Мэн Яо никогда не назвал бы себя смелым человеком. Смелыми он считал тех, кто боролся со своими страхами и побеждал их. Ко своим собственным страхам он относился совсем по-другому. Бережно. Осторожно и не слишком часто извлекал их на свет, чтобы прочувствовать. Страхи быстро изнашивались и блекли а ведь они позволяли сполна ощутить себя живым. Были, конечно, и другие - больше, темнее, глубже. Те страхи не давали чувства жизни, лишь смерти, и к ним Мэн Яо не то что не прикасался - даже не вспоминал о них лишний раз. Те, которые дарила война - занесенный для удара клинок, смыкающаяся вокруг стена огня, искаженное болью лицо того, кто только что с яростной улыбкой обещал всем вэньским псам неминуемую гибель, его оторванная рука, которая никогда больше не сможет держать меч, - были простыми и яркими, заставляли сердце барабанить, а духовные силы - накатывать огромной волной.
Поэтому нетрудно было оставаться на поле боя до самого конца. А после этого - тащить на себе в лагерь истекающих кровью союзников или перевязать раны оказавшимся не в том месте не в то время простым смертным. Наслаждаясь своими страхами, Яо не думал, что делает что-то особенное, скорее, о том, что будет делать, когда они потеряют силу.
А они теряли её, выцветали сильнее с каждым новым боем, требовали больше. Мэн Яо не мог дать им больше, как бы ни хотел этого: разум прочертил ясную границу опасности, которую нельзя было нарушать, чтобы не потерять жизнь. А собственную жизнь Мэн Яо ценил едва ли не больше всего остального. Больше всего остального, - исправлял он себя, когда случалось задуматься над этим, и прятал бесполезные воспоминания туда, к другим страхам, где до них не смог бы добраться никто, и он сам тоже.
Хэцзян превращался в ад с каждым новым боем. Войска Цишань Вэнь, даже после недавнего сокрушительного поражения и гибели наследника клана, не оставляли попыток прорваться южнее. Мэн Яо понимал, для чего, понимал, почему они спешат. Прибытие сил, которые вёл со стороны Юньмэна молодой господин Вэй, было делом времени, и если союзу Низвержения солнца удасться удержать перевал до того... Впрочем, времени потребуется много, атаки становились чаще и яростнее с каждым разом, силы солнечного ордена, казалось, не иссякали, а те, которые возглявлял Не Минцзюэ, хоть и медленно, но таяли.
Направляясь к шатру Чифэнь-цзюня, Мэн Яо думал о том, сколько людей они потеряли сегодня. Его наверняка спросят об этом, и он должен будет назвать цифры. И имена. Именно они обычно заставляли Чифэнь-цзюня мрачнеть, гасили в его глазах огонь триумфа даже самых блестящих побед. Мэн Яо это не нравилось - и дело было вовсе не во вспышках раздражения, которые нередко следовали за этим - видеть торжествующую улыбку Не Минцзюэ, видеть то вдохновение, которое приносил ему бой, значило невольно верить в победу. Терять веру, даже мимолетную, всегда тяжело. Конечно, этого не избежать, вновь, он хотел лишь немного отложить эту минуту, поэтому замедлил шаг, поднявшись на вершину холма, на котором был разбит шатер с развевающимся знаменем зверя Цинхэ Не. Сейчас вокруг было немноголюдно, большинство бойцов отдыхали. Большинство из тех, кто вернулся.
Тянуть слишком долго тоже было невозможно. Вдохнув поглубже и стерев с собственного лица выражение задумчивости, Яо отодвинул полог, шагнул внутрь и поклонился.
- Распоряжения Чифэнь-цзюня выполнены.
Он позволил себе бросить на командующего быстрый оценивающий взгляд - сколько воодушевления победы, сколько усталости от потерь? Вглядываясь перехватил в зрачках отблеск черной стали Бася и отвёл глаза.
- Целители занимаются ранеными, но они передали травы и просили... - конечно же, они ничего не просили, у них было достаточно забот, Мэн Яо сам выпросил травы, не давая намека на то, для кого. - Чифэнь-цзюнь позволит приготовить для него отвар?
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Отредактировано Jin Guangyao (Суббота, 3 апреля 20:24)

Приготовить в походных условиях пристойный отвар из целебных трав - совсем не то же самое, что хороший чай в привычной обстановке своего дома, чем бы этот дом ни был, и какое презрение ни вызывал бы у окружающих. Мэн Яо привык к презрению, и до сих пор не вполне мог поверить, что Чифэнь-цзюня не интересует его происхождение. Но командующий не гнушался его обществом, никак не выражал отвращения, не задумываясь брал из его рук чашку с чаем, или вот, отваром трав. Это... располагало, даже несмотря на то, что Мэн Яо прекрасно понимал: его личные качества едва ли играют роль в таком отношении, разве что то, что он умел быть полезным.
Яо раздул угли в жаровне и налил воды, оставляя её нагреться. Конечно, он и раньше слышал рассказы о благородстве и великодушии главы Не, но представлял это благородство, вместе с великодушием, как-то по-другому. А они оказались... простыми. Не обращались гневом, стоило упустить какой-нибудь поклон (Яо не забывал о них, но несколько раз намеренно проверил), и в то же время, позволяли Не Минцзюэ не замечать, как относятся к Мэн Яо его приближенные. Ни на что, сверх того, что действительно необходимо. Это, пожалуй, могло называться справедливостью, хоть справедливость такого рода Яо не нравилась.
Он осторожно оборвал с трав листья и соцветия и сложил их в чайник, отложив стебли в воду. Провел пальцем по крышке и убедился, что ему не показалось, на ней действительно появился скол. Нужно бы купить новый, но как - в измотанных непонятной простым смертным войной горных деревнях? Так или иначе, он собирался найти способ, даже зная наверняка, что Чифэнь-цзюнь не сможет отличить вкус чая из щербатого чайника от обычного. Это, впрочем, было не так уж важно, важным было то, что Мэн Яо знал, что должно быть сделано. Но пока выбора не было, и он залил травы вскипевшей водой, вобравшей в себя соки стеблей, пытаясь не обращать на щербинку внимания.
- Полсотни убитыми, - ответил негромко, но так, чтобы не заставлять переспрашивать. Рапортовать тоже следовало бы не так, но это значило бы или заставить командующего ждать, или оставить травы, загубив напиток. - Еще полтора десятка тяжело ранены. Это почти вдвое меньше, чем потерял Цишань Вэнь. Четверо пока не обнаружены.
Это могло значить, что их головы теперь украшают лагерь Вэней. Но это могло значить и другое. Трое из четверых были такими же как он, странствующими заклинателями, и спокойно могли дезертировать, когда бой стал припекать им пятки. Один был из ордена, более того, носил клановое имя, а значит, убил бы себя, но не сбежал бы. Зато вполне мог оказаться в плену. Судить, впрочем, пока было рано.
Взяв в ладони чайник, Яо медленно наклонил его в одну сторону и в другую, чтобы позволить воде забрать из трав их аромат. Аккуратно перелил отвар, упустив лишь одно лиловое соцветие, посмотрел на результат своих трудов, критически оценивая его, и позволил цветку остаться в чашке. Поднялся на ноги и с поклоном поставил напиток на стол перед главой Не.
- Потери значительны, и в лагере Цишань Вэнь сегодня не будут ждать удара. Поэтому Мэн Яо просит Чифэнь-цзюня позволить ему возглавить небольшой отряд и совершить вылазку, чтобы выяснить судьбу Не Цюбо.
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Да, Яо понимал это. И что усталость, и что потери. И даже то, что усталость и потери играют им на руку. Сейчас, быть может, один из тех немногих моментов, когда они действительно могут обернуться на пользу.  Это ведь не бой, в конце концов - разведка. В худшем случае, просто разведка, а в лучшем, они сократят эти самые потери. Пусть только на одного человека, но это больше, чем если всё останется на своих местах.
Он ждал решения молча, на шаг отступив от стола, за которым сидел Чифэнь-цзюнь, опустив взгляд и бездумно разглядывая руки, держащие чашку. И её Не Минцзюэ держал так, как будто готов был в любой момент сжать ладони и превратить глину в пыль. А мог - наоборот, удержать разрушительную силу рук ещё большей силой собственной воли. Так же, как удерживал Бася, которая давно бы привела к искажению ци любого другого человека.
Мэн Яо уже подозревал, что услышит. Всё то же: и без того слишком много потерь, незачем увеличивать счёт. Всё верно, незачем. Он мог придумать, как сделать так, чтобы вылазка была относительно безопасной. Мог и собирался: своя-то жизнь дороже. Выиграли бы все - не только клан, который вернул бы себе своего человека, не только Не Минцзюэ, который мог получить обратно опытного бойца. Мэн Яо не стал бы рисковать, если бы не видел своей собственной выгоды. Это был шанс показать, что он не просто плохо обученный странствующий заклинатель, единственные достоинства которого - смелость и хорошая память, что он способен на большее. Но тяжело тяжело оброненные слова перечеркнули его планы.
Не поднимая головы, Яо искоса бросил на Не Минцзюэ взгляд, когда тот договорил. Вновь отвёл лишь тогда, когда встретился с ответным, прямым и внимательным. Набрал воздуха в легкие, чтобы сказать что-то, но так и не сказал. В конце концов, разве ему было дело до какого-то Не Цюбо? Может быть, он был отослан в лагерь Цишань Вэнь для того, чтобы передать дезинформацию, а может, стал просто ещё одной жертвой войны. Если Чифэнь-цзюнь готов приносить такие жертвы, то Мэн Яо уж точно всё равно. Только один человек, носящий родовое имя Не, был действительно важен. Но он пережил этот бой, он был спокоен, насколько может быть спокоен командир, теряющий людей, и сегодня ему ничто уже не угрожало - во всем этом Яо смог убедиться лично.
- Чифэнь-цзюнь, - он вновь поклонился, давая понять, что понял приказ и подчиняется.
Взял со стола чашку, поставил её на поднос вместе со щербатым чайником - надо будет вымыть. Подумал, следует ли затушить угли в жаровне, но не стал - может, ещё пригодятся, а если нет, он зайдёт позже и проверит, чтобы они прогорели.
- Мэн Яо может быть полезен чем-нибудь ещё?
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Мэн Яо не понадобилось слишком много времени, чтобы смириться с этим отказом, и конечно, он совершенно не ожидал, что за отказом последует разрешение - пусть пока не то, которого он хотел добиться. Торопливо поклонившись, он вышел из шатра и направился туда, откуда летел дым костров и запахи простой походной еды.
Не Минцзюэ хотел выслушать план, и это было бы хорошо, если бы Яо не подозревал, что план Не Минцзюэ не понравится. Слишком много в нем было деталей, которые совершенно точно и рядом не лежали с тем путем добродетели, по которому должен гордо ступать твердый духом муж. Можно было бы опустить их в рассказе, но без них план терял малейшую убедительность. Можно было бы заменить их чем-то другим, но... увы, если бы победные тактики было так легко придумывать, воины Цинхэ Не бы, наверно, не сидели месяцами в Хэцзяне, а давно пировали бы на руинах Безночного города. Оставалось только одно - говорить так, как оно было на самом деле.
Приняв решение и подхватив в одну руку обе миски с густой горячей кашей, а в другую - бамбуковую флягу с чистой водой, он вернулся в шатер, лишь немного замешкавшись у входа, понимая, что не может поклониться. Расставил посуду - небольшой стол едва ли был предназначен для того, чтобы за ним могли свободно разместиться двое, но привычка есть в куда менее удобных для этого условиях, держа миску на коленях, а то и просто в руках, делала своё дело.
- Цишань Вэнь сегодня потерял больше восьми десятков человек, - начал он, дождавшись разрешения говорить. - Их тела до сих пор не захоронены.
Тела врагов уничтожали при первой же возможности, чтобы не позволить им восстать и, конечно, для того, чтобы они не отравляли воздух, но этот бой действительно был тяжелым, и сил хватило только на то, чтобы перенести с поля боя своих. Ночью опасности не ждали - у сабель Цинхэ Не была собственная ци, которая сдерживала возможное перерождение в лютых мертвецов, давая необходимое время, и надежность защиты лагеря не вызывала сомнений.
Голод отступил, уступая место волнению. Мэн Яо едва ли не физически чувствовал, по какому скользкому и тонкому льду он ступает. Всё это, конечно, было неправильно, но правильной была цель. И раз уж методы двигающего армии мертвецов Вэй Усяня теперь считались приемлемыми, то это... Всего лишь небольшая уловка.
- Мы можем спровоцировать их преображение, позволив почувствовать живую янскую энергию поблизости, а затем увести по склону в сторону лагеря Цишань Вэнь. Они тоже вымотаны, и такое возвращение их людей с поля боя наверняка отвлечет внимание.
Мэн Яо надеялся на большее. Надеялся на панику, на бегство. Да, заклинателям нечего бояться лютых мертвецов, но когда на тебя нападает тот, кого ты только что оплакал, - дело другое. Этот страх - не страх опасности, он глубже, и его едва ли возможно искоренить. Впрочем, даже если это не сработает, у него будет время и будет неразбериха - не так уж плохо для небольшой разведки. Так и не притронувшись к еде, Мэн Яо отложил палочки на стол.
- В темноте, среди сражающихся с лютыми мертвецами, в одеждах Цишань Вэнь, учитывая, что новые люди прибывают к ним постоянно, и незнакомые лица не должны насторожить их... Затеряться будет нетрудно.
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Ответ - краткий, однозначный, хлёстким ударом по амбициям - не заставил себя ждать. Оставалось лишь порадоваться плохому освещению в шатре командующего - Яо был уверен, бледность и на мгновение поджатые губы выдали бы его с головой. Гарантии - разве он говорил о гарантиях? Разве кто-нибудь хоть раз гарантировал Чифэнь-цзюню или вот хотя бы ему самому, что он вернется с поля боя? Но ведь всё равно уходили, раз за разом.
- Мэн Яо просит простить его: он ведь не знал, что есть способы вести войну безопасно.
Ложь, он знал. Просто считал, что это методы ордена Ланьлин Цзинь, и не ожидал услышать что-то подобное от главы Не. Вновь отказ, тогда, когда он уже решил, что сможет убедить командующего в своей правоте. Яо не сомневался, что прав, не сомневался, что план сработает и принесет ему пусть небольшую, но его собственную победу, и выпускать эту уверенность из рук совершенно не хотелось. Поэтому не успел сдержать далеко не почтительный ответ, поэтому слова, которым звучать не следовало, вырвались сами собой, опережая осторожность и послушание, обнажая упрямство, которое всегда было с ним, пусть обыкновенно и спрятанное под маску. Упрямство, которое заставляло его после каждого падения вновь подниматься на ноги и возвращаться на путь, по которому шел.
  - Среди погибших не так мало тех, кто был убит рукой Мэн Яо и, почувствовав его кровь рядом, пойдут за ней. Никто даже не...
Разговор явно вошел в неправильную колею: едва ли то, что никто не узнает об этой вылазке, было хорошим аргументом для главы Не, который всегда был прям и честен и того же требовал от других. Прямота и честность - прекрасные качества для того, кто может себе их позволить. В самом деле, то, как Не Минцзюэ, не оглядываясь, полагаясь только на свою силу и веру в свою справедливость, ступал по дороге добродетели, было зрелищем почти завораживающим. Прямо - не видя препятствий и сметая их со своего пути. Яо видел немало по-разному сильных людей, но до сих пор ему не приходилось встречать кого-то, кто умел бы так же. Эта сила притягивала к себе, даже несмотря на то, что была опасной. Или именно поэтому? Стихия - вот чем она была.
Яо опять опустил взгляд, заставляя пульс выровняться. Нет, он не должен был спорить. Чифэнь-цзюнь позволил ему высказаться, услышал и счел план неприемлемым. Не было ни единого повода думать, что командующий не понял или не смог взвесить все преимущества и риски. И если причины, по которым он не готов на эти риски пойти, лежат за пределами понимания, остается только предложить что-то другое.
Подчиняясь приказу, он взял в руки палочки и начал есть, все еще не поднимая взгляд. Молча напоминая себе: ему нет никакого дела до того, кто достался сегодня Вэням, ему вообще нет дела ни до чего, что может стоить ему жизни, и уж конечно, эта разведка не поможет приблизить победу, да и, по правде говоря, даже увенчавшись успехом, никому ничего не докажет. Пустой риск, бессмысленный. И он готов отступить.
Готов отступить, но поднять взгляд и сказать об этом, глядя в глаза Чифэнь-цзюню, - не готов.   
- В таком случае, Мэн Яо просит разрешения отправиться в лагерь Цишань Вэнь без поддержки - мертвых и живых в равной мере. Клановых одежд Цишань Вэнь и умения говорить будет достаточно, чтобы выиграть время на палочку благовоний или две. А этого времени хватит, чтобы выяснить необходимое.
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Яо отложил палочки через мгновение после того, как свои отбросил Чифэнь-цзюнь. На звон сабли, рвущейся из ножен, даже не обернулся: эта угроза была столь же привычна, сколь опасна. Как и огонь едва сдерживаемого гнева в глазах Не Минцзюэ: Яо видел его много раз, Яо не упускал ни одной возмодности увидеть его, только этот огонь нечасто был направлен против него самого. Сейчас он впитывал эту угрозу взглядом из взгляда напротив, готовый ко всему. Ко всему, кроме прозвучавших в тишине шатра командующего слов.
Его глаза удивлённо расширились, и он тут же опустил их. В знак собственной вины отчасти. Но больше - для того, чтобы не рассматривать Не Минцзюэ слишком пристально, чтобы не посметь случайно протянуть руку...
Он выслушал обвинения молча, и ещё какое-то время не решался нарушить тишину, прежде чем наконец выговорил.
- Мэн Яо просит простить его.
На этот раз искренне или, во всяком случае, делая всё, чтобы в его голосе прозвучало раскаяние. Он не знал, как его слова в ушах Не Минцзюэ превратились в то, во что превратились, но совершенно точно он не собирался говорить ничего подобного. Считая свой план - любой из двух - вполне достойным риска, не думал ставить под сомнение слова командующего, тем более - считать их пустыми, тем более - отказываться подчиняться. Чего ради? Уж точно тот адепта из клана не стоил этого. Для того, чтобы заявить о себе? Просто смешно: такая заявка - собственноручно подписанный приговор.
Он и в самом деле сожалел: не о том, что предложил план этой вылазки, пусть бы даже трижды неудачный, а о том, что не может понять, что так выводило из себя главу Не, что он - очевидно - едва держал себя и Бася под контролем.
Задумавшись, Яо покусывал губу, когда понял, что молчит уже непозволительно долго. Он всё-таки поднял глаза. Поднял, чтобы заметить устало склоненную голову Не Минцзюэ. Бросил быстрый взгляд на вход - чем меньше людей увидят командующего в таком состоянии, тем лучше - и проговорил быстро и тихо.
- Мэн Яо не имел намерения оспаривать приказ Чифэнь-цзюня. Мэн Яо хочет быть полезным, но слишком глуп, чтобы понять, как, и заметить собственные ошибки. Мэн Яо был бы благодарен, если бы Чифэнь-цзюнь указал ему путь.
Впрочем нет, одну свою ошибку он заметил. Заметил только теперь, повторяя про себя всё, что было сказано, чтобы не упустить ничего важного, чтобы сложить эту странную мозаику. Одну её деталь он с самого начала отбросил как несущественную, и, похоже, именно без неё картина не имела смысла. Эта деталь вернулась к нему вновь, полоснув острым краем "безродного заклинателя", и тут же зазвенев обозначенной уже во второй раз ценностью, упала в руки.
Эта ценность... Пожалуй была камнем преткновения на пути его размышлений. Яо знал, что делает немало, больше многих, по правде говоря. Но увы, полезность и ценность никогда не были равны друг другу, и далее не всегда шли рука об руку. Быть более ценным, чем адепт клана, не позволить рискнуть собой для его спасения значило... Что бы это ни значило, слов - даже слов Не Минцзюэ, который никогда не бросал их на ветер, - было мало, чтобы поверить.
Он поднялся на ноги и поклонился. Что же, если он не может предложить внятный план операции, будет продолжать делать то, что делает. Идти в бой. Оставаться среди сражающихся до конца. Убирать со стола и убираться с глаз долой, когда глава Не даёт понять, что ужин окончен. Пальцы сложенных в поклоне рук напряженно дрогнули. Как бы там ни было, если это могло помочь, он не собирался отступать.
- Мэн Яо будет воевать до победы. И не покинет армии Цинхэ Не, пока Чифэнь-цзюнь не захочет этого.
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Не отпускал. А Мэн Яо не собирался уходить, пока ему ясно не дадут понять, что распоряжений на сегодня больше не предвидится, и командующий предпочитает остаться один. Но слова заставили его выпрямить спину и застыть на месте, подняв на Не Минцзюэ оценивающий взгляд. Похоже, даже два плана по спасению неудачливого адепта подряд не испортили настроение Чифэнь-цзюня настолько, чтобы он пожелал хотя бы сегодня отдохнуть от присутствия чересчур настойчивого и неучтивого подчинённого. Если бы Мэн Яо своими глазами не видел, во что порой выливаются вспышки гнева главы клана, он решил бы, что нрав его сильно переоценен. Теперь же... просто кивнул, вновь садясь к столу. Он не был уверен, что именно его сытость - ключ к победе в Низвержении солнца, но никогда не имел привычки отказываться от еды.
Вопрос главы Не, конечно, был праздным, но в очередной раз дал повод задуматься о важном. Как он собирается победить - в этой войне или в своей собственной, до которой никому больше нет дела. Просто выжить, дожидаясь, пока Вэй Усянь приведёт свои силы? Никакого толка. Мэн Яо чувствовал, что победа, к которой стремится каждый, лично ему может дать намного больше, чем возвращение к мирной бесполезной жизни. Ведь пока именно к этому всё и идёт. Как героя будут чествовать Чифэнь-цзюня, который удержал Вэней от прорыва, Цзэу-цзюня и Ханьгуан-цзюня, которые появлялись там, где ситуация казалась безнадежной, и даже своим присутствием придавали сражающимся сил. Даже Вэй Усянь с его методами будет героем. Мэн Яо вернется к жизни странствующего заклинателя и будет за скромное вознаграждение упокаивать слишком резвых мертвецов, которые не довоевали при жизни. И всё это - при условии, что Солнце будет низвергнуто, если же победу в этой войне вырвет для себя Цишань Вэнь...
Надежды на лучшее - это хорошо, но Мэн Яо чувствовал себя намного увереннее, когда мог хоть отчасти контролировать ситуацию. Мог ли он иметь влияние сложнейший механизм войны? Неутешительный ответ напрашивался сам собой, если не знать, как может изменить простой талисман один простой штрих. Путь был, наверняка. Надо было лишь найти его.
Впрочем, эти мысли не могли испортить аппетит, разожженный непростым сражением и просто долгим днём. Мэн Яо ел, пока ел командующий, когда же тот спросил о чае, поднял взгляд, прикусив губу, чтобы сдержать улыбку, позволяя ей появиться разве что во взгляде.
- Конечно, но... Чифэнь-цзюнь позволит сначала, - он указал взглядом на свой ужин, которого оставалось не так уж и много, - обеспечить нашу победу?
Для того, чтобы прикончить остатки каши, впрочем, много времени не понадобилось, и Мэн Яо, убрав миски, опять подсел к жаровне, чтобы раздуть угли и нагреть воду теперь уже для обыкновенного чая.
Чайник вновь отвлек своим сколом, заставляя испытывать от его несовершенства едва не физическое неудобство. Яо едва заметно нахмурился, потянулся за чайными листьями - тоже отнюдь не лучшими, и хотя Не Минцзюэ никогда не жаловался на вкус, это не мешало помнить - бывает и лучше. Даже для клиентов весеннего дома бывало лучше, и то, что главе великого клана приходилось довольствоваться этим, казалось совершенно неуместной иронией. Мысль, метнувшаяся в сторону Юньпина - выжил ли город после сожжения Пристани лотоса, хотелось бы верить, что и он сожжен дотла - остановилась там ненадолго, Мэн Яо отогнал её, чтобы не придать напитку привкус пепла и горечи воспоминаний. Отобрал лучшие листья из тех, что оставались - с каждым разом отбирать становилось сложнее - аккуратно поместил в проклятый чайник. От воды начинал подниматься пар и, вглядевшись придирчиво, Яо снял её с углей, залил листья и тут же слил. Увы, такой лист не омоешь дважды - вторая порция воды должна была пойти на заварку. Мэн Яо, привычно слушая ни для кого больше не слышную мелодию, покачивал чайник, стараясь, чтобы напиток не прикоснулся к трещине. В самом деле, демоны с ним, с этим адептом - найти новую посуду, пусть грубую, глиняную, и приличный чай куда важнее. Голос матери, певший для него, наконец стих, чай наполнил чашку, Мэн Яо поднялся, чтобы через мгновение с поклоном поднести её командующему.
- Может быть, завтра всё же следует ждать спокойного дня? - мысли вырвались без разрешения, и Мэн Яо мельком взглянул на Не Минцзюэ, чтобы убедиться, что того не беспокоит очередное нарушение этикета. - Было бы неплохо пополнить кое-какие запасы.

[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

В самом деле, если бы это зависело от Мэн Яо, он бы продемонстрировал вэньскому командующему щербатый чайник и объяснил бы, почему следующую атаку нужно отложить, а если бы тот не внял голосу разума, засунул бы этот чайник ему... скажем, в глотку по самую ручку, чтобы причины стали очевидны. Война - войной, но некоторые вещи необходимы даже тогда, когда нет уверенности, что переживешь очередной бой.
Но от Мэн Яо это не зависит, и уж если ему не позволено навестить вражеский лагерь ради одного из клана, едва ли посуда может убедить главу Не отпустить его. Поэтому и вопрос, важный и чрезвычайно серьезный, как обычно, ставит его в тупик - Яо теряется на мгновение, но не дольше, качая головой с легкой улыбкой.
- Столько, сколько будет необходимо. Чифэнь-цзюню не нужно беспокоиться об этом.
Они всё же не в осаде, и какими бы частыми и свирепыми ни были атаки, армия не останется без снабжения, хоть это Мэн Яо может контролировать. Но, вероятно, если передышки не будет,  он останется без нового чайника, что совсем не способствует душевному равновесию.
Яо с трудом сдерживает смех. Трещина, чайник, плохой лист - безумие какое-то. Но думать обо всём этом проще, чем о смерти - сегодня погибло полсотни только с одной стороны, и смерть была слишком занята, чтобы заметить простого странствующего заклинателя с посредственным мечом и такими же посредственными навыками, но завтра всё может быть по-другому - так что Мэн Яо просто рад разрешению и тому, что на этот раз его не пришлось отвоевывать. Наклоном головы даёт понять, что распоряжение понято и принято. Завтра он найдёт то, что ему нужно, и к демонам этот Цишань Вэнь, пусть нападают дальше.
Глава Не однако же не разделяет его веселья. Тяжелое молчание и такой же тяжёлый вздох - командующий устал и не считает нужным скрывать этого. Или попросту не может: усталость копится уже далеко не первый день, оседает во взгляде, в морщинах нахмуренного лба. Это не та усталость, которую приносит труд или пусть хоть бой. Это усталость ожидания и - практически - бездействия.
Бездействие ведёт за собой и многое другое, что ничуть не проще. Главе Не приходится сдерживать ци своего оружия, которому - Яо не может знать этого наверняка, но уверен, что так и есть - мало только лишь разумно и размеренно держать оборону. Но и винить во всём Бася Мэн Яо не склонен, он хорошо видит, что Чифэнь-цзюнь прилагает ничуть не меньше сил к тому, чтобы сдерживать самого себя. Такого человека, как главнокомандующий, ожидание, бездействие и эта сдержанность должны выматывать куда больше, чем тяжелейшие бои.
Есть что-то ещё. То, что иногда странным образом отражается в глазах, когда командующий следит за его движениями, думая, что делает это незаметно, что-то, что изредка звучит в словах. Мэн Яо мог бы сказать, что, если бы речь шла не о Не Минцзюэ. Если речь о главе Не, лучше не понять, не заметить, чем ошибиться.
Может быть, поэтому понять Чифэнь-цзюня при всей его прямоте бывает непросто. Можно быть, поэтому Мэн Яо до сих пор не может обнаружить у него ни одной слабости, во всяком случае, из простых и привычных, тех, которые он обычно без труда находит в людях. Может быть, из-за того, что боится ошибиться, он и сейчас не может увидеть то, что тревожит командующего. Что-то, кроме обычных потерь. Но сейчас это слишком важно, и нужно найти способ. Обнаружить проблему, решить её, вернуть обычного Не Минцзюэ. Без него Хэцзян обречен. Без него как долго продержится Низвержение солнца?
Мэн Яо встаёт, чтобы собрать посуду, оставшуюся после ужина. Невозможность решить эту задачу, справиться с тем, что всегда давалось легко, злит его, а тут ещё взгляд падает на проклятый разбитый фарфор...
Мэн Яо берет чайник в руки, садится рядом с командующим без разрешения, поднимает глаза и какое-то время молчит, заставляя того отвлечься от своих тягостных раздумий, перехватывает взгляд.
- На крышке скол. Из-за него, и из-за того, что у нас почти закончился нормальный чай, скоро станет совершенно невозможно заварить напиток, который не стыдно подать главе Не. Мэн Яо не может отделаться от этой мысли, как ни старается.
На это он не ждёт ответа, и молчит не дольше четырёх ударов сердца, ровно столько, сколько нужно, чтобы задаться вопросом, не сошел ли с ума такой полезный помощник, и если нет, то какого демона несёт околесицу, но не успеть поразмыслить о том, кем его заменить, если он всё же спятил. После этого он улыбается и склоняет к плечу голову. Жаль, что нельзя положить руки на плечи Не Минцзюэ и встряхнуть его как следует.
- Теперь Чифэнь-цзюню следует рассказать, что беспокоит его. Что бы это ни было, оно точно не может оказаться бессмысленнее и постыднее беспокойства о трещине на чайнике.
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Чифэнь-цзюнь смеётся так же, как бросается в бой: сильно, много, с запалом, полностью отдаваясь эмоциям и заполняя собой всё пространство вокруг. Мэн Яо думает, что, должно быть, он всё делает так же. Наверняка, так же понимает и дипломатию. Мэн Яо заставляет себя думать именно о дипломатии и улыбается в ответ. Потому что смог добиться того, чего хотел, - так он говорит себе, и тут же понимает, что это полуправда. Просто не подчиниться  этому смеху даже сложнее, чем не подчиниться приказам командующего. Не Минцзюэ редко смеётся так, и это понятно: не время, да и не место, - но когда всё-таки делает это, равнодушно смотреть невозможно. Вряд ли кто-то смог бы. Яо хочет верить, что в лагере нет любопытствующих, тех, кто мог бы прислушаться и разделить веселье. Этот смех - его заслуга, и он не хочет делить его с кем-то, даже если меньше не станет. Пожалуй, даже если чайник был бы цел, его стоило бы разбить ради этого.
Смех стихает, и Мэн Яо ждёт ответа - любого ответа, он готов даже к тому, что его тут же выставят из шатра и прикажут больше не появляться на глаза. Но он оказывается совершенно не готов к ладоням, сжимающим его плечи, к дыханию в своих волосах, к оказавшимся вокруг запахам выделанной кожи, металла и... кажется, тех самых трав, которые он недавно заваривал. Мэн Яо в кои-то веки не понимает, что происходит. Неловко поворачивает голову, проводя по чужой коже губами и тут же с силой закусывает их, пытаясь хотя бы таким нехитрым способом вернуть себя в привычный мир, в котором объятия оставляют для тех, кто близок. Не то чтобы он в самом деле хотел вернуться.
Возвращается, вновь придавая лицу привычно спокойное выражение - во всяком случае, он надеется, что это получается убедительно. Слушая Чифэнь-цзюня, поправляет неширокие рукава. Пытается вслушаться в слова, услышать. Война. Может ли кто-нибудь от побережья до гор сказать, что эта война его не беспокоит? Может, конечно, только это будет ложью.
- Я понимаю.
В том, что этикет нарушен окончательно, и вместо имени звучит это недопустимое я, тоже, конечно, виноват порыв, от памяти о котором не так-то просто избавиться. Мэн Яо тихо кашляет, чтобы сгладить ещё и эту неловкость. Зато это правда. Никто никогда не интересовался, что именно привело на поле боя его самого - и хорошо. Но он понимает.
- Есть способ сократить потери?
Есть, командующий знает о нём. Правильно организованная разведка, шпионаж, если не быть чересчур щепетильным, выбирая слова. Насколько Мэн Яо осведомлён - а он уверен, что осведомлён неплохо - в Аннигиляции Солнца это слабое место обеих сторон. Можно придумать что-то лучшее. Нужно придумать что-то лучшее, но что толку говорить об этом сейчас, когда ему не доверяют простейшую операцию?
Стоит только отвлечься на это, Не Минцзюэ своими словами заставляет Мэн Яо сначала широко раскрыть глаза от удивления, а потом и вовсе опустить взгляд.
- Чифэнь-цзюнь не должен...
Что-то не так. Чифэнь-цзюнь не должен благодарить. За дело - да, но не просто так, не просто за то, что рядом. Или это предупреждение о том, что слишком рядом? Нет, едва ли: если кто-то не склонен к тонким намёкам, то это Не Минцзюэ.
Мэн Яо делает глубокий вдох и медленный выдох - и наконец смотрит в глаза командующего прямо. Слишком уж много неловкостей для одного вечера.
- Мэн Яо благодарен главе Не.
Он помнит всё, за что благодарен командующему, начиная с самого первого дня знакомства. Он всегда ведёт счёт долгам - своим или чужим, - ему не хватает великодушия и благородства, чтобы забывать. Впрочем, этого он не ждёт и от других. Рано или поздно, он отплатит и Не Минцзюэ, а до тех пор - только слова.
- И рад служить под его командованием. Если Чифэнь-цзюню нужна ещё какая-то помощь... Даже если Чифэнь-цзюнь считает, что Мэн Яо не в состоянии справиться, ему достаточно только сказать.

[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Нет, Яо и не рассчитывает на то, что сразу же получит важное задание, он лишь надеется, что его слова отложатся в памяти главы Не, и тот вспомнит о них, когда в этом будет необходимость. Тем больше похоже на насмешку это многообещающее вступление и вслед за этим распоряжение беспокоиться только о собственном благополучии. Кто ещё получает такие приказы в разгар войны в ордене воинов? Тот, кто не способен больше ни на что? Мэн Яо неожиданно понимает, что в нём закипает совсем уж неуместное раздражение, может, даже злость. Нет повода разговаривать с ним, как с ребенком, нет повода недооценивать его заслуги. И нет повода считать, что убить его просто. В конце концов, он до сих пор жив и не в плену, не так ли.
- Чего бы это ни стоило, - повторяет он эхом, пытаясь заглушить вспышку тем, что кажется ему важным. Хотя бы потому что раньше "чего бы ни стоило" могло относиться разве что к следованию путем добродетели. Когда в мире успели появиться вещи, ради которых можно этим пожертвовать? Когда в список этих вещей вошла его, Мэн Яо, жизнь, и почему? Он почти готов спросить прямо, но не спрашивает: на такие вопросы не отвечают. Впрочем если это - единственное, чем, по мнению Не Минцзюэ, он может быть полезен, - что ж, значит, именно к этому он и приложит все усилия.
Бесполезно. Раздражение не желает отступать, используя как опору всё новые и новые поводы. До того самого мгновения, когда щеки Мэн Яо касается широкая горячая ладонь. Это... всё ещё неожиданно, настолько, что он выдыхает слишком резко и слишком шумно, забывая о самообладании.
Или никакой неожиданности нет вовсе? Взгляды можно толковать как душе угодно. Неоднозначные слова - всего лишь слова. Даже объятия... Такое прикосновение, если Мэн Яо что-то вообще понимает в людях, - совсем другое, и ошибиться невозможно.
На этот раз он не может объяснить всё ошибкой, или тем, что принимает желаемое за действительное, или игрой теней, или найти ещё десяток-другой вполне правдоподобных объяснений только для того, чтобы не предположить самое простое. Тело реагирует на касание слишком быстро, куда быстрее разума, и разум не успевает осадить его, заставив сердце биться ровно и размеренно, чтобы не выдать своего хозяина без всяких слов, не выдать пальцам Не Минцзюэ, скользящим по шее, где колотится пульс, под волосы. В отчаянном усилии не думать о командующем так, как этого требует тело (Мэн Яо прекрасно знает, что позволив себе однажды, не сможет заставить себя остановиться), он приказывает себе отвести взгляд, подняться на ноги, отступить к выходу из шатра.
Приказывает - и остаётся сидеть на месте, не шелохнувшись. И глаз не отводит. Злость возвращается, обращаясь теперь на войну, которая заставляет чувствовать особенно остро, подначивает: к чему сдержанность, если завтра ты, скорее всего, умрешь? На непослушное тело, которое отчаянно не желает вести себя пристойно. На собственную слабость, на желания, которых не должно быть.
Мэн Яо убеждает себя, раз приказы бесполезны. Всё, чего он хочет, - победа в войне. Всё, чего он хочет, - быть полезным. Всё, чего он хочет, - и дальше чувствовать тепло этих рук на своей коже. Нет, опять неправильно.
Он понимает. В том, что Мэн Яо чувствует, не только его вина. Он не знает, для чего Чифэнь-цзюнь делает то, что делает. Проще всего решить, что для того, чтобы унизить, чтобы ещё раз напомнить безродному бродячему заклинателю, кто он и где его место. Будь на месте Не Минцзюэ кто-нибудь другой, на этом Яо бы и остановился, привычно ожидая, что против него весь мир.
Но на месте Не Минцзюэ - никто иной как Не Минцзюэ, и поверить в то, что желанное прикосновение (Мэн Яо понимает, как оно желанно раньше, чем успевает возразить самому себе) обернётся очередным унижением, поверить в это едва ли не сложнее, чем в то, что это всё сон. 
И опять тишина повисает слишком надолго. Мэн Яо хочет закрыть глаза - то ли заставить наваждение исчезнуть, то ли дать волю ощущениям - но не закрывает, чувствуя, что сейчас это будет худшей его ошибкой.
- С этим Мэн Яо справится, - отвечает он наконец.
И, до предела натягивая струну взглядов, всё так же продолжая смотреть в глаза, поворачивает голову, чтобы  коснуться запястья Не Минцзюэ губами. Назло приличиям, выпестованным маскам. Назло тем, кто посчитал бы, что сын шлюхи недалеко ушел от матери, если видит какие-то непристойные подтексты в простом прикосновении. Назло командующему, всегда честному и прямому до оскомины, а теперь оставляющему себе и только себе пути к отступлению. Коснуться так, чтобы невозможно было списать это прикосновение на случайность или неловкость.
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

В кои-то веки, совершая что-то, Яо не задумывается о последствиях. Понимает, что творит что-то совершенно недопустимое, но позволяет себе не думать, что дальше. Что-нибудь произойдёт обязательно, но несколько мгновений есть на глупую наивную надежду. На то, что это не злая насмешка. На то, что он будет понят. На то, что он сам наконец сможет ясно понять, чего хочет.
Несколько мгновений проходят слишком быстро. Ответ Чифэнь-цзюня заставляет сначала с непониманием нахмуриться, а потом - вновь задохнуться от того, как истолкованы его слова. Мэн Яо уже не скрывая кусает губы, чтобы не позволить вырваться наружу смеху. Ничего удивительного, впрочем, от него ждут, что он будет выкупать собственную жизнь таким вот образом. Ничего удивительного, от того вдвойне унизительно. Разобраться бы в этом прямо сейчас, но оба моста - прикосновение и взгляд - уже рухнули, и единственное желание Мэн Яо сейчас - оказаться где-нибудь подальше отсюда, лучше всего на месте провалиться сквозь землю.
Но земля и не думает разверзнуться под ногами, подчиняясь его воле: видимо, придется смириться с тем, что сегодня не лучший день для желаний. Поэтому Мэн Яо поднимается на ноги, стараясь избежать любого лишнего движения, которое может быть истолковано не так - руки едва не трясутся от ярости, но эту дрожь угомонить легко - собирает оставшуюся после ужина посуду и идёт прочь, пользуясь великодушным позволением, в котором не нуждался. Нет, командующий не гонит - но отпускает на удивление больно. У самого выхода останавливается, хотя обернуться не находит сил.
- Если бы Мэн Яо опасался за свою жизнь, как бы он мог оказаться на передовой и в лагере Чифэнь-цзюня?
Ответа он не ждёт.

Ни на другой день, ни на тот, который следует за ним, войска Цишань Вэнь не нападают. Это даёт время обойти несколько окрестных деревень, где к заклинателям в цветах Цинхэ Не уже привыкли, и найти гончара с вполне пристойным чайником среди товара. С чаем куда сложнее: крестьяне не привыкли перебирать, тратиться на хороший лист считают неуместной роскошью, или глупостью, просто вежливо об этом умалчивают. Но предприимчивости некоторых из них хватает на то, чтобы, взяв задаток, пообещать добыть то что нужно в ближайшем городе. С этим Мэн Яо и возвращается - в лагерь и к своим обычным обязанностям.
Привычная рутина, впрочем, теперь наполнена мыслями, которые не удается изгнать из головы. Мэн Яо берет их по одной, рассматривает, изучает, пробует на зуб, находит каждой место. Он, наверно, кажется рассеянным в эти дни, но работу выполняет привычно прилежно. Он наблюдает за командующим, пытаясь найти в том перемены. Он готов разочароваться, презирать и ненавидеть - эти чувства знакомы и просты. Не получается, и приходится прокладывать себе путь через совсем другие. В конце этого пути лежит алтарь доверия, который всегда берет в жертву не меньше, чем часть сердца, и Мэн Яо чувствует, что пожалеет, но сворачивать слишком поздно.

Когда заканчивается третий спокойный день, становится понятно, что противник ждёт подкрепления, или, быть может, уже дождался. Это то, что не обязательно знать, это ощущают все, кто не первый день на поле боя. Это ощущение сгущается в воздухе, заставляя лагерь притихнуть. Ожидание всегда тягостно, ожидание неизвестности для многих невыносимо.
Мэн Яо думает, что нападут завтра - у него есть для этого несколько незначительных поводов, но нет желания делиться наблюдениями и выводами: войска и без этого готовы. Вместо этого он ищет командующего. Знает, что тот тоже чувствует приближение боя, знает, что тому ожидание дается труднее.
Не Минцзюэ нет в шатре, и это к лучшему, слишком многое там напоминает о том, кто - глава великого клана, а кто на положении слуги, и это усложняет и без того непростые разговоры несущественными и несуществующими смыслами. Мэн Яо находит командующего вдалеке от лагеря в одиночестве, занятого Бася. Такие молчаливые диалоги не принято прерывать, но если решился нарушить одно нерушимое правило, что толку оглядываться на другие.
Он подходит ближе и останавливается за спиной. Не скрывается, напротив, рассчитывает на то, что услышан и узнан. Рассматривает фигуру главы Не, скользит взглядом по спине и плечам, отпуская на свободу мысли, привыкая к ним, и, пожалуй, только теперь не чувствуя стыда в их присутствии.
- Мэн Яо, - наконец говорит он, как будто продолжает разговор, от которого бежал несколько дней назад, - понимает разницу между своими обязанностями и своими желаниями. Если Мэн Яо и боится, то не за себя, а лишь того, что его желания...
Трудно объяснить. Что его желания оскорбительны. Что они будут приняты как попытка вырвать для себя какие-то привилегии. Что - хуже всего - они выйдут из-под контроля. Похоже, он всё-таки трус, раз боится столького.
-...делают его человеком, недостойным находиться рядом с Чифэнь-цзюнем.
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]

Сказать то, что уже сказано, совсем не просто. Выслушать ответ едва ли проще. Мэн Яо знает, что был неправ, несдержан, что это он должен был справиться с собой, а не бежать, закрыв глаза, как тот вор, что украл колокол, но не находит сил возразить.
Возразить не на что: Чифэнь-цзюнь не знает его мыслей и желаний, но... знает, что они не могут быть недостойными. Или недобрыми. До сих пор Мэн Яо встречал только одного человека, который верил в него так же слепо, потому что хотел верить и потому что, по правде говоря, выбора у него не было. Но командующий вовсе не в том же отчаянном положении, и если и кажется наивным, то совсем по-другому. И лгать, прямо и безыскусно - Яо уверен в этом - он не умеет. Значит - можно поверить? Вернуть на лицо ту маску бесстрашного воина, услужливого помощника и человека достойного, не просто вернуть, а сделать её своим лицом для Чифэнь-цзюня. Мэн Яо знает, что это будет правильно, но всё равно медлит. Маски порой... так мешают дышать. А отдохнувший от дневной жары  воздух, напитанный сумерками, стрекотом цикад и запахами трав, хочется вдыхать так глубоко, чтобы в груди не оставалось места для чего-то другого.
Наверно, Мэн Яо молчит слишком долго, и командующий заговаривает опять, не дождавшись ответа, и на этот раз требуя нового, ещё более сложного. Почти невозможного. Чифэнь-цзюнь хочет откровенности, открытости, не понимая, что она никак не сможет ужиться с той безупречностью, о которой он говорил раньше. Мэн Яо склоняет голову к плечу, и это, наверно, можно счесть утвердительным ответом. Но это не обещание, лишь знак того, что он услышал и запомнил, и однажды сделает выбор между всеми озвученными желаниями главы Не.
И неозвученными тоже. Мэн Яо знает: те, что не высказаны, часто сильнее и важнее. Прислушиваясь к ним, он отвечает на взгляд взглядом, вглядывается в чужие глаза пристально, вглядывается, чтобы увидеть то, что важно для него самого. Вглядывается, чтобы перешагнуть через свой, быть может, самый большой страх. Во всяком случае, здесь, на краю войны, под взглядом Не Минцзюэ, ему кажется, что это и есть самый большой. Он боится увидеть в этих глазах то, что видел в сотнях  - отражение сына шлюхи. Но в них что-то другое. Мэн Яо думает, что знает, что именно. Мэн Яо позволяет себе думать, что знает больше, чем знает на самом деле. Он не называет это верой - вера для глупцов и святых на пороге вознесения. Так он считает, а он, конечно, не тот и не другой.
Яо почти собирается сказать что-то, когда ещё одно замечание заставляет его замереть на мгновение в недоумении, а потом - потом, не в силах сдержаться, он смеётся беззвучно, одновременно запоминая имя того, кто был рядом с Чифэнь-цзюнем всё то время, когда не был он сам. Это получается как-то само собой, и другая мысль приходит на смену. Мэн Яо вдруг понимает, что если он не сделает сейчас что-нибудь, они, быть может, простоят здесь до самого завтрашнего сигнала тревоги, так и не переступив через разговоры об обидах и непонимании. Не лучший способ провести время.
- Не лучшие мысли, чтобы заполнить ими бессонную ночь.
Поэтому он переступает первым. Поэтому делает шаг, и ещё шаг, пока не приближается достаточно, чтобы взять ладонь Не Минцзюэ в свои и вновь дотронуться ею до своей щеки и шеи, возвращая себе и ему потерянное несколько дней назад.
- Завтра будет наступление.
Не новость, может быть, других сумерек уже и не будет. Чувство уже почти привычное, но страх, который сковывает мышцы и срывает оковы с мыслей, вовсе не от этого. А рассыпающаяся по коже дрожь - вовсе не от страха.
- Сегодня Мэн Яо хочет остаться с Чифэнь-цзюнем.
[nick]MENG YAO[/nick][icon]https://i.ibb.co/C11vcNY/tumblr-3b27f64f9bcedd44415b16708e82a3ce-9d90b2a9-540.jpg[/icon][quo]МЭН ЯО[/quo]