- Лань! Эй, Лань! - Цзян Чэн спешит по коридору. Полы чёрной теплой мантии развиваются за спиной, подклад отливает зеленью, словно хвост сороки. - Стой же ты!

Старосте факультета не гоже себя так вести. Нельзя  орать посреди коридора, нельзя нестись вперёд с грацией взрывопотама. Нельзя панибратски обращаться к ученику, особенно если он на два года тебя старше. И староста школы, к тому же. Однако в данный момент Цзян Чэну не до манер. От грозной фигуры слизеринца шарахаются мелюзга в мантиях всех мастей.

К счастью (или нет?) коридоры не многолюдны. Практически все старшекурсники ещё не вернулись с прогулки в Хогсмид. Да и сам Цзян Чэн не вернулся бы с упомянутой прогулки так рано, если бы не родной братец и его чёртовы фокусы!

Где-то недалеко от лавки Зонко он услышал неловкое хихиканье, а подойдя поближе и обрывки фраз, из которых стало ясно одно. Его горячо любимый сводный брат пригласил на Бал... парня! Парня! И ладно бы это был просто парень (хотя лично для напичканного манерами Чэна это было сродни приглашению на бал кентавра в балетной пачке).

Это был ученик Рэйвенкло.

Это был ловец сборной Рэйвенкло.

Это был Лань Ванцзи!

И провалиться ему на этом самом месте, если девушки из Хаффлпаффа не обманули и этот  рэйвенкловский сноб приглашение принял!

О том, что между ловцами зелёной и синей сборных кипят нешуточные страсти в борьбе за лидерство факультета, ходили легенды. Способы, которыми Вэй Ин прилежно доводил уравновешенного Ванцзи до бешенства, отличались исключительной изобретательностью.

Цзян Чэн не мог сосчитать сколько раз он пытался достучаться до сознательности брата - братья Лань из чистокровного и уважаемого клана, чтящего традиции как никто другой! Вступать с Ванцзи в конфронтацию...

"...так весело! А ты зануда!" - перебило подсознание голосом брата.

Цзян Чэн скрипнул зубами и перешёл на бег. Чуть не снёс мелкого гриффиндорца.

- Лань Сичэнь! - проревел он, нарушив ещё одно  правило поведения (матушка бы приложила его Цзы-Дянем, родовым артефактом в виде кольца, что могло трансформироваться в искрящую молниями плеть и било куда больнее ректусемпры) - Да стой же ты!

Спина его цели скрылась за поворотом. И Цзян Чэн совершенно не ожидал, что за этим поворотом спина (и все прилагающееся к старосте школы) вдруг остановится. Так что на полном ходу впечатался лицом аккурат между чужих лопаток с невнятным "умпф!"

- Ты издеваешься? - первое, что спросил он, отойдя на приличествующие манерам пару шагов и от возмущения покраснев до корней волос. - Я за тобой уже половину школы оббегал!

У Лань Сичэня всегда доброжелательное выражение лица. Его выдержке и умению держать себя в самых отвратительных ситуациях феноменальны.  Кто ещё будет смотреть на запыхавшегося, растрёпанного и мечущего молнии слизеринца словно тот вежливо поздоровался и предложил выпить по чашечке эрл-грея.

- Твой брат...

Слова вырвались поспешно. Цзян Чэн замолчал. Закрыл глаза, сделал глубокий вдох и усилием воли заставил себя успокоиться и вести себя прилично. Даже если уже поздно.

- Ты должен мне помочь немедленно разобраться в ситуации, - тише и более разборчиво процедил он, глядя на высокого (на полголовы выше!) парня.  - Святочный Бал - традиционное мероприятие, в этом году имеющее особенное значение. Будут гости из иностранных школ. А твой брат пригласил моего в качестве пары!

Последнее слово он произнёс тише, словно опасаясь что из-за угла высунется парочка профессоров и немедленно понесётся отправлять матушке громовещатели.

- Не кажется, что это проблема... Если не равнодушны друг к другу, - бурчал себе под нос Цзян Чэн, широким шагом удаляясь по коридору в обратную от Сичэня сторону. - Вот тебе и уважаемый чистокровный род! Совсем сбрендили они, что ли...

Точёное лицо старшего Ланя стояло перед мысленным взором, вызывая раздражение: невозмутимость и снисхождение, надо же. Вот же!..

Признаться, Цзян Чэн всегда считал Лань Сичэня толковым и заслуживающим всяческого уважения человеком, для которого древние традиции (в конкретном случае, традиции, берущие начало ещё с династии Цинь!) не были пустым звуком.

Для чопорной Британии инцидент так же являлся скандальным. Не магглы же они какие-то с их новомодными веяниями, тьфу!

Цзян Чэн не помнил, что именно сказал, прежде чем развернуться на пятках, эффективно взмахнув мантией и унестись прочь. Но, кажется, это было несдержанное прилагательное, а затем рычащее "Лани!"

И ему не было стыдно за это. Правда.

Ну, почти не было.

Цзян Чэн чуть замедлил шаг, когда заметил у картины с Варнавой Вздрюченным знакомую вихрастую макушку.

- Вэй Усянь, - пробормотал он, сжимая кулаки. Быть тебе сейчас как тому Варнаве!

Чёткий шаг по прямой траектории выбивал искры из под кованных подошв его сапог. Кажется, искры светились как матушкин Цзы-дянь.

- Ну и что я слышу в Хогсмиде первым делом? - опасно спокойным тоном произнёс он, оказавшись с братом на расстоянии, с которого мог быть услышан. - Мой брат, точно обрезанный рукав, приглашает ловца чужой сборной на Святочный Бал. Скажи мне, что это просто слухи! Я не хочу закапывать твой хладный труп, когда матушка заавадит тебя в назидание потомкам!

Что он как маленький? Как маленький?!

- Ты!.. - угрожающе начал Цзян Чэн, с трудом подавляя кровожадные матушкины гены.

Правда больше сказать ничего не успел, ведь братец - легкомысленный как всегда, велел топать следом и уверенно двинул в Мерлин его знает каком напра... а, понятно. Ясно. Волшебно!

Выручай-комната не зря носила столь красноречивое название. Это место не раз и не два выручало сводных братьев в моменты, когда уж очень хотелось отчебучить что-то недостойное, но отчебучивать у всех на виду было категорически нельзя. Проще говоря, звякнувшая бутылка огневиски, которую Вэй Усянь извлек из сумки, вовсе не стала неожиданностью.

- Принимаю за болвана, потому что ты он и есть, - проворчал Ваньин, угощение принимая. Он разместился в менее потертом кресле патриотично-зелёных оттенков, осторожно отхлебнул, и лишь усилием воли сдержал кашель, рвущийся из горла. Огневиски был ого-го! - П!росто... п!пошли к... д!кххракклам этого Ванцзи, и дело с кх!онцом. Что за дурь ему в голову пришла!

Признаться, некоторое облегчение брат ему принес своими словами. Все же не совсем он еще потерял стыд и совесть, чтобы позорить имя семьи подобными выходками!

Цзян Чэн слегка расслабился, вновь принимая бутылку. Его нервам сегодня требовалось внушительное возлияние успокоительного. Успокоительное, призванное как бы успокаивать, вдруг полилось не в то горло, так как брат подгадал момент как нельзя лучше, чтобы спросить:

- Ты думаешь, я ему нравлюсь? Ну... как эээ парень?

-  Вэй Усянь! - возмущенно воззрился на этого дурня отпрыск уважаемого рода Цзян. Огневиски течет по подбородку, спешно вытираемое рукавом новенькой рабочей мантии. - Что это за вопросы такие? Я почем знаю, что на уме у этих... Ланей.

Лани  были второй причиной, из-за которой именно сегодня отчаянно хотелось залиться тем успокоительным. Лани только притворялись порядочными. А сами! Если Лань Ванцзи уже давно внушал Цзян Чэну и их с Усянем приятелю, Не Хуайсану, желание держаться как можно дальше, то Лань Сичэнь...

- Как он мог столь безответственно отнестись к столь серьезному дисциплинарному проступку брата! - последнюю фразу Цзян Чэн, кажется, произнес вслух, воодушевленно махнув бутылкой в сторону Усяня, заодно окатывая его напитком. - Одни осквр-нители тр-диций вк-руг...

Кажется, огневиски быстро занимал позиции - язык начал заплетаться буквально с пары глотков. Не то чтобы Цзян Чэн слыл неженкой... до алкогольных подвигов брата ему было как до Китая пешком.