадию. Потерять ценную фигуру на доске или выиграть сразу две. Гуанъяо помолчал некоторое время, размышляя над тем, что должен сказать - слишком уж просто было совершить сейчас ошибку.
- Это возможно. Эта встреча может стать своеобразным залогом дальнейшего сотрудничества, не так ли? Шагом навстречу.
Он поднялся со своего места и жестом предложил молодой госпоже последовать за ним.
Кто-то всерьез полагал, что подземелья Башни Кои простираются подо всем Ланьлином, и это только вширь. Оказавшись здесь впервые, можно было поверить в это: запутанные коридоры петляли, спускались и поднимались, пересекались, иногда замыкались сами на себя, да и существовали как будто сами по себе, не созданные человеком, а лишь приспособленные им для своих целей. Зная подземелья, от одной камеры к другой можно было идти часами, а отсутствие окон и солнечного света превращало часы в вечность. Гуанъяо, конечно, не собирался настолько затягивать прогулку. Лишь в той мере, которая позволила бы ему продолжить мысль свободно. Ведь беседа, что бы ни говорила гостья, отнюдь не была закончена, и соглашение оставалось не скрепленным.
- Дева Вэнь тоже может сделать символический шаг со своей стороны. Скажем, рассказать, как именно Цзян Ваньин получил золотое ядро после встречи с Вэнь Чжулю. Рассказать правду: некоторые детали мне известны, и если они не совпадут, я буду... разочарован.
Перед очередной тяжелой дверью он наконец остановился. В прошлый раз он позволил себе упустить инициативу. Ошибся, и пусть эта ошибка не имела фатальных последствий, она могла бы. Упустить второй шанс означало бы полный провал. Быть может, в деле не таком уж важном, но, взявшись за него, Гуанъяо сам признавал его значимость. Проиграть значило бы проявить недопустимую слабость. Хуже того - потерпеть поражение в игре которую он вел по собственной инициативе, с молчаливого попустительства, но не по распоряжению главы клана. Не судят ведь только победителей.
Поэтому он готов был идти на уступки. Поэтому уступкам была граница. Поэтому, остановившись у этой границы, он не мог отступить. Поэтому он ждал ответа, давая возможность гостье отказаться - либо от каких-то обещаний, которые связывали ее с мертвецом, либо от всего, кроме этих обещаний.
- Как видите, всего один шаг.

Гуанъяо не ждал моментального ответа. Не ждал долгих размышлений над вопросом. Не ждал возмущенного отказа выдать чужую тайну. Он не ждал ровным счетом ничего, лишь наблюдая, чтобы узнать противника лучше, не засоряя это новое знание предвзятостью, не желая ошибиться опять. Можно ли было назвать противником Вэнь Цин, уже дважды потерявшую всё? Можно. Ничуть не похожим на многих других, но оттого лишь более ценным. Увы, неравные шансы на победу несколько портили игру и не позволяли гостье в полной мере оценить её. Жаль.
- А вы не спросите, как бы любопытно вам ни было, не так ли? А если вы спросите, а я отвечу - вы готовы поверить в мои слова? Сейчас, когда видите во мне лишь ещё одного своего тюремщика, ещё одного убийцу вашего клана?
Он, в общем, и был и тюремщиком, и убийцей, пусть его роль и не ограничивалась этим. Так же, как его интерес не сводился к  единственному заданному вопросу. Откровенности эта игра и в самом деле не предполагала. А та, которую всё же предполагала, должна была казаться ложью ещё большей, чем ложь обычная, ожидаемая. Впрочем, Гуанъяо уже забыл, когда жизнь позволяла ему самоубийственную неприкрытую искренность.
Упоминание Вэнь Жоханя вернуло на лицо Яо улыбку. Он неплохо представлял себе, чем могло обернуться желание главы солнечного клана выяснить правду. Но дева Вэнь жива и здорова, значит, она отдала тайну без боя. Что сделано единожды, проще повторить.
- Что едва ли удивительно. Глава Вэнь не мирился с теми вещами и явлениями, которые выходили из-под его контроля. Что уж говорить о людях.
Возможно, из-за этого он и проиграл. Будучи не в состоянии понять происходящее и пресечь, просто убедил себя в том, что ничего необычного не происходит. Что Низвержение Солнца - самая обыкновенная война. Даже не война - безнадежная попытка своры псов управиться с тигром. Не смог вовремя изменить стратегию, увидеть реальную угрозу. Даже после того, как услышал от своей родственницы то, что должно было изменить многое. Если действительно услышал.
То, что сейчас слушал Гуанъяо. Слушал молча, не перебивая и не задавая вопросов, позволяя деве Вэнь высказать всё, что она считала нужным сказать. Улыбка впрочем быстро покинула его взгляд, хоть по-прежнему не сходила с губ. Истончение каналов вместо уничтожения ядра, восстановление их за двое суток без участия усилий самого заклинателя, ощущение тепла струящейся чужой духовной энергии - всё это не так уж много говорило ему. Намного больше говорило неожиданное многословие гостьи, намного больше говорило прикосновение - жест отчаяния, не иначе.
В произнесенных словах было много лжи. Ожидаемо много. Но редко кто способен на ложь чистую, как лучшие драгоценные камни, значит, где-то в них была скрыта правда. Отбросить всё, не разбираясь, что из этого можно использовать, было бы расточительством. Когда она закончила говорить, Гуанъяо еще некоторое время молчал, как будто рассматривая картину, представленную на его суд, подмечая вспыхивающие то тут, то там искры несовпадений.
- Дева Вэнь рассказала то же самое главе клана, когда он заинтересовался этим вопросом?
Нет - значит стоит попробовать рассказать эту историю еще раз, более правдоподобно: те, кто служил в Огненном дворце, не отпустили бы пленника, не услышав от него безупречной и полной версии событий. Да - значит, гостья продолжает лгать: мог ли Вэнь Чжулю после такого разоблачения прожить хоть сколь-нибудь долго?
И всё же это тоже шаг - пусть и в ошибочном направлении. Но молодая госпожа умна - легко распознает и угрозы, выраженные в самой вежливой форме, и недоверие и, очевидно, недовольство - и эта встреча, вне всяких сомнений, должна пройти ей на пользу. Если гостья прочтёт ее правильно.
Талисман, появившийся из широкого белого рукава, вспыхнул огнем, зажигая такой же за одноймассивной дверью и перед другой, давая знак адептам, несшим стражу. И - сначала одна, а потом и другая - эти двери открылись. Если появление молодой госпожи и вызвало удивление, стражи ничем не выдали его. А впрочем, чересчур любопытные в подземельях не служили.
Камера, отведенная младшему из Вэней, не особенно изменилась за несколько дней - только цепи стали прочнее и крепились теперь в дальнем углу, позволяя пленнику сидеть. Талисманы тоже были обновлены. Присмотревшись, Гуанъяо смог узнать руку Чэнмэя, впрочем, о его недавнем присутствии красноречиво говорили разбросанные по камере бумаги, пустые талисманы, брошенная кисть и темные пятна киновари - аккуратностью в работе мальчишка никогда не отличался, зато если уж делал что-то, то с душой.
Сразу за порогом Яо предостерегающе поднял руку, преграждая гостье путь. Один раз молодой господин Вэнь уже убивал сестру, и не было причин полагать, что на этот раз ему не хватит на это сил.
- Не следует подходить ближе.
Сам он сделал ещё лишь шаг. Хэньшен, впитывавший духовную силу хозяина вместе с его эмоциями, завибрировал мельчайшей, едва заметной дрожью. Еще один талисман, засияв ровным светом, замер в воздухе, позволяя брату и сестре увидеть друг друга.
- Вэнь Цюнлинь, - вновь позвал Гуанъяо, возвращая пленника к реальности и к прошлой встрече. - Прекрасные новости.

Лицо молодого господина Цзинь не изменило своего выражения даже на секунду, ничем не выдав его мыслей, но Цин просто таки нутром почуяла - не поверил. Все же у нее на редкость плохо выходило лгать. Даже пациентам.
— Дева Вэнь рассказала то же самое главе клана, когда он заинтересовался этим вопросом?
Ощущение было сродни коварному удару под дых. Цин прикусила губу и не смогла удержать взгляда на собеседнике, тот сам метнулся к рукам, вернее к пальцам, в которых эхом отозвались воспоминания о боли, холодной волной растекшейся по всему телу. И снова вспомнился душный каменный мешок, и треск факелов где-то на за спиной, которая дико чесалась под заскорузлым от крови одеянием - гораздо сильнее, чем ныли схватившиеся коркой рубцы на плечах. И собственное отрешенное безразличие, когда она поняла, что двумя пальцами дело не ограничится - их то у нее целых десять. И глаза палача, когда она спокойно сообщила, что так работают только дилетанты - право слово, проще ей сразу руки отрубить, если глава клана более в ее услугах целителя не нуждается. То как расширились зрачки, а безусая верхняя губа дернулась, кривя рот, когда она взявшись за мизинец левой руки, показала как должно выполнять эту неприятную работу - точно и аккуратно, чтобы перелом был чистым. И как сопляк бросился к ней, перехватывая ее за запястья, когда после безымянного пальца, она ухватилась за средний. И как ей захотелось рассмеяться прямо вот ему в лицо, но разбитые губы не слушались.
Цин сжала кулаки и подняла голову, встречаясь с Цзинь Гуанъяо безмятежно-отрешенным взглядом, который приобрела там же, во время бесконечных расспросов об одном и том же.
- Что вы, конечно нет. Тогда Вэнь Чжулю был еще жив. Обречь его на смерть своей, пусть и вынужденной, искренностью было бы непростительно для целителя, - уголки губ дрогнули обозначая улыбку. - Вы - первый, кому Вэнь Цин рассказала об этом, молодой господин Цзинь. Ваши галантность и гостеприимство растопили лед недоверия сковавший сердце и запечатавший уста.
Переступая первый порог открывшейся перед ними двери, Цин все никак не могла избавится от ощущения, что хоть немного - самую чуточку, но выиграла. Пусть Цзинь Гуанъяо не поверил ей, но семена сомнения упали в благодатную почву. Пусть крохотные, но они дадут свои ростки. А там, где есть место сомнениям, есть место и ее надежде. Страшной, гадкой и уродливой, но тут уж выбирать особо не приходится. Главное сейчас увидеть брата. Понять что с ним. А там... там уже по обстоятельствам.
Вэнь Нин, видимо, был не так ценен Цзинь Гуанъяо, как она. Его камера, в противовес ее, была именно камерой. Цин краем глаза отметила царящий в ней бардак (творческий беспорядок, как любил говаривать Вэй Усянь, обиженно дуясь на ее очередной выговор), который моментально перестал ее беспокоить, стоило увидеть сидящую в углу фигуру.
Сердце сжалось, Цин прикусив губу шагнула в перед и тут же наткнулась на предупредительно вскинутую руку.
— Не следует подходить ближе.
Мысли заметались в поисках причины - почему он не пускает ее? Хочет показать ей ее место? Но тогда откуда этот настороженный тон? Он боиться А-Нина? Или ее? Или... за нее?
Цин встретилась взглядом с братом и желудок словно стиснули холодные пальцы. Он не узнавал ее. Смотрел и не верил своим глазам. Словно она была мороком, наваждением, которому нельзя верить...
- А-Нин... - голос ее прозвучал ломко, до отвращения не похоже на то, как она обычно говорила.
Он не поверит. Что бы она не сказала, что бы не сделала... Сделала. Кое что, она все еще может сделать. Вернее, только она и может.
Цин, не отрывая глаз от глаз брата, слегка склонила голову к левому плечу и дернула правым ухом. Два раза. Потом склонила к правому и дернула левым ухом. И выровняв голову задвигала уже обоими.
Это всегда срабатывало. особенно в детве, когда ей нужно было успокоить и рассмешить А-Нина посл страшного сна. Это было их маленькой тайной. Он должен понять, что она не морок, что она - настоящая, живая. И он тоже жив, пусть это и трудно назвать именно жизнью. Он должен поверить...
И А-Нин поверил. Цин увидела это в его глазах, и рванулась к брату, гибко поднырнув под руку Цзинь Гуанъяо. Сейчас, наверное, не нашлось бы сил, что смогли бы остановить ее. Будь между ними река- она бы ее перепрыгнула, будь зверь - загрызла, будь дверь - вынесла бы с петель. Не видя ничего перед собой кроме него, забыв обо всем, она бросилась к нему, словно в бездонную пропасть.
- А-Нин! - Цин больно стукнулась коленями о каменный пол, но не заметила этого. - А-Нин!
Она обняла его так крепко, что плечи заныли. И расслабилась лишь тогда, когда он медленно и бережно обнял ее в ответ. Так бережно, что сердце заныло, и захотелось заплакать. Совсем как в детстве, когда плакать еще было можно. И можно было говорить, что все будет хорошо, действительно в это веря.

Отредактировано Wen Qing (Суббота, 6 февраля 14:05)

Подпись автора

Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд...
Но кони — всё скачут и скачут.
А избы — горят и горят...

Время застыло, словно капля смолы под лучами солнца. И капля эта на бесконечное застывшее мгновение стала их с братом маленьким миром. Настолько маленьким, что попросту не мог вместить хоть что-то еще: ни каменный мешок в переплетении подземных переходов, ни сковывающие А-Нина цепи, ни господина Цзинь с его предостережениями. Закрыв глаза Цин обнимала брата и чувствовала себя путником, что долгие дни провел под палящим солнцем, а потом наткнулся на чистый ручей и теперь припав к нему пьет и пьет чистую и вкусную воду. До ломоты в зубах и боли в животе, потому что нет никаких сил остановится. Она обнимала брата, а он бережно и ласково - словно хрупкую вазу - обнимал ее в ответ. И капля смолы росла, ширилась, все более становясь похожей на мыльный пузырь, и подобно пузырю с еле слышным звоном лопнула, и время побежало, щедро плеснув ей в лицо брызгами скопившихся за три коротких вдоха секунд.
Талию сдавило холодным обручем, и короткий рывок отдернул ее назад. Цин совершенно не по девичьи, а скорее уж по мышиному пискнула от неожиданности и с грациозностью и изяществом мешка с редисом падающего с телеги, плюхнулась на пятую точку, чудом не отбив копчик.
- Не стоит заставлять меня сожалеть об уступках.
Цин прикусила губы, не давая сорваться с них шипению - приземление было неприятно чувствительным - и подняла голову встречаясь с Цзинь Гуанъяо взглядом и понимая, что да. Действительно не стоит. По крайней мере, не здесь и не сейчас.
- Дева Вэнь благоразумно согласилась поделиться знаниями, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы оградить её от опасности.
Этот оградит. Так оградит, что опасности плача и стеная разбегутся по округе, и Цин ничего не останется, как повеситься с тоски в совершенной не дающей лишний раз вздохнуть безопасности. Пугающая перспектива.
Когда-то давно, она видела выступление заезжих акробатов на площади, и более всего ее поразила прогулка по канату. Человечек над головами казался совсем крохотным, натянутый канат - почти невидимым, и с низу казалось, что он вышагивает по воздуху. Цин тогда задумалась о том, сколько же нужно смелости - нет, не на то, чтобы продолжать ходить из конца в конец, жонглируя цветастыми кольцами и оперенными мячиками, а чтобы сделать первый шаг. Ступить с пусть и шаткой, но относительно надежной площадки на пружинящий под ногами канат. Потом она узнала, что канат никогда не натягивают - он всегда провисает, иначе лопнет под ногами, но знание это все равно не умаляло смелости того, самого первого шага.
А она сможет? Вот сейчас. Стоя на краю пропасти, у которой нет дна и конца края ей не видно - сможет она ступить на натянутый до предела канат? Сможет пройти по нему? И как далеко сможет зайти, пока тот не лопнет? Или лучше спрыгнуть прямо сейчас?
- Вэнь Цин приносит извинения за свой необдуманный порыв. - Она осторожно подобрала ноги, и опустив глаза поклонилась, насколько позволяла полоска стали, все еще обвивающая ее талию. Вышло не то чтобы очень уж изящно, но она хотела бы посмотреть на того, у кого в таком положении получилось бы лучше. -  Радость встречи затуманила разум, но благодаря господину Цзинь, она уже пришла в себя, и может оценивать ситуацию трезво. Вэнь Цин понимает, что у господина Цзинь есть все основания опасаться молодого господина Вэнь, и искренне благодарит за заботу о ее безопасности. И просит освободить ее - продолжать разговор  в подобном положении, в котором, несомненно, виновата сама Вэнь Цин, не только трудно, но и на редкость нелепо.
Уставясь в пол, Цин ожидала ответа, стараясь особо глубоко не дышать. И только прикрыла глаза, почувствовав, как стальной обруч сначала ослаб, а потом и вовсе соскользнул с талии. Что ж, ей теперь ничего не остается, кроме как идти до конца. Где бы он ни был.
- Благодарю.
Повернувшись она села на колени, аккуратно подоткнув подол и выпрямила спину, чинно сложив руки - в любой ситуации нужно выглядеть достойно. Даже если вид брата грустно опустившего голову на грудь, в цепях и в амулетах, что вишня в цветах по весне, рвет сердце на части.
- Я готова начать делиться знаниями хоть сейчас, молодой господин Цзинь. Восстановить свои труды, обучать целителей и заботиться по мере сил и знаний обо всех, кто попадет ко мне в руки. Но есть два, весьма тревожащих меня момента. Первый - Вэй Ин. Можно ли считать, что не смотря на то, что мы с братом остались живы, его долг семье Цзинь уплачен? И второе, - она поджала губы, снова встречаясь с Цзинь Гуанъяо взглядом. - Флейта. На ступенях башни я слышала флейту. Которая и привела к тому, что мой брат сейчас в столь печалящем меня положении. И это была не Чэньцин. Я слишком много раз ее слышала, чтобы спутать ее голос. И манера игры отличалась. Кто бы это ни был - это был не Вэй Ин. И молодой господин Цзинь лучше многих должен понимать, как этот человек опасен.
Больше, больше пестрых шариков и разноцветных колец. В конце-концов, идти по канату возможно, если крепко за них держаться. И не смотреть под ноги.

Отредактировано Wen Qing (Вторник, 2 февраля 02:09)

Подпись автора

Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд...
Но кони — всё скачут и скачут.
А избы — горят и горят...