Неумолимое время приносит ветер перемен.
Где остался тот юноша, который так жаждал его когда-то, всё же оставаясь под палящим Солнцем и наслаждаясь каждым днем своей далеко не безмятежной жизни, но всё же желавший силы этого ветра, который однажды снесет неприступную башню и освободит его народ? Жить в раздвоенных чувствах, принимая каждую часть своего сердца — как же он устал от этого. Как устал нести это бремя и скрывать эту тайну от всех, прежде всего от Того, чьими лучами был так щедро опален когда-то. Он так долго жил во лжи, ставшей тайной за десятью дверями сердца, что и сам забыл свои истинные намерения, сам поверил в эту ложь, доказывая каждый день, что он — Вэнь.
Но с тех пор как он смотрел на горящий белоснежный Гу Су, превращенные в подобие вулкана вершины светлых гор, его меч стал тяжелее. Иногда, поднимая меч, он чувствовал, что не в силах удержать его. Верный друг, Хэйчжао, впитавший его чувства, напомнил ему, почему когда-то он, будучи бесстрашным юнцом, пришел в Безночный Город и выиграл шанс вскарабкаться на самую высокую гору из всех. Теперь, стоя в своей палатке и глядя, как пламя вспыхивает и гаснет на углях, повинуясь его воле, Второй Командир страстно желал, чтобы эта ночь никогда не кончалась, чтобы не пришлось идти в Цинхэ и повторять то, чего бы он хотел избежать.

Неумолимое время бежит вперед, оставляя позади горечь потерь. Но некоторые еще только впереди, он чувствовал свое бессилие, и оно приводило его в ярость. С тех пор, как Чао сжег Пристань Лотоса, младших Вэней заключили под стражу.
— Проклятье, — прошипел он, душа пламя в который раз и сжимая кулак до хруста, хотелось припечатать его к лицу Второго Сына хотя бы мысленно. — Почему ты не осталась в стороне, Цин?
Он знал почему… Он видел ее сердце и ее чистые устремления. За это и любил. За нее и переживал, гася свой внутренний огонь и не имея возможности помочь. Он так далеко от нее и даже не может убедиться, что сестре и брату оказывают минимальное уважение. Если бы только он мог быть рядом… Но этому не бывать. Он торчит так далеко, где-то на границе с Цинхэ, и на рассвете они выдвигаются в Нечистую Юдоль, чтобы уничтожить мятежников.
Как уничтожить их, если меч так тяжел и не хочет убивать тех, кто мог бы стать союзниками?
Вэнь Шань Шэ взял с походного стола кувшин и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Вино было лучшим, но едва ли сейчас его вкус был важен. Хотелось швырнуть его в стену, чтобы вдребезги, чтобы оглушительно, но… тканевые стены палатки вряд ли бы обеспечили так необходимый ему выплеск гнева. Как много он успел — ему пришлось — научиться от Главы Вэнь. Прятать свой гнев было просто, выпускать его было просто, просчитывать его силу и последствия тоже. Сейчас такой взрыв он позволить себе не мог, за тонкими полотнами стояли его люди, которым ни к чему знать, что их командир не в духе. Это никак не поможет. Быть может, когда настанет час боя, он закроет глаза и будет убивать адептов Цинхэ, наступив на горло своей совести в очередной и, возможно, далеко не в последний раз.

Своего подопечного он чувствовал всегда. Этот мальчишка вырос на его глазах и возмужал под его крылом. Этикет вынуждал его к почтительности, но каждый раз он ловил себя на чувствах, выходящих за рамки обязанностей.
— Не спишь.
К этому моменту, когда Вэнь Сюй ступил в круг тусклого света, он уже успел погасить новую волну внутреннего огня, привычно сбросив на нее плиту льда.
— Идём.
Безоговорочно он последовал за Первым, покидая палатку, остановил жестом часовых. Он чувствовал его настроение, и настроение это было далеко не радужным.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Верный Змей[/status][icon]http://forumuploads.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]правая рука наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Идти через лагерь было делом привычным. Ночами, когда не спалось, Второй Командир часто ходил от костра к костру, не подходя слишком близко, чтобы не заставлять простых солдат прерывать отдых. Он наблюдал за ними издалека, думая о своем. Это уже вошло в привычку и до некоторой степени успокаивало мысли. Но сегодня в самом воздухе рядом с ними была разлита тяжесть, помноженная на накопленный гнев, давящая изнутри, давящая на всех.
Кажется, Первый Сын и сам понимал это, потому так стремительно вел его к заградительному посту, а потом оставил и его позади. Костры и свет остались позади, путь их теперь освещало только ночное небо.
— Интересно, как далеко нужно уйти, чтобы считаться дезертиром, — смех Первого был не просто невеселым, раздражение сквозило, выбиваясь наружу острыми углами, хоть тот и пытался его скрыть. — А впрочем, мы идём на восток, прямиком к границе земель Цинхэ. Значит, это не дезертирство, а неожиданно раннее наступление.
Вэнь Шань Шэ открыл было рот, чтобы изречь подходящую случаю шутку…  да хоть какую-нибудь, но шутка не пришла на ум, вместо этого клубок противоречивых мыслей опутал его с новой силой. Он промолчал, только вздохнул, качнув головой и опустив взгляд под ноги. Ранее ступая по краю земель Цишань уверенно, сейчас он будто чувствовал, как качается земля под его ногами. Молчание неприлично затянулось.
— Ты мог бы сказать что-нибудь наконец. Я не Вэнь Чао, который позволяет окружающим открыть рот только чтобы...
Он не позволил себе ничего, что могло бы выдать его настроение, не изменил шагов, не напряг лицо, не развернул непроизвольно плечи навстречу напоминанию об этой угрозе по имени Вэнь Чао. Слова Первого упали в темный колодец сердца, туда он старался не заглядывать, даже оставаясь наедине с самим собой. И едва ли не впервые за долгие-долгие годы он не мог придумать ничего достойного в ответ.
— Ладно, забудь. Скажи лучше, что ты думаешь об этом. Чтобы уничтожить Гусу Лань, нужно было сжечь их книги, Юньмэн Цзян пал вместе с Пурпурной Паучихой. Где сердце Цинхэ Не? Куда бить, если я хочу закончить это одним ударом и побыстрее?
Звук воды в ночной тиши услышен был издалека. Чем ближе подходил Змей к воде, тем спокойнее становились его мысли и чище сердце. Наконец, Первый сын остановился и, будто споткнувшись о то, что его волновало больше испрошенного, произнес:
— Низвержение Солнца... Что они станут делать в темноте?
Одного взгляда, брошенного на подопечного, оказалось достаточно, чтобы понять — нет, сейчас он не просто зол, с ним не все в порядке. Вэнь Сюй далеко не в порядке, и вряд ли его душа обретет покой, если не получит ответы на те вопросы, что мучают его.
— Люди будут просто жить. Как они это делали до нас, как будут делать после, — что хорошего он может сказать, если и сам не знает, как выйдет на самом деле? Его народ ждет своего часа, чтобы оказаться “в темноте”, его народ еще не забыл, как хорошо было жить без Солнца. — Должно быть, стоит спросить самих людей?
Нет, они не пойдут задавать вопросы людям. Они пойдут убивать их во имя ордена Цишань Вэнь. Потому что таков приказ Владыки и ослушаться этого приказа — получить свой свиток смертного приговора прямо в руки и тут же потерять их в пламени его гнева. Снова и снова отгоняя мысли о Цин, он сделал вдох и продолжил:
— Считается, что нынешний глава ордена Цинхэ Нэ один из самых сильных заклинателей своего поколения. Кроме того, он, безусловно, настоящий лидер, его люди идут за ним, подчиняясь беспрекословно, — язык стал тяжел, как и меч. Говорить такое вслух было как позволить себе выпить яд, от которого нет противоядия. — Без головы Нэ Миндзюэ не сможет защитить свой клан… Впрочем, уверен, так же может думать и другая сторона… — он сложил руки на груди, зажимая меч у плеча, — о нас.
Предугадать стратегию сражения, которое выберет глава Нэ, было его основной задачей сейчас, как и грамотно построить отряды, чтобы сохранить как можно больше людей.
— Глава ордена должен умереть, — озвучил он тихо, завороженный редкими бликами бегущей воды, но на ум пришло вовсе не то явное, что он сказал. Вернее, лицо главы ордена, мелькнувшее перед его взором, оказалось иным. Змей проморгался от неожиданного откровения и потер подбородок двумя пальцами. Будучи вдали от Знойного Дворца, он совсем расслабился и позволил себе слишком уж много нездоровых мыслей.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Верный Змей[/status][icon]http://forumuploads.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]правая рука наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

— Самих людей? — Трудно было понять, удивлен Первый ответом или просто задумался над ним. Какое-то время тот молчал, а потом произнес: — Верно, люди ведь всегда знают, чего хотят. И хотят всегда только того, что им на самом деле нужно.
Знает ли молодой господин, что на самом деле нужно простым людям? Задумывался ли он об этом хоть раз или дела простых людей не могут коснуться сына Солнца? Иногда Змей пытался это понять, но чаще всего при благоприятном случае увидеть его реакцию, он наблюдал только задумчивость и сосредоточение на других вещах. Сможет ли Первый Сын когда-нибудь увидеть, что кроме заклинателей и их проблем есть еще что-то, имеющее ценность? Будучи тем, кто рядом и опекает, он желал, чтобы однажды это произошло, тогда бы его труды не оказались напрасны. Ибо защищать очередное чудовище — разделять ответственность и самому становиться чудовищем.
— Наверняка именно так и думает, — услышал он, возвращаясь к сказанному ранее. Ради этого и ринется завтра в бой. Только вот у меня будет шанс обезглавить движущую силу мятежа, а у него — только одного из молодых господ клана Вэнь. Выгодный размен.
— Одного молодого господина из клана Вэнь и одного старого Змея, — для шутки, наконец, представилась возможность, и Шань Шэ наблюдал, пока Первый не отвернулся, поймав его взгляд, как невольно откровенные слова о смерти главы ордена затронули нечто болезненное, то, что тот решил не показывать даже ему.
Возможно ли… Возможно, что они поняли друг друга правильно? Тогда это слишком опасная тропинка, и стоит укрепить только тот смысл, который не повредит обоим.
Молодой господин едва сдерживал огонь, он метался внутри него, почти ощутимо прорываясь наружу. Следовало бы погасить это пламя, но Шань Шэ как завороженный ждал, во что оно превратится. Не каждый день воспитанник хочет поговорить о том, что его беспокоит, и он стоял, всё так же скрестив руки на груди, и смотрел, как тот ступает в воду, будто заигрывая с ней, а затем черпает пригоршню и омывает горящее, он знал это, лицо.
— Если бы ты тогда знал всё, что знаешь сейчас, ты бы пришел в Безночный город?
Первый сменил тему так быстро, не угнаться за ходом мысли. Впрочем, мысль была всё та же. Сколько звеньев этой цепи не было озвучено, сколько воспоминаний он оставил себе? Глава ордена, о котором подумал наследник… Нет, не показалось.
Снять сапоги и впрямь показалось прекрасной идеей. Полы длинного одеяния он заткнул за пояс, а меч убрал в рукав цянькунь.
— Молодой господин помнит свое детство счастливым? — Он всегда хотел спросить об этом, но этикет не позволял подобной вольности. Как же зря. Сколько лет они вместе, восемь или больше? Ни разу не смогли поговорить как братья. Ответ был нужно не столько ему. сколько самому молодому господину. — Я всё ещё помню день, когда мой отец вернулся домой мертвым. Я помню тот последний день, когда моя мать исчезла, и я думал, что она бросила меня. У меня была семья, но я оставил её ради достижения силы, я получил презрение, унижение, соперничество, но вместе с тем, лучших учителей, возможность подняться к Солнцу, обрести новую семью, — стоя рядом и наслаждаясь холодом бегущей воды, он смотрел на воспитанника. Если не сейчас сказать, то уже никогда не выйдет. — Я ваш верный слуга, молодой господин, ваш отец доверил вас моим заботам, и это лучшее, что со мной случилось за все эти годы. Нет, я ни о чем не жалею.
Есть еще одно “лучшее”, болезненное, кровоточащая рана, которая не заживает годами, и с этим поделать он ничего не может. Однако этот юноша не был виноват, ведь он не догадывался о том, что сокрыто на дне того самого бездонного колодца его сердца.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Верный Змей[/status][icon]http://forumuploads.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]правая рука наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]