НМЦ:
Эта осень в Цинхэ была такая же беспокойная, как все предыдущие - сбор урожая, крестьяне на полях, безнадзорные дети, которые за время тёплого лета как раз уверились, что сами всё могут и сами умеют, лес, полный осенних даров и ярких листьев… И разных тварей, для которых начало осени знаменовало приближение зимы, голодные и холодные времена, опустевшие дороги, а значит и необходимость запастись добычей.
Для ордена Не это было сложным временем, хотя бы потому, что заклинателей, способных выйти на ночную охоту, в нём были не десятки тысяч. А теперь, когда псы клана Вэнь ограничили ночную охоту на исконных землях ордена Не, ситуация стала еще сложнее. Благодушия Не Минцзюэ это не прибавляло - невозможно и недостойно прятаться от крестьян, живущих на твоих землях и пришедших за той защитой, что орден заклинателей должен был им дать. Недостойно и невозможно смотреть в глаза старикам и женщинам и говорить, что где-то там, далеко, сидит на (жопе) троне Верховный заклинатель и ему именно сейчас всралось запретить ордену Не (и другим тоже, но это мало задевало лично Не Минцзюэ) выполнять свой долг. Немыслимо.
И глава ордена Не не говорил - отправлял потихоньку своих людей, одного или двух, вовсе не на ночную охоту, а поглядеть. Подставиться. Разобраться. Погостить у знакомых.
Только вот это годилось для деревень, а что делать с той нечистью, что прячется в лесах?
С хитростью (не военной, а бытовой и политической) у Не Минцзюэ было не очень хорошо, он знал про это и сам, и не считал такую хитрость достойной, но ведь война с тварями, это война, а ночная охота - ну, почти прогулка. Почти…
К тому же, если сделать вид, что они действительно гуляют… Да, это очень надежная военная хитрость - прикрытие. Он не сомневался, что его умений хватит при случае и на двоих.

- Передайте брату, что он едет со мною на прогулку. Сегодня. Немедленно.

НХС:
Отчего же не сходить, если за волосы ведут, на прогулку? Особенно, если ведет дагэ. Приглашение, от которого невозможно отказаться! Молча и мысленно Хуайсан продолжал упражняться в остроумных саркастичных ответах, а на словах велел передать, что скоро будет готов.
Брать с собой на ночную охоту книги, пусть даже самые приличные, например о наставлениях правителей прошлых династий, он не отважился, а вот любимый веер взял все-таки.
Сразу на выезде получил вполне ожидаемый нагоняй за то, что долго собирался и снова не взял саблю. Хуайсан уже привык выслушивать подобное не переча и не оправдываясь, лишь роняя очередное “прости, дагэ” или “мне жаль, что я опять расстроил тебя”. Когда он пускался в более пространные объяснения, выходило только хуже, и Минцзюэ ярился больше, раздувая свои красиво выточенные ноздри и фыркая, как боевой конь. В такие моменты было сложно не залюбоваться на восхитительный лик, покрытый мужественным бронзовым загаром, в противоположность собственной изнеженной белокожести. Но злить брата нарочно младший не хотел. Это было рискованно на фоне уже дающего о себе знать искажения Ци.
Слуги давно знали все места, где Хуайсан “опять забыл” свою саблю. Принесли ее и в этот раз довольно скоро.
- А куда мы едем гулять, дагэ? - задал вежливый вопрос, хотя вполне догадывался куда,  - либо ночная охота,  либо тренировка в полевых условиях.
Гулять с собой младшего брата куда-нибудь в город, в новое приятное заведение с гибкими девами-танцовщицами и вкусным вином, Минцзюэ никогда не брал.

НМЦ
Это было сложно - ждать брата, ждать, пока брата соберут и экипируют (почти насильно), ждать, пока брат перестанет выражать сожаление и всячески оттягивать выезд, и Не Минцзюэ несколько раз напомнил себе, что никуда не торопится, не настолько. И что Хуайсан не виноват (пока что, но это не надолго), и что саблю он все равно непременно забудет снова, стоит только выпустить его из виду. Может поэтому клинок он забирает к себе на седло, словно неосознанно стремясь извиниться перед духовным оружием за своего непутёвого брата. Сабля не виновата. Кони не виноваты. Сам Хуайсан не виноват, - при мыслях об этом он темнел лицом и яростно фыркал, но пока что терепливо сносил все раздражающее предотъездное мельтешение, - никто не виноват, кроме него самого, слишком долго потакавшего нежеланию младшего единокровного брата всерьез упражняться с клинком. Да ещё это обучение в Гусу, - лучше бы брат остался дома, он и сам бы научил его тому, что нужно, а не этой кротости и книжной премудрости, которая совсем не поможет Не Хуайсану держать в узде орден Не, их орден, когда время для Не Минцзюэ придёт.
Внезапный вопрос предсказуемо выводит его из себя ещё больше - глава Не ненавидит ложь и увёртки, а сегодня и сам сейчас внезапно очень близок к тому, чтобы делать всё то, что так ненавидит.
В город. Поедем гулять в город, а потом немного на запад. Любоваться осенней
листвой, - последнее он выплёвывает почти как команду или ругательство, не дожидаясь ни готовности младшего брата ехать (он никогда не будет готов, это и так понятно), ни того, чтобы ворота открыли совсем.
Он зол, зол и недобр настолько, что, пожалуй, вздумай Хуайсан остаться, не скажет уже ни слова и не остановится ждать - скачка, ветер и воздух необходимы ему чуть не больше, чем вдох, и придерживает коня он не сразу. Зато потом чуть успокаивается - как всегда после приступа ярости ему легче и сейчас можно уже не думать о том, что так раздражает, и не реагировать на каждое слово. Выехав, он уже находится в дороге, а значит нетерпение и бешенство  его уже не гложут, словно дикий лис, хватаясь зубами за внутренности, а во взгляде, обращенном к единственному спутнику, нет обвинения.
- Чем обычно любуются осенью?
Нет, ну зря что ли  младший брат читает все эти книги?

НХС
Хуайсан покосился на дагэ, не веря своим ушам. Они, действительно, собираются гулять в городе? Не может этого быть!
От радости он весело гикнул, ударяя коня пятками по бокам, и пронесся мимо брата вперед по дороге, впрочем совсем недалеко, и тут же вернулся:
- Брат, спасибо за эту прогулку! Я и не мечтал уже, честно говоря. Мы погуляем, как в детстве, по базару? Купим вкусное и вина! А потоооом… Потом я отведу тебя в лучший трактир! Там новая танцовщица. Она вытворяет что-то совершенно потрясающее на сцене! Да и еда там тебе понравится. Все самое острое и горячее, как ты любишь.
Хуайсан светился такой искренней, неподдельной радостью, предвкушая непринужденное общение со своим старшим, какого у них так давно не было, что не улыбнуться в ответ мог только совершенно холодный, равнодушный и бесчувственный человек.
Услышав новый вопрос, на предмет любования осенними достопримечательностями, он немного задумался, впрочем, не переставая улыбаться. Потом на живом, подвижном лице младшего Не мелькнуло озарение:
- Осенью особенно хороши маленькие лесные озерца. На западе как раз есть несколько таких. На берегах растут клены с красными листьями. А в воде плавают красивые утки. За ними можно просто наблюдать. Или охотиться. Как ты захочешь!
Он заглянул в лицо Минцзюэ, чтоб узнать, не надоел ли еще своим чириканьем…

Отредактировано Nie Huaisang (Понедельник, 7 декабря 08:33)

НМЦ
Акробаты хороши. Он запоминает несколько новых фигур, не таких продуманных и гармоничных, чтобы использовать их в построении, но достаточно интересных для того, чтобы попробовать самому и после донести до других. Совершенствование, это не только бесконечные повторы одного и того же, пусть даже со стороны так может казаться.
Минцзюэ все ещё задумчив, когда брат решает и впрямь все хлопоты взять на себя - проверить комнату, общаться с хозяином, открыть окна… В другое время глава Не подумал бы, что это желание комфорта, для воина лишнего, хоть и положенного по статусу, но сейчас его непримиримое отношение к миру вокруг приглушено вином и спокойствием обстановки. Как бы Минцзюэ не отрицал это даже в собственном сердце, он не меньше брата чувствителен к хорошим вещам и гармоничному окружению, пусть и не всегда отдает себе в этом отчет, и аккуратная посуда, умелая прислуга, хорошая еда несомненно влияют на него умиротворяюще и он кивает брату с явным одобрением его действий.
Днем он бы взбесился от этого ещё больше - вот не идиот же и может, когда только захочет, просто хочет совсем не того, что нужно. Сейчас он просто благодарен брату за то, что тот наверняка действительно всё проверил и про это можно не думать.
— Нет.
Затемно, это сразу скажет любому, что он торопится, - но сейчас эта необходимость таиться его совсем не злит. Лучше выехать чуть позже и ничего не пропустить, а заодно совершить военную хитрость, чем поторопиться и всё испортить.
— Поедем по свету, но рано и долго. Можем взять отсюда еды в дорогу.
Это во многом  уступка и благодарность.

НХС
Хуайсан любит заботиться о брате. Так давно повелось у них, старший обеспечивает безопасность, младший - комфорт. Конечно, создавать уют - обязанность женщин, но что поделать, если матери уже нет, а жен еще нет. Да и что-то не особенно думают братья Не о женитьбе.
Хуайсан знает, почему Минцзюэ не хочет заводить семью - искажение ци уже дает первые вести. А прибить жену или ребенка в порыве ярости, это же… Нет, лучше скинуть обязанность строгать наследников на младшего брата.
Когда Хуайсан думает об этом, легкая тень досады омрачает белый лоб. Распределение обязанностей по части продолжения рода никогда не озвучивалось, но разумелось само собой. Оставалось только смириться и перебирать в уме дев на выданье из именитых заклинательских кланов. Однако, с характером Хуайсана, стоило опасаться супруги вроде мадам Юй или  мадам Цзинь из старшего поколения. Такая женушка ему была не нужна. Подыскать бы тихую, покладистую, которая будет заниматься хозяйством и детьми. И не будет совать нос в увлечения мужа. 
Увлечения чуть более нестандартные, чем это заметно на первый взгляд.
Когда Хуайсан смотрит на гибкое тело танцовщицы, укутанное в сверкающие шелка, плавно покачивающееся под нежную мелодию флейты и эрхи… Зачем он представляет себе под этими шелками крепкое, мужское тело? Лицо, до глаз спрятанное под вуалью, только способствует тайным фантазиям.
Засмотрелся, что и про еду забыл. Но ответ брата вернул внимание, и младший сначала выкладывает на тарелку Минцзюэ кусочки мяса посочнее и покрупней из общего блюда, лишь потом наполняет свою тарелку.
— Да, возьмем жареных лепешек,  паровых булочек. Мяса копченого. Вина в дорогу лучше брать не стоит, как скажешь, дагэ?
Легкая суетливость выдает смущение, Хуайсан торопится запить его вином. Делает глоток и тут же слегка распахивает глаза. Напиток этот гораздо крепче, чем тот, что был куплен в городе.

НМЦ
- Мы возьмем немного.
Потому что если что-то случится нехорошее, то, что не должно случиться, то пусть у них лучше будет немного вина. Не Минцзюэ сам себе не признается никогда, но сейчас, когда здесь нет сопровождающих из ордена, и когда он не один, безопасность беспокоит его больше, чем когда он ведёт вперёд целый отряд. И он не желает ни секунды думать о том, почему это так, потому что желает обеими ногами стоять на твёрдой земле и потому, что чутьём воина угадывает - стоит задуматься и опоры под ногою может не оказаться.
А вот мимика брата заставляет его едва заметно улыбнуться, пряча почти-что-смех за краем своей посудины - и впрямь крепкое. И попроще чем то, уличное, словно хозяин трактира считает, что лучше и крепче - одно и то же. Для лекарств и войны такое вино в самый раз, но сейчас они не воюют и не болеют, а значит, нет причины пить то, что слишком уж грубо напоминает о своем происхождении. Искусство танцовщицы мало привлекает старшего из братьев - даже лица не видно, и как по ней понять, что в этом нравится Хуайсану? — и он подзывает хозяина, чтобы заменил им вино и принес вдобавок чистой воды.
— Этого. И того, уличного. Оно лучше на вкус.
Есть ему почти не хочется - верховая езда и пешая прогулка не те занятия, что заставляют Минцзюэ чувствовать голод, и он не спешит с едой, больше уделяя внимания тому, кто сидит с ним рядом. Дома им редко приходится сидеть так близко, дома есть другие дела. Дома он ни за что не заметил бы, что брат смущён? Но не танцовщицей же и вряд ли крепким вином, - как бы глава Не не относился к обучению в Облачных Глубинах, поверить, что Хуайсан всё это время себе в вине отказывал и от того отвык от него, запивая пресную еду ключевой водой он не мог.
— Не Хуайсан, есть что-то, что я должен сегодня знать? Обещаю тебе, - это
дается ему с некоторым трудом, но Минцзюэ уверен, что обещание своё выполнит, - что не буду сердит на тебя, что бы ты сейчас не сказал.

НХС
Хуайсан горько улыбнулся, и отпил еще вина, теперь приятного и легкого. Однако, ему и этого хватит - набраться для храбрости перед откровениями:
— Дагэ, этот разговор надо вести наедине. - не то, чтоб стеснялся подслушивающих слуг или опасался того, что брат разгневается вопреки обещанию, нет. Просто самому будет легче признаться в том, что давно пора доверить своему старшему. Постыдного в склонности к мужчинам нет ничего. Единственное, что с наследниками будет не так просто, как хотелось бы Минцзюэ. Но ничего, Хуайсан справится.
Остаток вечера провели в непринужденной болтовне младшего и снисходительной, благостной расслабленности старшего. Пусть эта расслабленность, скорей всего, только внешняя, напускная. Однако, видно же, что глава Не улыбается не вымученно, не через силу. Врать самому себе он тоже не любит. Поэтому, раз решил, что будет отдыхать, то и отдыхает, как умеет.
Хуайсана радует даже такая короткая передышка для старшего брата. Почему бы почаще вот так не выбираться в город?
Когда братья поднялись в спальню, младший оттягивал тяжелый разговор, сколько мог. Но дольше было никак нельзя. Он это понял, наткнувшись на испытующий взгляд Минцзюэ, севшего за стол.
Хуайсан сел напротив, и, не поднимая взгляда, долгих несколько мгновений терзал в руках веер. Потом решился и тихо молвил:
— Брат, мне нравятся мужчины. Такие, как ты.

Отредактировано Nie Huaisang (Воскресенье, 6 декабря 22:01)

НМЦ
Движение младшего брата его больше удивляет, как может удивить безоружный человек, кинувшийся на того, кто вооружён мечом - Хуайсан действительно хватает его за плечи? Действительно шипит, словно целое весеннее гнездо растревоженных гадюк? Действительно смотрит на него так странно, словно что-то совсем не так?
Старшему из братьев сложно понять, что именно сейчас происходит - не в битве, не в бою, не в драке, а вот сейчас, - хватает реакции (сильные пальцы сжимаются на предплечье младшего брата, посмевшего его хватать), но не хватает понимания и анализа. Минцзюэ понимает только, что что-то идёт совсем не так. Что-то злит его брата так, что он ведёт себя, словно… второй господин Не, будущий глава ордена и клана, - напористый, ядовитый и опасный.
— Потому что я отвечаю за орден, - значит должен. Вести вперед, значит быть все
время должным другим, Хуайсан…
Он действительно плохо понимает в чувствах (ведь ярость и гнев, это не совсем те чувства, о которых идёт речь), зато он хорошо читает пространство и хватает - за руку и под спину, - до того, как брат совсем уж решит выпасть спиною наружу. Пусть держится или не держится за рукав, - Не Минцзюэ не собирается выпускать его из таких странных объятий. И рваться дальше тоже не позволит, нависнув над младшим братом и не давая снова сбежать.
— Почему не дождешься? Ты… - он ищет правильные слова, те, которые так не
любит слышать, - хорошо образованный, умный и талантливый заклинатель, ценитель красоты, ты будешь главой великого ордена… ты достоин любви.

НХС
Хуайсан не способен сейчас мыслить и слышать здраво. И эти слова старшего брата, которые должны бы звучать лестно и похвально, слышатся, как обидные плевки в лицо.
Достоин?! Достоин любви? Да. Чьей угодно.Но не твоей, старший брат! А чья угодно не нужна.
Но сейчас младший не отважится сказать об этом вот так прямо. С Минцзюэ станется отослать его домой и уехать на “прогулку, любоваться осенними лесными озерами” одному.
Знал бы он, как сложно видеть это каменное или яростное выражение самого красивого в мире лица, ловить редкие улыбки. Каждую ночь засыпать одному, погружаясь в очередной кошмар. Хуайсану почти всегда снится одно и то же. Смерть брата у него на глазах.
Младший господин Не очень хорошо понимает, что рано или поздно этот кошмар станет явью. И виноватых будет не найти. Не мстить же Бася, в конце концов!
—  Потому что не дождусь. - отвечает просевшим от убийственного отчаяния
голосом, - Потому что я ему не нужен. Так не нужен. Он уже выбирает себе невесту.
Сжатые пальцы Минцзюэ на предплечье - вот и вся ласка, которой удостоит он своего неправильного младшего брата.
— Давай спать. Уже пора. Завтра вставать рано.

НМЦ
— Знает, но выбирает?
Не Минцзюэ не очень понимает, что нужно делать в таких случаях. Откровенно говоря ему больше всего хочется вытрясти из брата имя этого заклинателя и пойти разбираться. Но… разбираться с чем именно он не очень представляет. С тем, что его брата не любят? С тем, что тот, кто его не любит, хочет жениться? Невест вон перебирает, значит и их не любит тоже. Угораздило же Хуайсана влюбиться в такого бездушного человека - такой если и ответит согласием, будет ли с ним его младший брат счастлив? Не Минцзюэ вздыхает, и на миг прижимает брата к себе, - попыткой поддержать и как-то защитить.  Защитить и поддержать, - это понятнее, чем всякие сложные материи, проще и сердцу ближе.
Ничего, он просто обратит внимание на тех, кто собирается жениться, и…
— Старший брат просит младшего продолжить этот разговор в другой раз.
Да, форма странная, но он, уже отпустив Хуайсана, не может от этих слов удержаться перед тем, как начать готовиться ко сну - на постель уложить Бася, стянуть верхнее из своих одеяний, успокоить мысли, а сейчас ему тревожно и не по себе.

Рядом с Бася Минцзюэ ложится и замирает неподвижно, - знает, что не уснёт, слишком мало сделано за день и нет той усталости, что обычно побеждает его начинающуюся бессонницу, но если лежать неподвижно и не шевелиться… Он уже долгое время не делил ни с кем комнату и просто забыл о таких сложностях, о том, что тяжело будет уснуть.
И о том, что нетерпение и внутренний зуд не дадут ему проспать сколько-нибудь долго. Нужно просто сцепить зубы и отдыхать несмотря ни на что, чтобы не разбудить брата раньше времени. Как он там, - спит? Минцзюэ прислушивается, но не выдаёт себя и шорохом. Лежать тоже сложно, но сон не идёт, несмотря на вино и на то, что тело устает так лежать. К рассвету он выматывается, словно и не спал вовсе, только непонятно зачем раздевался.

НХС
Внезапные объятия дали эффект камнепада в горах, который похоронил под собой остатки выдержки. Но плакать было нельзя. Это выбесит дагэ также наверняка, как и не принесет облегчения Хуайсану. И он до скирпа сжимает зубы, считает медленно до десяти и обратно, пока брат держит его. Потом, в абсолютной прострации, не видя перед собой ничего из-за пелены слез на глазах, как-то добирается до своей кровати. А там, за надежной ширмой дает выход буре чувств - прокусывает себе ребро ладони и тихо слушает себя. Прислушивается как с каждой тягучей, медленной каплей крови, стекает напряжение. Вскоре становится легче и уже можно наложить заживляющую мазь на укус и завязать его платком.
Вот и все, что он может себе позволить. И .это счастье, если на утро Минцзюэ не заметит “боевое ранение”, иначе влетит, как в детстве. Иногда младший Не специально так делал, чтоб влетело. Понимал, что так неправильно, так нельзя, но острое чувство наслаждения от тяжелой руки брата скоро стало чем-то большим, чем наказание во имя искупления.
Хуайсан не любил об этом думать. Просто, когда повзрослел, старался контролировать свое ненормальное желание подобных контактов. И у него даже получалось. Не получалось только не думать о дагэ неподобающе. Но свидетелей этим стыдным мыслям не было.
И что его дернуло сегодня сорваться с цепи самоконтроля? Чуть все не испортил, чувствительный идиот!
Так, ругая себя, на чем свет стоит, он и забылся зыбким, как поздне-осенний ледок, сном.
Снилось опять страшное. И не умея себя контролировать еще и во сне, Хуайсан жалобно скулил под утро, в бреду кошмара, из которого самостоятельно проснуться можно только свалившись с кровати на пол. Так и случилось. Грохот падения, тишина, а потом осторожно выглядывающая из-за ширмы растрепанная голова младшего господина Не:
— Дагэ, я тебя разбудил? Прости пожалуйста.

НМЦ
В день, полный свинцовых туч, радует любой лучик света, - так говорят и так Минцзюэ рад тому, что младший брат все же понимает. Иногда ему кажется, что Хуайсан - нарочно, нарочно делает вид, что не понимает, специально нарушает неписанные правила и традиции, чтобы только сделать все наоборот, по-своему и как не надо, но в моменты, когда на того вроде бы можно положиться, взгляд главы Не и впрямь становится теплее. Насколько все было бы проще, если бы Второму господину Не хоть немного по нраву было быть господином Не.
Вот только идиотом старший брат его совсем не считает, чтобы он не кричал в приступах гнева.
— Старший брат считает младшего немного рассеянным и просит Не Хуайсана не лезть бездумно вперед.
Потому что если оно не так, то это значит, что Хуайсан бесит его нарочно, "забывая" саблю на тренировочном поле, в спальне, библиотеке и в тысяче сотен других неочевидных мест. А верить в это Минцзюэ не хочет - могут же и у него быть заблуждения. Впрочем, весь этот разговор он практически выбрасывает из головы, стоит только им наконец добраться до места - небольшая долина с полуоблетевшими деревьями не выглядит ни мило, ни приветливо, а земля, если спешиться и знать, где пощупать, еще красит пальцы не до конца высохшей кровью. Вчера здесь нашли то, что осталось от человека, а сегодня… Сегодня глава Не надеялся быть первым, кого встретит тот, кто вчера был голоден…

Коня глава Не оставляет наверху. Он бы и брата там оставил, да знает, что это выйдет только опаснее, - потерять коней, конечно, обидно, но приемлемо. Потерять Хуайсана - нет, а ведь на ночную охоту его конь, пожалуй, чаще выезжал, чем его брат.
— Смотри под ноги и будь осторожен.

НХС
Сведения, собранные разведчиками клана Не по окрестным деревням, сходились на том, что в этих лесах свирепствует Хуньдунь - монстр медведь, нападающий на праведных людей. Чем праведники привлекали искаженного духовного зверя, Хуайсан не знал. То ли в Гусу плохо изучил этот материал, то ли и там об этом ничего сказано не было. Однако факт был проверенный - монстры всегда любили жрать добрых и невинных. В злодеях, видимо, чуяли родственность и убивали их только защищая свою шкуру.
В этой сырой низине до сих пор пахнет кровью и болью недавней жертвы Хуньдуня. Человек был сожран почти до голых костей, значит монстр сейчас отсыпается и переваривает несчастного где-то неподалеку. И разбудить его можно только свежей кровью.
Хорошо, что дагэ не заметил повязку на руке, хорошо, что Хуайсан под утро прокусил себе ладонь. Хорошо, что рана лишь слегка затянулась и достаточно покрепче надавить на нее, чтоб получить несколько капель крови. Хорошо, что младший господин Не еще не убил ни одного человека в своей жизни, ни с кем не спал и, в целом, был добрым и мягким, по характеру, заклинателем.
Плохо, что Минцзюэ просил его не лезть вперед и быть осторожным. Ну да ничего. Ослушаться старшего брата не впервой. Хуайсан оправдывает свое неосторожное решение тактической выгодой. А если повезет, то Минцзюэ и сейчас ничего не заметит. Потом можно будет сказать, что поранился уже здесь - в лесу.
Он тихо и медленно размотал платок, поотстав от брата на пару шагов. Бросил тряпку под ноги и загреб ее палой листвой. Потом придавил рану об шероховатую кору дерева и опустил руку вниз.
Треска в кустах пришлось ждать недолго.

НМЦ
Ну да, глава ордена Не убивал в своей жизни немало, невинность тоже не особенно соблюдал (для его темперамента это вряд ли было возможно, хотя об этом никто вслух, разумеется, не говорил), и ни добрым, ни мягким по характеру не был. А еще он притащил сюда своего брата почти что обманом, но если бы заметил, что именно тот уже успел натворить, вытолкал бы взашей, запретив останавливаться до самого города. Только вот трудно было уследить за всеми окрестностями и одновременно за самодеятельностью Не Хуайсана, в кои-то веки послушно державшегося за спиной - это не отряд вышколенных воинов вперёд вести, это сложно.
Имея выбор, чье именно поведение предсказывать, младшего брата, или искаженного монстра, Не Минцзюэ не раздумывая выбрал бы Хуньдуня, как задачу более простую. Вот и сейчас младшего господина Не было почти не слышно и совсем не видно, а чудовище с медвежьими лапами и собачьим телом ломало ветки по кустам - коротковатая для медведя морда и небольшой размер могли ввести в заблуждение, чудовище не выглядело опасным, скорее неуклюжим, как поделка неумелого ремесленника. Не нужно было обучаться в Облачных Глубинах, чтобы понимать, что зверь попытается напасть и глава Не очень внимателен к тому, чтобы находиться сейчас между опасностью и братом (хорошо, между монстром и его едой), пока не обнажая клинка - чуткий к энергиям и добродетелям монстр-людоед может и передумать бросаться, увидев Бася готовой к атаке.
Чуткий к опасности и такой притягательный для чудовища Хуайсан может сделать что-то… лишнее. От отсутствия опыта и из-за того, что они ни о чем не договорились.
— Стой на месте.
И нет, это не тепло и не забота, они явно остались где-то там, с лошадьми, - это самый что ни на есть жёсткий приказ, не подразумевающий возможности ослушания. Он сознательно делает шаг в сторону, открывая наживку для чужой атаки и одновременно выводя Хуайсана с той линии, по которой пройдёт кончик сабли, если ее достать сейчас.
Рывок чудовища и его черно-бурое тело он замечает уже вне кустов, совсем близко, и, выхватывая Бася, чтобы поймать его на удар встречным ходом успевает подумать, что этот вот монстр-людоед движется слишком уж быстро и ловко. Быстрее, чем он ожидал…

НХС
Память Не Хуайсана обладала уникальной особенностью - хранить множество разносторонней информации из всех тех книг, что он читал в огромных количествах в то время, в которое, по мнению старшего брата, должен был бы заниматься тренировками боевых навыков.
Но и это было далеко не самым оригинальным свойством памяти второго молодого господина Не. Она выдавала обрывки информации “на гора” порой в самые неподходящие моменты, как например в схватке с монстром!
Сейчас Хуайсана озарило абзацем из редкого трактата по алхимии, в котором говорилось о ценности желчи, полученной из живого монстра медвежьей породы, и хуньдунь подходил идеально.
Вся сложность состояла в том, как уговорить дагэ не убивать зверя насмерть, иначе ценнейший ингредиент будет непростительно загублен. То, что в процессе добывания желчи могут быть загублены и глава ордена Не и его брат-”алхимик”, во внимание не принималось абсолютно. Хуайсаном уже завладела благородная лихорадка безумного ученого.
—  Минцзюэ, - тихо проскулил он из-за плеча брата, - Минцзюэ, пожалуйста,
аккуратней с ним. Если можешь, просто порань его как-нибудь посильнее, но.. эм, недоубей. И, умоляю, не пробей ему желчный пузырь!
Нельзя, никак нельзя было упустить счастливую возможность заполучить такое редкое снадобье для выплавления киновари долголетия.

НМЦ
Он, конечно, не собирался этого зверя ранить посильнее или послабее - он собирался порезать его на тонкие ленточки вместе с костями и шкурой, желательно живьем. Линчи недостойное дело для заклинателя, но достойный муж крошит врага в прах, а потом предает останки должному погребению, - это-то не запрещено.
В ответ на не вовремя открытый Хуайсаном рот, изнутри полыхает гневом, обжигая и самого главу Не, - недоубей, вы слышали??? Если тревогу за монстра (а не за старшего брата) еще можно было как-то воспринимать как уважение к его, Минцзюэ, боевым навыкам и умениям, то вот это просто недостойно заклинателя!!! Смысл же был именно в том, чтобы убить! Желательно навсегда, насовсем, и без возможности встретить эту тварь еще раз. А брат… А Хуайсан!!!
Только вот времени на то, чтобы разозлиться окончательно, медведемонстр-людоед ему не дал: притормозил перед промелькнувшей перед ним Бася, почти не нанесшей монстру ранений (дальнему дереву повезло куда меньше), поднырнул под следующий замах (как, позвольте узнать, ранить это не насовсем, а немного?) и почти проскочил, когда пальцы левой руки Не Минцзюэ все же смыкаются на загривке этой твари - пропустить тварь к брату и потом пытаться не убить первого, не до конца убить второго и, главное, растащить их друг от друга - слишком сложная задача, чтобы позволить ей случиться. Зубы хуньдуня, надо полагать в отместку, куда более успешно смыкаются на руке заклинателя и на некоторое время в этом яростном клубке (при борьбе в партере Бася почти бесполезна) оказывается два почти одинаково кровожадных монстра.
Разве что один из "монстров" изо всех сил надеется, что Хуайсан не полезет в этот клубок с Таоте наперевес.
Здесь и без второго господина Не весело и непредсказуемо.

НХС
Нет, Таоте пока побудет в ножнах, хоть и дает знать о желании участвовать в непредсказуемом веселье вместе со своей “родственницей” Бася, нагреванием и рывками наружу. Но Хуайсан не даст ей покуда такой возможности. Можно ведь не рассчитать и случайно ранить брата. Младший уже и так понял, что спасти драгоценную желчь хуньдуня удастся вряд ли. Теперь, похоже, надо спасать дагэ. А потом спасать себя (от дагэ).
Некоторое время он бестолково мечется вокруг сплетенных в “жарких объятиях” хуньдуня и Минцзюэ, пытаясь сообразить - а что же делать ему самому? Делать то что-то надо. Надо что-то делать! Эта мысль мечется в мозгу, как пойманная в силки птичка. Пока не находит достаточно просторное окошко идеи: веревка божественного плетения!
Точно! Можно же заарканить монстра и привязать концы веревки к двум деревьям потолще! Тогда еще есть шанс уберечь желчь и сохранить брату руку, которую разъярившийся хуньдунь не намерен выпускать из пасти.
Хуайсан достает божественную веревку из рукава (благо, старший Не все-таки приучил носить ее всегда с собой, на случай, если вдруг он сам впадет в бешенство), раскручивает ее, готовясь метнуть в средоточие схватки. Только бы не промазать.Только бы не…!
Ну конечно, промахивается, и петля обхватывает торс Минцзюэ наискось, подобно перевязи. Хорошо, хоть не поверх рук!
Хуньдунь, видимо, унюхавший магический артефакт, наконец-то разжимает зубы, но старший Не держит его крепко. Зверь пытается убежать, и за ним летят - Минцзюэ, вновь вцепившийся в длинный мех на загривке, и Хуайсан, так и не отпустивший крепкую веревку.
“А сильная тварь какая!” - думает младший господин Не, волочась сквозь кусты и коряги, со скоростью хорошо мчащейся лошади. Но отпускать конец веревки не решается.