ЛАНЬ СИЧЕНЬ
Магистр дьявольского культа
— на самом деле, Лань Сичень — это цзы (имя в быту), но называть его Лань Хуанем может лишь Ванцзы;
— рост: 188 см;
— день рождения: 8 октября;
— меч «Шуоюэ» — «новолуние»;
— сяо «Лебин» — «треснувший лёд».
Лань Хуань, Лань Сичень, Цзэу-цзюнь, первый из молодых господ, старший брат — все эти звания высечены на нём, а за спиной стоит стена из четырёх тысяч правил, каждое из которых весит один цянь; и глава ордена Лань должен знать их все до единого. В бессонные ночи удается дойти примерно до двух тысяч, прежде чем рассвет пробьётся в распахнутое окно.
Лань Сичень выполняет каждую роль безупречно, и на любой секрет находится свой ключ: клановые дела спорятся, младший брат благоденствует, Лань Цижень смягчается. Горести, перенесенные семьёй, почти не оставили и следа, а растущие адепты не знают бед.
Было легко считать себя знатоком людских сердец, когда душу самого неприступного человека в мире — Лань Ванцзы — можно было разглядеть на ладони, и Лань Сичень в себя поверил; поверил Цзинь Гуанъяо, раз за разом запутываясь в нём всё больше.
Вглядываясь в ночь за окном, он раз за разом возвращался мыслями ко дню похорон. Разве мог он пережить кончину Не Минцзюэ, не задохнувшись от скорби, если бы Гуанъяо не утешил его? Если бы не было уверений в том, что им двоим, уже без старшего названного брата, осталось навести порядок на этой земле?
Память Лань Сиченя была так же безупречна, как и он сам — и сохранила сочувствующее лицо Цзинь Гуанъяо — самого искусного лжеца и убийцы из всех. И быть может, что-то еще можно было прояснить, если бы Лань Сичень не убил его своими руками.
Лань Сиченя почитали как мудрого лидера, хорошего учителя и талантливого заклинателя, однако хладнокровные убийства не входили в список его заслуг. Потому он струсил. Бросив все дела на свою семью, он отправился на покой, чтобы укрепить тело и дух строгим постом и ежедневными медитациями.
И пока младшие ученики с благоговением отзывались о стремлении главы к совершенствованию, Лань Сичень мучился бессонницей и кошмарами попеременно, пытаясь себя простить и понять человека, о котором, возможно, на самом деле никогда не знал ничего.
Сезоны складывались в годы, вид из окна менялся, Лань Сичень не мог найти ответа. Он вернулся к своим обязанностям главы, продолжил учить адептов, улыбаться на собраниях; исполнять свою роль. Размышляя о том, чего хотел Цзинь Гуанъяо, Лань Сичень задался вопросом: чего хотел бы он сам?..