В Хоббитоне царил переполох…
В принципе ничего особенного в том, чтобы встретить целый отряд заклинателей ордена Вэнь на своем пути не было. Зачастую после такого даже выживали. Даже если дело было далеко за пределами Буетяня и орденских земель, даже если время года, как сейчас, оставляло желать лучшего, - все, что могло гореть - промокло, все, что могло тонуть - смыло, а то, что превратилось  в жидкую грязь, схватилось от мороза в неприятную корку. Даже если никаких особенных чудовищ, подходящих для ночной охоты, и водящихся именно здесь не было, а городок (почти деревушка - по правде сказать дыра дырой) не отличался ни особыми храмами, ни прекрасными окрестностями.

Бывало прежде и так, что весь гостевой дом выкупали богатые путники, предпочитая комфорт экономии, пусть даже с хозяином местного это случалось впервые - чай не по пути в Гусу Лань был расположен, чтобы раз в год всенепременно получать своё с желающих поучиться у именитых учителей.
Но чтобы путники привозили свои светильники, курильницы и благовония, своё вино, свой чай и свои сладости - такого боязливый хозяин ещё не видел. А уж чтобы перед зданием звенело на игривом ветру солнце Вэнь не помнил никто - с тех пор, как сыновья его начали сами ходить на Ночную охоту глава Вэнь нечасто покидал Знойный дворец, справедливо рассуждая, что это им, а не ему, следует набираться опыта, справляться с ситуацией и завоевывать себе воинскую славу, мотаясь по буеракам и лесам. Однако в этот раз ему было… интересно, а желающих вставать между Верховным Заклинателем и предметом его внезапных интересов в Буетяне не находилось. Там тоже ценили жизнь. Свою. И по-возможности долгую.

Именно поэтому пламя светильников яростно плясало под ветром из открытых нараспашку окон верхних покоев, из комнат тянуло ароматическими палочками, а по коридорам несло морозцем, - Вэнь Жохань любил свежий воздух и имел достаточно духовной силы, чтобы не испытывать неудобств от холода или жары.
— Принесите его сюда, я хочу послушать ещё раз…
На память он не жаловался, но ведь можно совместить это с удовольствиями.

__________________________________

Охрану из пятерых сонных и даже, кажется, немного пьяных адептов ордена Вэнь устранить было не то, чтоб совсем легко, скорее - скучно.
Лишнего шума допускать было нельзя, иначе сбегутся вообще все. Поэтому веселую кровавую резню пришлось заменить плевательством ядовитыми иглами по шеям охраны. Полдня было потрачено на то, чтоб просчитать, через какое время меняется караул. Восемь палочек сгорающего ладана.Отлично. Он выждал примерно три палочки, чтоб эти олуху наболтались между собой и начали задремывать.
Легли они, один за другим, как лапочки. Не успели поднять суматоху. Сюэ Ян в глубине своей темной души даже жалел, что не успели. Он дорожил своей жизнью едва ли больше, чем чужими.
Такое отношение выработалось с детства. Все игра! Не всегда по правилам Яна, но все равно игра. Умереть - значит просто сменить условия игры. Это не страшно, если быстро. С болью он тоже умел договариваться. Просто разделял себя внутри на жертву и наблюдателя. Страдала только жертва, наблюдатель забавлялся.
Хотя, конечно, чужая боль, кровь, слезы - вкуснее собственных. Но иногда приходится и невкусное жрать. Таковы условия игры.
Что ж, он еще немного поиграет в это. Так говорил себе Ян, просыпаясь, и обещал это сам себе, засыпая. Пока в карманах есть хоть одна конфетка, игра продолжается.

Ключи на поясе одного из охранников облегчили задачу. Тихонько ступая, он вошел в неосвещенную комнату. Пленник, видимо, тоже спал, пользуясь кратким перерывом в пытках. А, может быть, просто валялся без сознания. Во всяком случае, когда зажженный талисман осветил склонившееся над ним весело улыбающееся лицо, бедолага так и не открыл глаз.
Ничего, сначала вставить кляп в рот, потуже завязать, чтоб не орал, а потом плеснуть мутной водички ковшом из небольшой бочки, что стояла здесь же.
- Доброе утро, дружок. - прошипел, как мог более доброжелательно в окровавленное, изможденное лицо.
- Если ты мне сейчас расскажешь то, о чем тебя спрашивали эти негодяи, я отпущу тебя. Да, ты сможешь уйти. Ай, уже не сможешь да? - взгляд Сюэ Яна нашел обрубки на месте ступней, перемотанные грязными засохшими в корку тряпками.
- Ну что ж, тогда я просто окажу тебе услугу быстрой смерти. Избавлю от радужной перспективы - быть скормленным живьем собакам.
Он даже не смотрел, как в глазах несчастного сначала зажегся огонек надежды, а потом окончательно потух.
Пленник все ему рассказал. А разве у него был выбор? И избавление обещанное получил - холодным ласковым язычком ножа точно в сердце.
Но не успел Ян обтереть нож о его же тряпье, как в “темницу” ворвалась орущая толпа.
- Да что ж вы громкие-то такие, - поморщился, поднимаясь и обнажая свой меч.
Громких было слишком много. Возможно, если б драться пришлось не в комнатушке без окон, с единственной дверью, он смог бы уйти.
__________________________________

Его скручивают даже не столько умением, сколько превосходством в массе, а потом с чувством бьют ногами - желание поквитаться с нахалёнышем борется с нежеланием  возвращаться наверх в принципе, нежеланием докладывать главе Вэнь о проколе. Так бы и вовсе туда не ходить, но, если отсутствовать слишком уж долго, лучше тоже точно не станет - из себя Вэнь Жохань умел выходить практически мгновенно, а возвращаться не слишком уж торопился и пойти на корм собакам, в целом, было совсем не худшей альтернативой.
Об этом знали стражники и адепты, но вряд ли и мирные жители тоже.

__________________________________

Попадать в переделки с мордобоем Сюэ Яну было не впервой, поэтому он не порадовал бравых адептов Вэнь ни криками боли, ни мольбами о пощаде. Напротив, он весело хохотал, как будто от щекотки. И не менее весело отбивался. Понимая, что уйти ему не дадут, бродяга отводил душу на всю катушку, сопровождая удары обидными словами:
- Вы меня ласкать долго еще собираетесь, барышни? Я уже вполне готов к поцелуям. Вот только эту милашку еще раз поглажу по щечке!
И он своротил челюсть самому здоровому и мощному из своих противников ударом ноги. Дальше ему болтать не дали, навалившись всей толпой. Кто-то ощутимо приложил его затылком об каменный порог, и Сюэ Ян потерял сознание.
__________________________________

-...можешь умереть прямо здесь, - это первое, что пришедший в себя оборванец может услышать, потому что до этого его головою успешно собирают ступеньки, а ребрами - повороты. По форме это явно похвала рвению, а интонационно - вообще практически ласка. Куда бы его не притащили, здесь явно теплее, чем внизу. Теплее, просторнее и свежее. Заметить остальное мешает наброшенный на голову мешок, впрочем руки его не связаны и при желании…
- Эти нерадивые адепты приберут здесь. Потом.
Голос отдаляется, а вниз, в ту полоску пола, которую видно сквозь щель между собственно пленником и мешком, неторопливо затекает красное, почти черное пятно.
- И принесут чаю.
Шуршит шёлк.
Шелестит ветер.
Сбоку, буквально в шаге направо, тяжело и мучительно умирает человек, горло его булькает, словно небольшой водопад, устроенный в декоративном пруду с карпами.
__________________________________

Ян прислушивается к волшебной музыке смерти. И ему хочется это видеть. Он резко срывает мешок с головы и таращится на умирающего таким влюбленным взглядом, каким дети смотрят на подаренного щенка. Потом переводит взгляд на говорящего. Красивый мужик. Зрелый и умный судя по всему. Не бесится, не орет. Спокоен.
Сюэ Ян шумно втягивает ноздрями аромат крови, прикрыв глаза. Его веки дрожат, как от сильнейшего наслаждения.
- Пусть еще конфет принесут твои нерадивые адепты. Побольше. 
В его голосе ни тени страха или тревоги за свою жизнь. Лишь звенящие нотки смеха.
- И вина. Раз мне сегодня умирать, хочу умереть пьяно и сладко.
Бродяжка вновь распахивает свои темно-лучистые глаза. И смотрит в упор на хозяина этих адептов, этой комнаты и этого положения.
-  Тот человек, которого я “отпустил” на волю рассказал тебе, где найти обломок иньской печати. Но ты его не сможешь забрать. А я смогу. Но можешь убить меня и похерить свою большую мечту, дя-а-адюшка.
Последнее слово Ян похабно растягивает. Он уверен в своей правоте и в своем праве на наследие предка. Но пока еще не решил, как распорядиться своим даром соединить в одно целое обломки печати. И не решил, говорить ли об этом тому, кто сейчас держит в руках его жизнь и смерть. На волю бродяга не рвется. Почему бы и не приобрести себе покровителя на время. Этот вполне подходит.

[icon]https://i.ibb.co/sJKf8w3/2.jpg[/icon][nick]Xuē Yáng[/nick][quo]СЮЭ ЯН[/quo][status]сладости или гадости[/status]

Отредактировано Nie Huaisang (Понедельник, 11 января 17:23)

[nick]XUĒ YÁNG[/nick][status]сладости или гадости[/status][icon]https://i.ibb.co/sJKf8w3/2.jpg[/icon][quo]СЮЭ ЯН[/quo]

Рука, значит, и добрая воля. Нет, он не думает о том, чтоб отрезать этому проходимцу руку, - зачем думать над тем, что банально и не требует обдумывания? Он больше думает над тем, что именно можно засчитать за "добрую волю" и насколько тонок определяющий механизм? Можно ли довести такого вот мстительного змееныша до доброй воли искусственно, или это невозможно? Интересная практическая задачка…
— Короткая сказка, - качает головою Верховный заклинатель и отставляет чашку, - какой бы короткой ни была история, тот чай, что не допит, уже остыл и потерял свой вкус.
Он не задумывается над тем, хочет ли он власти над миром, - скорее о том, что так обретенная власть ему не по нраву, - быть наделенным ею чужой рукой и чужой доброй волей. Зависеть, - а даже если этого Сюэ Яна убить в следующий же миг, это зависимость, Вэнь Жохань отдает себе в этом отчет, - он чужого благоволения. Его ответ скорее нет - приятнее и правильнее сжать горло этого мира своей рукой и вырвать власть своими руками, - но знать это внезапному встречному не обязательно.
— Быть может первый господин Вэнь и впрямь заинтересуется тем, чтобы собрать иньскую печать.
Собрать, но не собирать - возможно.
— Однако восемь лет, это слишком много - чтобы жизнь этого Сюэ продлилась так долго, ему придётся придумать изрядное число других сказок.

__________________________________________________________

“Сказочки любишь?” - вслух он этого, конечно же, не сказал, но по кривой ухмылке можно было догадаться, что сказки он сочинит такие для владыки Вэнь, что он в них поверит и отправиться в дальние дали за сокровищами из сказок. И, даже не найдя никаких сокровищ, разочарован не останется. Самоуверенности Сюэ Яну не занимать.
Никто в детстве не рассказывал ему сказок и не покупал конфет. Все это приходилось обеспечивать себе самому. Да и не только себе. Пока он вырос, пока набрался сил и опыта, приходилось терпеть всякое. И сочинять научился маленький оборванец виртуозно. Иначе бы просто не выжил.
Сейчас же, похоже, снова нет выбора - или гордо и бессмысленно умереть, или поиграть в чужую игру, потихоньку внедряя в нее свои правила.
- Хорошо, глава Вэнь. Будут вам сказки, хоть каждую ночь. Хоть до рассвета.
Он лихо хлопнул ладонью по столу, так что посуда зазвенела и подпрыгнула, и беззаботно рассмеялся.
Смех у Яна был красивый, звонкий и светлый, как весенний ручей по насквозь промерзшим камням. Должно же было быть хоть что-то светлое в этом средоточии мрака. Даже в самой темной Инь есть маленькое сияющее зерно Ян.
В этот смех можно было даже влюбиться.
__________________________________________________________

От слишком резкого движения он морщится и поджимает губы - как можно совмещать попытки выглядеть прилично с таким поведением? Но смех красивый. Интересно, как он будет звучать в Огненном дворце?
— Я послушаю твои сказки, пока же… Ты остаешься тут, под присмотром адептов ордена Вэнь, но за каждую смерть или увечье, что ты им доставишь, ответишь передо мною - так будет справедливо.
Вэнь Жохань поднимается, сразу забывая и о чае и об опустевшей чашке - с его приближением запах масла и корицы усиливается, а свежий воздух, проникший было через окно, отступает, уступая место терпкому теплу. Думает ли он полностью довериться этим сказкам? Нет. Но заглянуть в эти сказки - почему бы и не рискнуть?
— Утром поедешь со мною. Сюэ Ян.
____________________________________________________________________

- Эээ, как это?! Мне что же, и самозащита не положена? А если твои адепты воспользуются наложенным на меня ограничением? Где справедливо-то!
Сюэ Ян вспыхнул, как пучок сухой соломы от искры. Но его возмущений никто не слушал. Лишь по взгляду Вэнь Жоханя, пронизывающему насквозь раскаленной спицей, он понял, что если его и будут притеснять, оскорблять или унижать, это только с ведома Владыки. Если вовсе не по его приказу.
Что поделать… Попал в переплет - приспосабливайся и выжидай удобного случая.
Адепты, провожающие его в комнату (без окон - опять?), были поразительно вежливы и на вопросы не отвечали. У солидного дяди и псы вышколены.
Это и он таким станет?! Да ни за что!
Ночью он беззвучно подкрадывался к запертой двери и слушал, как дышат четверо охранников по ту сторону. Не спят. Боятся той же участи, что их невезучие собратья, которые не углядели за тем пленником.
После третьей проверки, он решил лечь спать. Уснул легко, без лишних мыслей и тревог. Совесть его была чиста, как чист давно похороненный скелет, совершенно белый и сухой. Поэтому спалось Сюэ Яну всегда отлично.
_________________________________________

Ночь коротка, цель далека,
Ночью так часто хочется пить…

А вот Вэнь Жохань крепким, сладким и долгим сном похвастаться не может, -  возраст сказывается и валяться в постели несколько долгих часов подряд ему скучно и жалко, - он, впрочем, и не дает себе такой задачи: перемежает краткий сон медитацией, а утром и вовсе уделяет время чтению - это приятное развлечение не может испортить даже вид из окон той комнаты, в которой он провел ночь - лучшей, но только из того, что было. Чай, приготовленный и поданный слугами задерживает его еще на долгих полчаса, но потом глава Вэнь уже нетерпеливо и по-отечески безжалостно подпинывает тяжелым войлочным сапогом слишком уж заспавшихся адептов, становясь источником небольшого и очень тихого переполоха, а потом и слаженного выступления адептов Вэнь в популярном жанре хоровых приветствий. Поспешность недопустима, но и нерадивая леность им не поощряется - тот, кто хочет сладко спать не должен быть среди избранных им для долгой дороги.
- И нового “проводника” не забудьте покормить. Ты, возьмешь его с собою на меч и если упустишь его, просто смертью, как твой брат вчера, не отделаешься.
Излишне пугать своих адептов незачем, но Вэнь Жохань памятлив и мстителен и не дает себе труда этого скрывать - за успешную и верную службу он может наградить и приблизить целый род, но и за проступок изничтожить всю семью не постесняется - кнут должен соответствовать прянику.
_________________________________________________________________

Ты выходишь на кухню, но вода здесь горька
Ты не можешь здесь спать, ты не хочешь здесь жить.

Рассвета Ян не видел. В этой маленькой подсобной комнатушку и вентиляция была устроена так, что свет снаружи в зарешеченное отверстие под потолком не проникал. Разбудили его почти ласковым пинком по ребрам. Но зато отвели умыться и поесть. Еда, правду сказать, была не ахти какая, зато много и сытно. Что ж, и на том спасибо.
Объяснять, куда выдвигается Глава Вэнь со своим почетным эскортом, Сюэ Яну было не нужно. И так понятно - за куском разбитой печати, что находится в Тань Чжоу, в Саду Дамы Распускающихся Бутонов.
И, хоть меч Сюэ Яна конфисковали, один из адептов “подвез” его на своем мече. Лететь вдвоем было непривычно и неудобно. И неудобно было обоим. Однако, пакостная натура взяла верх, и Ян покрепче прижался к спине своего “извозчика”, еще и голову ему на плечо уложил. Всю дорогу он наслаждался рассерженным фырчанием и, чуть ли не паром из ушей несчастного адепта Вэнь. Это отчасти компенсировало неудобства. Не долетая до земли около чжана,  бродягу просто спихнули вниз. Он даже не сильно ушибся при падении.
___________________________________________

От полета Вэнь Жохань получает истинное удовольствие, тем большее, что окрестности располагают к созерцанию, а адепты достаточно сообразительны, чтобы не шуметь за спиною. Не сильнее ветра, которому, в отличие от адептов, позволено и дергать за пряди волос, и играть с расшитыми алым шелком полами верхнего одеяния. Их путешествие кончается прежде, чем могло бы ему надоесть (хотя глава Вэнь вряд ли признается в том, что любит дальние прогулки - положение все же мешает ему в этом, ведь человеку пожилому, опытному, положено прикипеть задом к креслу в зале для совещаний, - таковы ожидания мира и нарушать их куда сложнее, чем сохранять внешнюю моложавость) - среди кустов и колючек ухоженного и соразмерного сада. Можно наслаждаться происходящим, ведь они никуда не торопятся.
— Приведите подобрыша. Пусть прочитает Деве стишок, если знает хоть один пристойный…
Он не собирается подталкивать события, может быть желает убедиться в том, сколько на самом деле успел сказать своему избавителю пленник, или все же проверяет того на наглость, а может быть просто желает заполучить распустившийся среди поздней осени бутон. Или, вполне возможно, проверяет, но совсем не его…
______________________________

У подобрыша отличный слух. Уловив, как его назвали и зачем требуют привести, он задумал грандиозную пакость.
Прежде ему случалось развлекать стихосложением на пошлый лад клиентов одного из самых известных борделей в Куйчжоу. И пусть стихи его нельзя было причислить к жемчужинам изящной словесности, богатые господа щедро одаривали маленького поэта и смеялись, тиская своих на все согласных дам.
Сейчас же бродяге из Куйчжоу предстояло впечатлить капризную фею цветов в ее саду. Однако, объектом его остроумных метафор стал Глава Вэнь.
Сюэ Ян стоял посреди красивого сада с опущенной головой, в которой роились такие сочные образы, что понять их не составит труда даже самому грубому деревенщине, что уж говорить об аристократе Вэнь Жохане и его адептах.
Проходимец вздернул подбородок, устремив свой улыбчивый взгляд на Бессмертного Владыку Безночного Города и звонким голосом начал декламировать:
в твоем саду впервые за полвекарасцвел сандал.слетелись пчелы, мотылькинектар собрать с цветов пахучих,как будет сладок мёд из этого нектарасловами не сказать, не спеть и в песне.назначу я свиданье на мосту,что над ручьем звенящим, в полночь,под луною яркой. ты принеси цветов и мёда того сандала,что цветет лишь раз в полсотни лет.а я же соберу корзину персиковс горы волшебной, где лисы рыжие резвятся.говорят, что те плоды и небожителям по вкусу.пусть будет их нечетное число,и последний мы с тобоюразделим пополам. но если персик ороситьтягучими слезами сандалового мёдато сладость эту нам не позабытьни в этой жизни,         ни в следующей,                никогда.
Как только последнее слово прозвучало, в саду поднялся сильный ветер, который неизвестно откуда нагнал цветочных лепестков, несмотря на то, что стояла осень, и цвести, вроде бы и нечему. Когда разноцветный вихрь улегся, адепты Вэнь так и не смогли нигде найти своего господина и этого проклятого бродягу.
______________________________________________

Сальери
И ты смеяться можешь?

Моцарт
         Ах, Сальери!
Ужель и сам ты не смеешься?

На что именно он рассчитывал, позволяя этому юнцу открыть рот? Ну, вероятно на что-то необычное, странное и непредсказуемое, - что-нибудь классически выверенное можно было бы заставить читать кого угодно другого, но зачем? А так - ознакомился с образчиком бордельного экспромта, не ясно только, хвалебного толка или хулительного. Это можно было и позже выяснить, с пристрастием, а пока… 
— Заткните его, - свой голос он слышит уже странно и гулко, и усмешка, которую он, единственный из слушателей, мог себе позволить и позволил, исчезает с лица главы Вэнь. Вокруг темно. Шумно. Воняет непонятно чем и запах словно звериными когтями скребёт в легких, заставляя с усилием подавить кашель. Замереть, словно испуганный неожиданностью дикий зверь, и потянуться ладонью к ставшему непослушным мечу.
Вэнь Жохань чувствует себя странно, словно потерял что-то важное, вроде как умение дышать, и теперь задыхается, не в силах вспомнить, как именно нужно это делать. Он гневается и гнев - тоже не находит выхода наружу, не облегчает ситуации, не согревает, рождая только несколько пузырей на губах, да привкус железа. Жохань знает этот привкус, помнит, как ему показывали такое, но верить не спешит. Это - последнее, во что он решит сейчас поверить. Сразу после колдовской силы порнографических стихов.
— Что ты сделал? - в его голосе уверенность и привычка к власти, которую не вытравить какими-то иллюзиями или чарами. Что делать, если ему не ответят, он решит потом, а пока - пока Вэнь Жохань неторопливо и совершенно бесшумно оглядывается вокруг.
Точно чары. Здесь же даже домов нет, одни уходящие вверх скальные стенки дивно плоские, каких и не бывает.
— И зачем.
________________________________________

Отредактировано Nie Huaisang (Понедельник, 11 января 18:35)

[nick]XUĒ YÁNG[/nick][status]сладости или гадости[/status][icon]https://i.ibb.co/sJKf8w3/2.jpg[/icon][quo]СЮЭ ЯН[/quo]

Вэнь Жоханя и впрямь несколько раз качнуло, не похожая на обычную атаку оружием или талисманом, колдовская игла все же причиняла неудобство, но хуже того, она заставляла главу Вэнь терять кровь, что он все же заметил не сразу. Не так часто и в последний раз довольно давно ему приходилось быть раненым, но сейчас… Сейчас ладонь, которой он обтер бок, обнаружив в своих одеждах небольшую дырку, была в крови и ему пришлось остановиться, чтобы с этим поладить. Акупунктура, кажется, все ещё работала, а может быть ему так только показалось и легче стало просто от того, что хотя бы что-то он сделал. Игла не ощущалась ранением и глава Вэнь не думал, что эта странная дыра требует особого внимания, только проверил, что никаких настоящих игл в него не воткнулось, обернулся…
В этот раз расклад явно не был в его пользу - круглоголовые видели его издалека и явно были настороже, а он сам был как на ладони. Тем не менее вступать в переговоры он не собирался, обтер влажную от крови ладонь об рукав, перехватил ножны с Жэсинем в левую руку и неторопливо направился к тем, кто решил, будто может не приветствовать главу клана Вэнь, особое внимание уделяя рукам этих странных нелюдей. Владыка Вэнь с куда большим энтузиазмом не связывался бы с этими существами вовсе, но их движение, он это отметил машинально, было необычайно похоже на боевое построение, а значит они, что бы там не кричали сейчас в его сторону, были агрессивны. Да и поднимать руки главе ордена Вэнь было невозможно - все равно, что на колени встать: и если выживешь, то лучше б помер.
Поэтому он не сомневается, пусть даже с  мечом, скрытым ножнами, управляться тяжелее. Жохань успевает как следует, наверняка насмерть, достать одного и задеть второго - эти хуже, чем первые, владеют своими палками, да и боятся больше, глава Вэнь их страх слышит и понимает куда лучше, чем крики и жесты, но к тому моменту, как он все же дотягивается до третьего, грохот раздается совсем близко, а игла, колдовская горячая игла, словно ожидая этого грохота-приказа, расползается, отдаётся по всему телу. Болью.
Все же это не фейерверки, - успевает подумать Вэнь Жохань до того, как становится темно.
________________________________________________________

“Не успел!” паническая мысль мечется в мозгу Сюэ Яна, когда он, слегка отстав по-нужде, успел только к самому концу еще одной схватки с местными “демонами”.
В порыве отчаяния, он, уже с поднятыми рукам выходит на открытую местность и громко оповещает патрульных о том, что у него нет дурных намерений. А дядюшка, да-да, этот сумасшедший старик - действительно его дядюшка, и  в самом деле, сумасшедший, сбежал из-под опеки заботливого племянника, и вот - пожалуйста! Уже успел влипнуть в неприятности. И сами мы не местные, приехали на лечение, и все в таком духе.
“Демоны” его все равно скрутили и связали руки таким ненадежным узлом за спиной, что Сюэ Яну не составит труда распутать это безобразие, даже на ощупь. Как было бы замечательно, если б так и было. Но нет! Вместо веревки - металлические тонкие браслеты, избавиться от которых без духовных сил невозможно!
Их привели в какое-то подземное помещение без окон. Дядюшка оказался не убит , а только ранен - об этом сообщил безутешному “племяннику” местный лекарь, который перевязал раны и совершил еще какие-то манипуляции с Вэнь Жоханем, пребывающим в блаженном отрубе.
Сюэ Яну позволили остаться возле ложа раненого “родственника”. Правда, один из браслетов отцепили от руки и защелкнули на спинке кровати. Сказали, что утка под кроватью и ушли.
Ян так и не нашел под кроватью никакой птицы, ни живой, ни жареной. Только странный предмет из непонятного материала и неясного назначения.
Во время перевязки раненого Жоханя произошел еще один досадный казус: когда бинтовали руку выше локтя, безжалостно отчекрыжили рукава с поврежденной стороны. А потом и вовсе сняли все 3 слоя одежды, оставив только штаны, и положили рядом.
Сюэ Ян долго думал, что с этим делать. Наверняка гордый владыка придет в неописуемое бешенство, обнаружив свою одежду с обрезанным рукавом. Чтоб хоть как-то спасти положение, он просто запихнул испохабленное ханьфу под кровать. Подальше, ногой, к самой стенке. Из чистейших благих побуждений! 
Прощупав пульс главы Вэнь, убедился, что тот просто спит и его жизнь вне опасности. Тогда бродяга уложил голову на край ложа и тоже решил немного вздремнуть, рассудив, что пока от него ничего не зависит, а силы восстановить будет не лишним.
________________________________________

Владыка бессмертный, Верховный заклинатель, глава великого ордена Вэнь и просто Солнце ясное изволил спать достаточно долго, что редко случалось с ним в повседневной жизни. Но тут и сны были какими-то мутными, и ложе неудобным, и дышать было тяжко, а все же проснулся Вэнь Жохань совсем не сразу. А проснувшись, даже не до конца еще вынырнув из навязчивых снов, разумеется, как делал всегда, потянулся к духовным силам. И тут же проснулся как следует, раскашлявшись от чрезмерного для него теперь усилия и рывком сев, чтобы собственной кровищей не захлебнуться.
Воспоминания о произошедшем (вчера?) были смутными, голова отказывалась соображать, словно он давеча пытался покончить жизнь методом винопийства, а в боку скрутило так, что перед глазами поплыли разноцветные пятна, но все же он сел. И отерев рукою губы, оглянулся, стараясь не выдавать слишком уж явно своей ярости.
Да, явно в темнице.
Да, почти голый и без меча.
Да, потолок такой низкий, что, кажется, сейчас упадет прямо на макушку.
Да, еще и в компании этого проходимца, из-за которого все идет не совсем так, как желалось.
Из хорошего было немного  - руки свободны и шпилька в гуане на месте. То есть к предкам - в любой момент, с этим, значит, можно было и повременить.
Вместо того, чтобы лютовать он обращает взор к прикованному (некоторые вещи не меняются) и ласково, очень ласково приказывает;
— Рассказывай.
_____________________________________________________

Сюэ Ян спал чутко, поэтому от кашля Владыки едва не подскочил, дернув прикованную руку. Что ж, по крайней мере, теперь их положение можно считать почти равным, один ранен, другой прикован.
- А что рассказывать? - он потер сонное лицо, разгоняя остатки сна, -  натворили вы делов, господин Вэнь. И то что вас не убили, можно считать большим везением. Теперь мы с вами в плену у этих косноязычных. Я им сказал, что вы сумасшедший, так вы уж будьте добры, соответствуйте. А впрочем, если будете себя как обычно вести - тоже сгодится.
Он осмотрелся и увидел на столике рядом с кроватью тарелку с чем-то совсем не аппетитным на вид и чашку (или не чашку…) из все того же не-холодного-льда.
- Нам оставили еду и воду… наверное. Судя по всему, сегодня не убьют.
___________________________________________________________

— Глупости.
Везение, невезение, это вообще не важно. Не убили, значит убьют потом, - это не то, что волнует главу Вэнь больше всего. А вот мальчишка говорит глупости, это да. Думает глупости. Заботится о глупостях. Он касается неправильного пола босыми ступнями и встает, полностью игнорируя и чашку и еду  и собственные ощущения.
— Глава Вэнь опасный, плохой и сумасшедший. Значит тот, с кого не сняли одежды - хороший и согласен взаимодействовать. Должен что-то знать. Это - рассказывай. А то ведь тебя могут убить и до того, как кончится вода.
Не угроза и не обещание, глава Вэнь даже не то, чтобы именно себя имеет в виду.
________________________________________________________________

Ян невесело усмехнулся:
- Да знаю-то я не сильно больше вашего. Привели нас сюда двое. Здесь было еще четверо. Сколько их сейчас за дверью - не знаю. Вы ранены. Насколько серьезно - не понятно. Оружия у нас нет. Вы мой меч еще “дома” забрали.
Он действительно не понимал, как  выбираться из этой ситуации. Немного подумал и добавил:
- Палки у них эти странные. Огнем плюются. Скорей всего - арбалеты бесовские какие-то. Вас этим и ранили.
__________________________________________________________

— Фейерверки. Они используют фейерверки. И я не умру без своего меча. Даже здесь.
Он касается стены пальцами, проверяя сам еще не зная, что именно он ищет. Но если бы в комнате не было ничего ценного, не было бы смысла того, кто мог двигаться, приковывать кандалами к ложу. Ну, если не практиковать некоторых неочевидных вещей.
— Значит четверо. Или больше.
Вэнь Жохань не торопится, весь сосредоточившись на ощущениях, стараясь замечать самое малое, пока не находит место, где стена… иная. Прохладная.
— Дорогу помнишь? Расскажи, как мы сюда шли.
_______________________________________________________

У Сюэ Яна было свое мнение насчет оружия неведомых гадов, которые их взяли в плен. Но спорить сейчас было не ко времени. Да и какая, в принципе, разница, чем ранили господина Вэнь - фейерверком или арбалетом? Важно то, что этот неугомонный, похоже, решил прорываться на волю с боем. А бродяге из Куйчжоу ничего не оставалось, как поддержать это решение.
Он хитро улыбнулся, как ребенок, которому обещали забаву, опрокинул тарелку с кашей на стол и принялся из крупинок лепить план подземелья. Той части, которую успел приметить по пути.
- Сначала узкая лестница вниз. 32 ступени с одним поворотом. Рядом по ней могут идти только 2 человека. Потом дверь с засовами и замками, Дверь очень прочная, открывается ключом, похожим на маленькую, очень тонкую табличку. Толщина стены, в которой находится эта дверь, не менее 3 чи (около метра). Далее прямой коридор длиной 40 шагов и шириной 5 шагов, поворот налево, в следующем коридоре 8 камер забранных решетками, 3 из них заняты. Пленники смирные, не шумят, или спят или без сознания. Потом просторный зал с тремя запертыми дверьми и двумя высокими столами. За этими столами и сидели двое из четверых, которые находились здесь к нашему прибытию.
За одной из дверей маленький коридор и эта комната, где нас с вами заперли, Владыка Бессмертный.

Сюэ увлеченно помогал Владыке сгребать разный непонятный хлам в сумку, рассудив, что изучить это все можно и позже, в более спокойной обстановке. На душе было весело и как-то щекотно. Он любил это предвкушение приключений, пусть и не всегда приятных. Все лучше, чем томиться ожиданием непонятно чего. Лучше рвануть этому “непонятно чему” навстречу!
Вэнь еще не успел договорить свою “прощальную” речь для недостойного червя, а Ян уже нажал на то самое место палки-фейерверка, которое активировало выстрел. И дурашливо-виновато сказал, наблюдая брызги кости, крови и мозгов на серой стене:
- Ой. Оно само как-то…
Тут больше делать было нечего. Надо было выбираться наружу, мимо зарешеченных комнатушек, в которых, возможно, были люди.
Сюэ Ян не обратил бы на них внимания, когда следом за Жоханем направился к выходу. Если бы его не окликнул чуть хрипловатый женский голос на чистейшем китайском наречии, что само по себе настораживало в этом странном мире, где все говорили абы как.
- Эй, стихоплет! Я с вами. Без меня вам точно не вернуться туда, откуда
прибыли.
_____________________________________________________

Главе Вэнь хотелось ругаться и, если не гневаться (в груди уже снова саднило, но кашель, рожденный несоответствием вложенной силы тому, что он сам сейчас имел, заглох где-то на подходе, родив только привкус на губах), то хотя бы раздавать подзатыльники и пинки - во-первых он не любил, чтобы без его приказов убивали. Во-вторых, не был уверен, что стреляющая огнем и дымом палка теперь сможет сработать еще раз - привычка говорила ему, что в руках дурака и палка стреляет фейерверк два раза не запалишь, а теперь он был растрачен на не достойного противника. Он гневался еще (что этот гнев по сравнению с настоящим?), когда шел по коридору, готовый обнажить свой меч ради… чего? Того, чтобы начать с начала? Выбраться на пустошь, зажатую со всех сторон непонятно чем?
Он бы не признался никогда, но что дальше делать, Владыка бессмертный так сразу не знал, и… "Стихоплет" останавливает его на половине шага. Дело не в том, что этот говор, наконец-то, приятно слышать и можно понимать, - дело в том, что здесь, глава Вэнь уверен, ни он, ни подобрыш, не читали никаких стихов.
Может быть женщина, - а то, что за решеткой была женщина, глава Вэнь слышал и не оборачиваясь, - просто угадала. А может - была той, кто слышал стихи этого Сюэ.
Тогда следовало быть настороже, пусть даже им и обещают невозможное, быть внимательными, но не отказываться от шанса.
— А с тобою, прекрасная дева, - разве вернуться?
Вэнь Жохань все же оборачивается не к ней, к тому, кто так неразумно нажал на спусковой рычажок:
— Ключ должен открыть эту дверь. Пусть скажет, что хочет.
Должен, и главу Вэнь не очень заботит, может ли…

_____________________________________________________
Дверь не хотела открываться! Совсем. Ни ключом, ни пинками, ни волшебным матерным словом. Но самое обидное, что ключа и не понадобилось! Немного понаблюдав за бесплодными усилиями Яна, дама вышла из тени камеры, положила свою маленькую ладонь на решетку, и та открылась. Сама!
- Ты ни на что не годен, стихоплет. Что с магией, что без нее. Но вот твой господин… Совсем другое дело.
Боже, как выглядела эта дама! Хотя, если вспомнить, как тут все выглядели, то вполне соответствующе. Ее высоко подбритые виски были покрыты татуированными узорами. А ярко-синие волосы заплетены в мелкие косы и собраны в пучок на затылке. На лице то ли макияж,  то ли грим - настолько дикий и яркий, что больно глазам. В правой ноздре сережка-кольцо, от которой тянется тонкая цепочка к серьге в ухе. В нижней губе тоже серьги?! Так и есть…
Одежда на фоне лица уже не выглядела необычно. Лицо дамы затмило все странности этого мира. Кожаная короткая куртка нараспашку, под ней обтягивающее нечто с яркой росписью, не скрывающее женские округлости,  а скорее подчеркивающее их, и штаны, тоже неприлично узкие (как она в них ходит вообще?).
- Я буду говорить с Главой Вэнь. Проясним для начала - вы хотите вернуться, Владыка Бессмертный? И на что готовы ради возвращения?
Сюэ Яна настолько ошеломило понимание, кто именно перед ними, что даже не обидело явное пренебрежение дамы.

_____________________________________________________ 
Дочь аптекаря, она и есть дочь аптекаря (с)
Лицо главы Вэнь, когда он оборачивается и спокойно, не торопясь, оглядывает ту, что их окликнула, не выражает ничего особенного, и это отсутствие выражения куда выразительнее, чем самая яростная гримаса отвращения. Он в целом не находит привлекательным выставленные напоказ груди и обтянутые неприлично штаны - словно бы материи было мало, чтобы выкроить из нее нормальную одежду. Главу Вэнь куда больше привлекает изысканно скрытое, умело дразнящее, несравненно томительное, чем то, что просто является куском мяса. Трепещущей плоти у него под рукою много - полные залы Огненного дворца (было, было много), однако и неразумного пренебрежения он не высказывает, вежливо склоняя голову перед той, что с ними заговорила:
— Владыка готов совершить многое ради того, чтобы вернуться.
Всё? Вернуться любой ценой? Нет, он думал уже об этом и помнит, что дома остались взрослые сыновья - то, что посрамит его самого или предков (и речь, конечно, не о злонамеренно обрезанных местными демонами рукавах, - это, в общем-то, неприятные мелочи, не более) он делать не станет, однако…
— Вернуться обоим, — уточняет он. В конце концов за своих людей он приучен платить не только в придорожной чайной.

_____________________________________________________
Что ужасней всего может оскорбить женщину? Будь то простая смертная, фея или богиня, - все они беззащитны лишь перед пренебрежением. Холодным и равнодушным, как зимний дождь.
Дама цветов не была исключением. И “ничего не выражающее” лицо Владыки оскорбило ее сильнее, чем могло бы даже выражение безграничного омерзения или осуждения внешнего вида дамы. Ее собственное лицо не осталось таким же равнодушным и холодным. Непримиримая ненависть исказила правильные изящные черты сильнее, чем даже зверский макияж!
Но возвращение уже почти было обещано этому господину и его, не менее возмутительному спутнику, успевшему разозлить даму еще там,  в саду.
Осталось только придумать невыполнимое условие! Ради мести эта фея была готова даже пожертвовать судьбой родного мира.
- Я готова помочь вам вернуться. Обоим! Если только. Вы поможете мне спасти этот мир. Собственно, ради этого я вас сюда и… забрала. Однако, без магии ничего не получится. Я могу передать вам часть моей силы. Для этого надо всего-лишь открыть восприятие. А открывается оно в процессе… эм, соития. Как вы понимаете, спать с вами двумя я не буду! Так что придется вам… друг с другом.
У Сюэ Яна от этих слов отвисла челюсть. Он прикрыл рот и шумно сглотнул. Потом перевел взгляд на Вэнь Жоханя. Лицо Владыки и сейчас не изменилось ни на одно движение мускула. Хотя было похоже, что он просто утратил дар речи от слов дамы.

_____________________________________________________

В чем-то Владыка бессмертный похож на самую капризную из красавиц, - возможно в отношении к чужому пренебрежению, - и стоит Даме выдать свои эмоции - спокойно и неторопливо улыбается в ответ: Всё моё. И всё, что эта дама чувствует - тоже моё.
Невыполнимые условия его не страшат, они остались дома, в безопасности. Вне этих склок и точно уж недосягаемые для такой необычной Дамы. Все остальные условия - выполнимые, так или иначе. Это значительно отличает нынешнее путешествие главы Вэнь, - свобода действительного выбора, не отягощенного условностями иными, чем его собственные желания.
— Прекрасная дева может не волноваться так, - Владыка бессмертный не предполагал с нею… спать.
Вот еще, действительно, глупости. Нет, глупостей в своей жизни глава Вэнь наделал изрядно, сам готов был это признать, но "соитие" с нечистью к числу таких глупостей не относилось. Даже ради мифического "открытого восприятия" — нет. К мужеложеству он относится куда спокойнее и лицо его остается вполне непроницаемо и благодушно, однако… женщина есть женщина, даже когда она нечисть. И место ее (на кухне) в саду  поэзий.
— Прекрасная Дама Бутонов ставит это условием, или других живых здесь уже нет? Стоит ли тогда это спасать…
Не то, чтоб шароголовые демоны были для него привлекательнее подобранного бродяжки, пусть даже определенная новизна заставляла задуматься. От того он думал, прежде, чем уточнить - молчал и примеривал ситуацию.
— Прежде, чем ответить на щедрое предложение Дамы Владыка желает узнать, в чем заключается спасение мира.
Глупо будет повестись на такие речи втемную - устроишь "соитие друг с другом" на потеху проклятой душе, а потом окажется, что для спасения мира нужно ещё чего похлеще. И будешь стоять весь в семени и духовной силе, дурак дураком…