На три дня

Страница: « 1 2

Сообщений 31 страница 43 из 43

Поделиться31Среда, 28 апреля 01:52

Автор: Wen Ning [x]
Гость

Молчание в ответ и взгляд, выдавший на краткий миг, что его застали вопросом врасплох, сменился словами, говорящими о том, что всё хорошо:
— Тебе показалось. Мне не о чем беспокоиться. Всё так... как должно быть.
Да, всё так, как должно быть, но, принимая кувшин и делая свой глоток вина, Хуншэ почувствовал, как на его плечи ложится тяжесть, укор с чувством вины за то, что, рассказав о прошлом, перечеркнул ту легкость, что воцарилась было между ними. Теперь между ними будет вечно стоять тень его отца. Быть может… именно так и должно быть.
Кажется, он провалился на миг в пустоту и ледяной холод, тот, что был когда-то под ногами пятнадцатилетнего мальчишки, не умевшего “взять огонь из чаши”. Сейчас он не может прикоснуться к тому, что беспокоит Сюя, и это… почти то же самое.
— Кроме твоих волос. Совсем спутаны.
Волосы?
Хуншэ вскинул взгляд вверх и понял, что пропустил что-то важное.
— Хочу расчесать их. Ты мне позволишь?
Игривый ветер в ущелье, действительно, постарался на славу, самое время привести волосы в порядок. Ответил не сразу, а долгий взгляд вернул, словно ожидая, что Сюй передумает. Не передумал.
— Конечно, — он качнул головой в знак согласия, поставил кувшин на камень пола, где тот был поровнее, устроился заново, повернувшись к нему спиной.
Закрыть глаза и перестать покусывать губы — то, что было нужно сделать, чтобы не тратить почем зря Ци и не превращать ее в лишний ветер, успокоить ум, не давая ему прыгать с место на место в поисках ответа на вопрос, что именно так сильно зацепило Сюя, что он не может высказать это вслух? И как же долго придется ждать, чтобы услышать правду?
Сколько ещё он сам будет гадать?
Сам от себя не ожидая, он развернулся обратно.
— Хуншэ чувствует, что должен принести извинения, — слова специально не выбирал, а говорил, что думает. — За то, в чем признался днем у водопада. Если эти слова причинили, — если бы он только знал, что пошло не так, что именно они задели, что Сюй вынужден скрывать от него правду, — … беспокойство, мне остается только сожалеть, что решил сказать… — Поклон тоже вышел сам собой. А больше хотелось скрыть выражение лица, чем дать разглядеть его, в чем занавес волос помог как нельзя лучше. Разгибаться не захотелось вовсе. — Что не подумал о последствиях, — добавил он совсем тихо, глядя в камень под ногами, — решил, что никому не нужная правда окажется лучше недосказанности или даже лжи. Ложь всегда разделяет близких людей. Недосказанность вызывает недоверие. Так Хуншэ думал еще утром.
Он выдавил из себя скудную улыбку, поднимая взгляд вверх и выпрямляясь.
— Стоит ли мне этим вечером признать, что ошибался?
Выслушать ответ можно и отвернувшись, принимая ту же расслабленную позу, что и раньше. Захочет ответить — ответит, нет — нет ничего важнее волос.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Поделиться32Суббота, 1 мая 08:28

Автор: Jin Guangyao [x]
Богомол
I:
ЦЗИНЬ ГУАНЪЯО
У меня не было другого выхода
Сообщений: 675
Уважение: +935

Он даже не успел потянуться за гребнем, только провёл несколько раз ладонью по этим спутанным волосам, чувствуя, как беспокойство никнет, а солнце в крови становится ярче и жарче.
Он не успевает. Змей выскальзывает из-под его руки, и Вэнь Сюй слушает молча и растерянно, пытаясь понять, но опять не понимая, и солнце прогорает, превращаясь в чадящий горьким дымом сгусток огня.
Хуншэ возвращается, устраиваясь на прежнем месте, как будто то, что было сказано,- не было. Как будто ещё одна неуместная мысль, страх, который не удалось сдержать, прорвался сквозь пелену, разделяющую реальность и нереальность, и тут же отступил, оставляя гадать, настоящий он или нет. Но гадать здесь не о чем, Вэнь Сюй с сожалением смотрит на свою ладонь, по которой только что скользили пряди волос, убирает руку, сжимая её в кулак, и дрова в костре с хрустом ломаются под напором набросившегося на них пламени. Он склоняется ближе, но прикасается к спутанным волосам теперь разве что дыханием.
- Ты сожалеешь?
Огонь в костре притихает, прячась среди не прогоревших дров и как будто оставляя их на несколько мгновений, чтобы ничто, даже легкий треск, не мешало ответу. В этом, впрочем, нет необходимости - Хуншэ кивает со вздохом, не обернувшись, не сказав ни слова. Сожалеет.
Тишина длится не дольше двух ударов сердца, потом она взрывается вместе с пламенем, разбрасывая по пещере свои осколки так же, как огонь разбрасывает свои.
- Приносить извинения.
Рассыпавшиеся искры мерцают на каменном полу пещеры, каждая из них - звезда, только под ногами. Вэнь Сюй поднимается на ноги и отходит дальше, не обращая внимания на то, что топчет звёзды. Впрочем, те не гаснут под его шагами, только ярче разгораются.
- Кланяться.
Ещё немного - и ярче разгораются все остальные, превращаясь в языки пламени. Раздраженный взмах руки гасит те, что чересчур близко к Хуншэ. Вэнь Сюй не теряет контроля ни над одним из этих огней, он сам даёт им жизнь, не позволяя пламени остаться внутри и оставить ожоги или вовсе собрать силы и вырваться уже на собственных условиях. Он многому научился за те три года, когда... За последние три. Поэтому и голос - почти спокоен, всё беспокойство пылает снаружи. Раз ничего не скрыть, то вот оно.
- Думать... о последствиях.
Огни растут и сливаются в стены причудливого лабиринта - есть ли из него выход, Вэнь Сюй не знает, но чувствует, что сам он стоит в одном из тупиков. Недосказанность это недоверие - нет, Хуншэ не ошибался в этом. Но ведь можно скрыть то, что не имеет права на существование и скоро будет уничтожено. Кто пожелает смотреть на отвратительные сомнения? Кто пожелает показывать их? Но если это - цена...
- Для этого мы здесь? Так ты мог говорить со мной и во дворце.
Хуже всего - этот холод, неожиданный, не позволяющий защититься. Он проникает под кожу ледяными иглами, чтобы вырвать - что? Признание? Вэнь Сюй не уверен, в чем именно ему следует признаться. Фигура Хуншэ искажается, колеблется в потоках горячего воздуха, но холод всё равно чувствуется, как ярко ни пылает огонь.
- Хочешь знать, что меня беспокоит?
Хочет, но как выразить словами то, что собирался выпалить в себе. И справился бы - если бы только немного времени, если бы вместо этого разговора - расчёсывать волосы. Как объяснить, что не отдавать прошлому можно только если это в самом деле прошлое. Для всех. Вэнь Сюй помнит тот давний разговор, когда уже он требовал откровенности, помнит и то, что получил. Теперь тот миг занимает место не только в памяти, но и в понимании. Владыка бессмертный был жесток, когда подарил право быть с тем, с кем Змей сам пожелает, - отбирая при этом возможность. Жесток не только к нему.
Вэнь Сюй знает свои обещания и не нарушает своё слово. Ответ за ответ - это справедливо. Увидеть - и позволить видеть себя, вместе с тем мусором, который собирался испепелить. Только уложить всё, что беспокоит, в слова - невозможно. Но Хуншэ ждёт - и приходится подбирать те, что ближе других. Вэнь Сюй качает головой почти в отчаянии, и огненные стены качаются тоже.
- Я не он. Ты всегда помнишь об этом?

[icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/759437865465413682/759911051147477022/3.jpg[/icon][quo]ВЭНЬ СЮЙ[/quo][nick]Wen Xu[/nick][status]Испытание огнём[/status]

Поделиться33Воскресенье, 2 мая 00:36

Автор: Wen Ning [x]
Гость

Пламя ответило ему первым. Прежде чем он почувствовал, как полыхнуло за спиной, в костре затрещали сухие ветки, взметнулся огонь, освещая самые темные углы пещеры как днем и накаливая воздух в ней, как металл — почти добела.
— Ты сожалеешь? — звучит совсем рядом, так близко, что кажется, его самого задевает дыхание разъяренного дракона. Вопреки здравому смыслу и своим привычкам, вопреки правилам, годами не изменяемым, он решился рассказать тягостную правду, не думая, что она может ранить Сюя настолько сильно, что тот даже не решится показать своих истинных чувств. Это не было похоже на Сюя. Такой молчаливый и задумчивый, ушедший в свои глубины, Сюй… пугал. И потому, стремясь вытащить из него признание любой ценой, он кивнул в подтверждение своих слов, не меняя позы. И вздохнул, шумно выталкивая из себя воздух. Теперь нужно быть готовым… да вообще к чему угодно, потому что, похоже, зацепить Сюя ему удалось…
Пламя стало тем самым фейерверком, который должен был последовать. Огонь расплескался по всей пещере, рассыпался огнями, видными даже через ширму волос.
— Приносить извинения.
Хуншэ не шелохнулся, даже когда эти огни разгорелись рядом с полами его одежды.
— Кланяться.
И голос Сюя спокоен, словно не его чувства плещутся сейчас внутри этого пространства, разгораясь всё сильнее, грозя стать огненной стеной.
— Думать... о последствиях.
Пламя вырастает, становится жарким, почти нестерпимым, но рядом с ним — он не шевелится и не смотрит, но знает — оно погасло. Нет, Сюй не желает опалить его своим гневом, причинить боль. Хуншэ знает это, уверен в этом. Вся боль, что горит, горела внутри него — это его боль, и это неправильно.
— Для этого мы здесь? Так ты мог говорить со мной и во дворце.
“Да… мог бы”, — не согласиться невозможно. Но во дворце они бы не стали говорить. Ни о чем, кроме дозволенного. Во дворце невозможно махнуть рукавом и устроить маленький пожар, или поссориться, или жарко помириться после. Он надеялся, что, поговорив, они смогут.
— Хочешь знать, что меня беспокоит?
“Мой умный мальчик…” — Хуншэ вздыхает снова и только сейчас позволяет себе повернуть голову и взглянуть на него.
Слова, как всегда, даются тому нелегко, но он знает, что назад пути нет. Они оба это знают. Словно отражая все сомнения, огненные стены, следуя за жестами, качаются, развеваясь, как знамена на сильном ветру. Как долго его боль будет гореть?
— Я не он. Ты всегда помнишь об этом?
Вот оно.
То, что торчит кинжалом из его груди, до сих пор, будто рукоять его видна, а он имел неосторожность…
Хуншэ в один миг оказался на ногах и сделал пару шагов вперед, протягивая руку сквозь пламя.
— Всегда, — стена огня подалась легко, и его уже не заботило, видна ли синева, окружившая его. Он просто шел вперед, наступая на огонь и гася его на своём пути. Захочет узнать, спросит. — До каких пор ты будешь сравнивать себя с отцом?
Рука уверенно легла на плечо, затем вторая, не вырвется, даже если пожелает избежать прикосновений.
— Если я… оскорбил тебя сравнением… я должен просить прощения за это, не за то, что решил рассказать тебе правду. А что бы ты предпочел сам? Жить в неведении о том, каким было моё прошлое?
Сюй, весь как комок боли, отпущенной на свободу, и этот комок захотелось прижать к себе.
— Обещай мне, — прорываясь через эту боль, захватывая ее в объятия, он и не думал выпускать его из своих рук, — обещай, что не будешь скрывать от меня то, что тебя беспокоит. Мы или вместе, или нет… Ты… ты понимаешь?
Заглянуть в глаза сейчас было важнее всего, даже если захочет отвернуться после. Хуншэ разжал руки и перехватился выше, вплетая пальцы в его волосы, поднимая лицо к себе.
— Как мы поймем друг друга, если не будем разговаривать? Ты же знаешь, что было в прошлый раз… Я не хочу повторить этой ошибки.

Поделиться34Воскресенье, 2 мая 21:54

Автор: Jin Guangyao [x]
Богомол
I:
ЦЗИНЬ ГУАНЪЯО
У меня не было другого выхода
Сообщений: 675
Уважение: +935

Хуншэ не пытается искать путь через непроходимый лабиринт, он идёт сквозь стены. Может быть, в этом и смысл, может быть, это подсказка, но понять наверняка не получается. Чтобы понять, надо задуматься, а Вэнь Сюй вместо того, чтобы думать, удерживает пламя и смотрит на синее свечение, которое исходит от кожи Змея. Смотрит на то, чего раньше не видел. Это тоже что-то значит, и он не понимает, что. Он слишком многого не понимает, но сейчас это неважно. Важно то, что он слышит. То, во что хочет верить. Конечно, ответ и не мог быть другим. Верит ли? Этого не знает тоже, и не пытается понять прямо сейчас. Прямо сейчас он чувствует ладони на своих плечах. Прямо сейчас огненные стены ломаются, превращаясь из путаных линий в кольцо, которое смыкается вокруг двоих.
- Всегда, - эхом отвечает на вопрос и пожимает плечами.
Этот ответ тоже не может быть другим. Все будут сравнивать первого молодого господина с Владыкой бессмертным и никогда в его пользу. И он сам не сможет избежать сравнений, как не сможет оставить бесплодные попытки стать ярче этого солнца. Неизбежно, но если бы не делать этого мог один единственный человек, этого было бы достаточно.
Сравнение, конечно, не может быть оскорбительно. Оскорбление... опять слышать об оскорблениях, вот что. Пламя, которое начало было утихать, вспыхивает белым.
- Нет! - теперь отчаяние от собственного неумения сказать даже тогда, когда слова так дорого ему стоят, не умещается в огонь, частью оставаясь в голосе и выплескиваясь на лицо. - Ты не должен просить прощения! Никогда, неужели непонятно?
Иначе - за что должен просить прощения он сам? Может, как раз за своё беспокойство? За то, что позволил ему вырваться или за то, что позволил не сразу? Это кажется важным, настолько важным, что выкрик перебивает на полуслове, и только потом, помолчав, Вэнь Сюй добавляет, устало ведя по лбу пальцами.
- Нет. Я хочу видеть всё, что ты готов мне показать.
В этом он уверен, даже думать не надо. Мало что может быть более бессмысленным, чем самообман. И уж точно не боль, которую может принести знание. Он хочет знать. Ничего странного, что Хуншэ тоже хочет того же, но...
Вэнь Сюй не лжет себе: одно только это признание далось с трудом, с болью, с огнём. Одно - а сколько таких должно быть впереди? Сколько того, о чём рассказать - почти то же самое, что своими руками рассечь грудь, развернуть ребра и продемонстрировать своё бьющееся сердце?
Поэтому он смотрит в глаза, молчит и не даёт слова быстро. Дать - значит никогда не нарушить, и он должен быть уверен, что сможет. Молчит, позволяя ударить себя напоминанием, только вздрагивает чуть заметно и сжимает зубы - если то была ошибка, то лишь его собственная, но до сих пор Вэнь Сюй не может назвать случившееся именно так, ведь если бы не это, сегодняшнего дня попросту бы не было. Взгляд не отводит, но продолжает молчать - если это беспокоило его тогда, то теперь - нет: он понял. Похоже, пришло время понять что-то ещё, и - кто знает, сколько отняло это молчание, - наконец он кивает.
- Я понимаю. И обещаю, - Вэнь Сюй дал уже немало обещаний, верно? Теперь его очередь попросить одно и для себя. - Ты обещай, что никогда снова не заговоришь со мной так.
Боль - ничто по сравнению с тем, как застывает кровь от нескольких слов, как проникает в тело через дыхание, через кожу то, с чем не справляется даже огонь. Холод куда больнее боли.
Пламя продолжает гореть - всё ещё не там, где для него огорожена клетка, хотя теперь спокойно и тепло. Но напоминанием о том, что может быть и по-другому, что совсем недавно было, - прохлада от кожи Змея.
- Твои руки, - Вэнь Сюй накрывает его ладонь своей. Хуншэ не хуже него способен согреть своё тело силой ци, но, должно быть, всё немного сложнее. Вэнь Сюй чувствует себя так же, как тогда, в детстве, когда, полагая себя намного сильнее остальных, требовал от наставников учить его тому, что постигают старшие ученики. Объяснить - объяснят, но чтобы понять, этого мало. Слишком многие звенья цепи не встали пока на своё место. И, как в детстве, он спрашивает глупо и просто. - Холодно?
[icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/759437865465413682/759911051147477022/3.jpg[/icon][quo]ВЭНЬ СЮЙ[/quo][nick]Wen Xu[/nick][status]Испытание огнём[/status]

Отредактировано Jin Guangyao (Воскресенье, 2 мая 22:04)

Поделиться35Понедельник, 3 мая 16:43

Автор: Wen Ning [x]
Гость

Всегда.
Сравнивать себя с отцом и причинять себе тем самым боль. В этом ли гнезде притаился яд, отравляющий наследника изнутри? И что ещё Змей имел неосторожность зацепить в нем?
— Нет! — выкрик наверняка услышал даже лес. Шань Шэ не успел понять, к чему относилось это “нет”, то ли к тому, что жить в неведении о прошлом слишком неприятно, то ли сравнение не стало оскорблением…
— Ты не должен просить прощения! Никогда, неужели непонятно? — удивило, заставило снова и снова прокрутить весь разговор в голове. И понять, что Сюй… увяз в том гнезде с ядом по соседству слишком крепко. И как молчит после, и как касается лба… видно, что только теперь начал выбирать слова.
— Нет. Я хочу видеть всё, что ты готов мне показать.
Хуншэ-то решился. Потому не торопится избавиться от холода в своих руках, по капле вливая спокойствие в реки Сюя. Наверняка на горячей коже его ладони сейчас покажутся ледяными. А вот готов ли Сюй, или ему только так кажется?
— Я понимаю. И обещаю, — звучит не сразу, а после долгого осмысления. Еще одно обещание, которое наследник дает и тут же требует взамен: — Ты обещай, что никогда снова не заговоришь со мной так.
“Как?” — хочется спросить. — “Как когда?”
После чего костер взорвался фейерверком, — ответ приходит не первым, но убежденность в том появилась. Хуншэ поправил прядь волос Сюя, перекинувшуюся через его руку, убрал за спину и пригладил, собираясь с мыслями. Кажется, вот-вот всё встанет на свои привычные места, но каждое новое слово наследника говорит о том, что думают они об одном и том же совершенно по-разному.
— Твои руки… Холодно?
Ладонь Сюя, огненная сейчас, ложится поверх его.
— Если ты хочешь увидеть всё, что я буду готов тебе показать, и не станешь после прятать от меня свои истинные чувства, мне не придется ни сожалеть, ни извиняться. Лучше сожги лес вокруг, чем себя самого — изнутри. Даже твоя ярость, — свободные пальцы проходятся по щеке медленно, остужая разгоряченную кожу, — не так страшна, как твое молчание. Я дам тебе обещание… Когда мы одни, будем открыты друг другу. А если ты не можешь доверить мне свои мысли, то зачем нам такая свобода, как здесь?
Время сказать правду и решить, как далеко в этой правде заходить.
— От моих рук идет холод? — Хуншэ делает шаг назад, чтобы опустить их и обернуться, стирая яркое пламя, будто заливая его водой по кругу. И когда остается только один, тусклый теперь, огонь очага и множество горящих алым разбросанных углей, он оборачивается снова и показывает руки. Синее пламя, поднимающееся свои языки на ладонях, в темноте видно отчетливо. — Вот он… То, о чем не знает никто, кроме Владыки, и теперь тебя. Утерянные знания забытого клана, чья кровь бежит в моих жилах, целительный холодный огонь. Я бы не должен был говорить тебе, но… я доверяю. Хочу, чтобы он служил тебе. Нам. — Змей не был уверен, что поступает верно, но и молчать дольше не выйдет, и он смотрит, как Сюй пытается коснуться хладного пламени, понять, что оно такое, и позже убирает руку. — Тебе больше не придется придумывать способы, как блокировать свою силу, — осторожно касаясь его плеч, он погасил пламя, пропуская холод по рекам снова, уводя его внутрь себя, а потом обнял, прижал к себе, как давно хотел. Как давно и сильно желал. — Я собирался объяснить, до… до того, как ты прыгнул в воду. Но ты не привык говорить, ты привык решать всё сам. И я понимаю, почему… Я и сам неохотно избавляюсь от груза привычек и запретов.

Поделиться36Понедельник, 3 мая 19:45

Автор: Jin Guangyao [x]
Богомол
I:
ЦЗИНЬ ГУАНЪЯО
У меня не было другого выхода
Сообщений: 675
Уважение: +935

Сжечь лес - вовсе не то, чего опасается Вэнь Сюй, не это заставляет его сдерживать в себе то, что он сдерживает. Он улыбается в ответ, но как-то невесело. Позволяя пламени, переполняющему кровь и меридианы, вырваться наружу, всегда следует помнить о том, что вокруг может оказаться не только лес.
- Если думать так, однажды можно решить, что деревья горят слишком скучно.
Кому, как не Змею, знать, что в стены тех залов, где глава клана вершит суд и прочие дела ордена, въелся неизбывный запах вовсе не горелой древесины. Так было всегда, он уверен, с тех пор, как эти стены были возведены. В том, что это по праву, Вэнь Сюй ничуть не сомневается, но пока что как можно дольше хочет держаться подальше от черты, отчерченной этим самым правом.
Но он обещал давать огню свободу, и обещание выполнит, хоть и придется для его выгула выковать цепи, вчетверо прочнее тех, что удерживают его внутри. Хуншэ предпочитает обещаний не давать, во всяком случае, тех, которые Вэнь Сюй хотел бы услышать. Хорошо, пусть это остаётся просто просьбой. Просьбой, против которой можно пойти, если захочет намеренно причинить боль. Предупрежден ведь.
За другим холодом - холодом прикосновения - Вэнь Сюй почти тянется сам, невольно поворачивая голову вслед за пальцами Змея. Но вместо этого получает зрелищную казнь того огня, которому сам повелел гореть. Пламя не просто угасает под действием одной из клановых техник, нет. На ладонях вновь небывалое синее пламя.
Он смотрит, слушает, протягивает руку, чтобы прикоснуться к холодным всполохам. Но если обычный огонь так и льнёт к пальцам, этот уходит от прикосновения - может быть сам, может, по безмолвному приказу того, кому подчиняется. Холод - не тот ли, что превращает слова и взгляды Хуншэ в острые грани льда? Принять то, что холод может жить в крови точно так же, как живёт жар, непросто. Но ещё сложнее идти против очевидного.
Вэнь Сюй поднимает непонимающий взгляд, когда Хуншэ говорит о способах сдерживать силу - и тут же хмурится, уже с пониманием, чувствуя, что одно только упоминание о силе и тех обстоятельствах, в которых её приходилось сдерживать, пробуждает в крови желание, и объятие, такое же неожиданное, как всегда, раздувает его огонь. Не так уж удобно для разговора, и, чтобы тот не окончился раньше времени, Вэнь Сюй, опираясь на плечи Хуншэ, отстраняется.
- Так правильно. Если моя сила опасна, мне её и сдерживать. Но это...
Он, легко касаясь, проводит пальцами по коже, от которой только что веяло зимой, улыбается и опять не заканчивает фразу. Это - хорошо? Интересно? И то, и другое - правда. И то, и другое - совсем не то, что он хотел бы сказать. Он отходит, чтобы положить в кострище больше дров, вместо тех, от которых остался только пепел, и поселить на сухом дереве новые голодные искры.
- Что это за пламя? И почему под запретом?
[icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/759437865465413682/759911051147477022/3.jpg[/icon][quo]ВЭНЬ СЮЙ[/quo][nick]Wen Xu[/nick][status]Испытание огнём[/status]

Поделиться37Понедельник, 3 мая 23:17

Автор: Wen Ning [x]
Гость

— Если думать так, однажды можно решить, что деревья горят слишком скучно.
Пока не попробуешь жечь людей, не узнаешь, что слишком скучно горят и они. Змей не торопится объяснять это. Мальчик должен сделать это открытие — сам. Когда-нибудь, и пусть это случится не скоро, а как можно позже.
Однако Сюй пытается освободиться, и Хуншэ выпускает его из рук.
— Так правильно. Если моя сила опасна, мне её и сдерживать. Но это… — Сюй касается ладони, в его улыбке заинтересованность, и делом занялся, словно гнев уже прошел стороной. Прошел ли? — Что это за пламя? И почему под запретом?
Костер разгорается снова. Пусть огонь возродится. Да и ужин сам себя не приготовит. И вообще стоило проверить, не затоптали ли они бедного зайца напрочь, угли собрать, с удовольствием, не скрываясь, руками, облаченными в синеву.
— Когда я только начал свое обучение в ордене, оказалось, что лучшее, на что я способен — это гасить пламя, — усмешка привычно легла на губы. — Представь себе мое разочарование и разочарование наставника. Я не мог зажечь фитиль, или даже взять пламя из светильника на свою руку. Если бы Владыка бессмертный не заинтересовался этим провалом и не выявил мои способности к магии забытого всеми клана, которая так мешала обучению, как знать… быть может, меня бы выгнали еще в самом начале, или того хуже… — не смешно, но он всё равно тихо рассмеялся, сгружая угли в очаг. — И мы бы с тобой никогда не встретились.
Коснуться пламени рукой было легко, там, где синева переходила в яркий желтый, тонкая полоска воздуха разделяла их, не давая слиться.
— Тогда я не понял, почему Владыка посчитал, что об этом никто не должен узнать, решил, что ученик, который гасит пламя, а не зажигает, выглядит слишком вызывающе, — руку он убрал. — Приглашенный заклинатель, тем более обладающий своей собственной магией, не может быть принят в другую семью. А я был, и алтарь принял мою кровь, и старейшины одобрили. Возможно, он с самого начала всё решил для себя, — это предположение, высказанное вслух, не было ложью, ведь по-настоящему свою клятву он дал только через год. — Слово, данное в тот день, я хранил, пока мне его не вернули. И еще три года после… — хватит ли того объяснения, что есть? Не стоит уходить слишком далеко в историю. — Все те годы я служил не ордену, я служил только одному, и Владыка был моим единственным господином… Хотел ли я этого? — он вздохнул, отряхнул руки от прилипшей золы, снова сел на циновку, подобрал чудом выживший кувшин вина и сделал глоток. Всё это заняло время. — Да… Хочу ли вернуть то, что потерял? — посмотреть на Сюя теперь и вот только теперь, необходимо. — В одну и ту же реку нельзя войти дважды. Нет. Я получил куда больше.
Свободу, на тот момент не так уж нужную.
Ответственность, которой невозможно избежать, а он и не пытался.
Статус, которого никто не мог узреть, кроме посвященных.
Знание, которое оставило темный след…
Сожаления о том, что всё могло бы быть иначе, не попади тот кусок темного металла в руки Владыки.
— Ты спросил, что за пламя… — тишина снова разбивается словами, но теперь их нужно выбирать куда более тщательно. — До своих пятнадцати лет я не знал, какой силой обладаю. Мне не приходило в голову разжечь костер без помощи талисмана огня. Знаешь ли, Юэ сильны в других вещах. Я всегда играл с ветром, не с огнем, — смех опять вырвался, но на этот раз грустный, — и вот когда пришлось его разжечь… — на ладони вновь появился синий всполох и исчез, зажатый в кулаке. — Меня это напугало, Владыку удивило, заинтересовало. Должно быть, именно поэтому он научил меня зажигать настоящее пламя.
“И разжег тот пожар, угли которого тлеют до сих пор”, — как некстати вспомнилось об этом.
— Моя мать была из бедных целителей, живших в горной деревне. Ее навыки принадлежали когда-то могущественной семье, но та семья была истреблена, а единственное, что она мне оставила — этот холодный огонь. Я был слишком мал, чтобы понять и позабыл… Я узнал сильно позже, на что он способен: остужает голову, ветер в печени затихает, им можно снизить жар, успокоить Ци, почти полностью убрать боль. Он исцеляет, восстанавливает силы, залечивает раны и… самое важное, внутренние раны. Я… не буду просить прощения за то, что не использовал его раньше. Нужно ли мне объяснить тебе, почему?
Дрова прогорели почти достаточно, чтобы водрузить над ними вертел и проверить, надежно ли тот держится. Немного живого пламени, чтобы корочка на зайце была вкуснее, не повредит. Заяц зашкворчал, и голод проявил себя сильнее.
Теперь можно спокойно вернуться и присесть на циновку опять с кувшином вина, пусть и не отпивая больше ни глотка, протянуть его Сюю, откинуть волосы с лица назад, зацепиться за них и покачать головой.
— Я был бы благодарен, если бы ты всё же распутал их, — Хуншэ устало прикрыл глаза.
Он сказал всё, что хотел, и ни слова лишнего. И очень устал.

Поделиться38Четверг, 6 мая 09:20

Автор: Jin Guangyao [x]
Богомол
I:
ЦЗИНЬ ГУАНЪЯО
У меня не было другого выхода
Сообщений: 675
Уважение: +935

Вэнь Сюй вновь слушает, стоя там, где свет от костра дотягивается до него разве что редкими неверными бликами. Слушает и наблюдает, прикасаясь взглядом к прошлому. Что-то рассматривает с особенным вниманием, прежде чем отложить в сторону и вернуться к линии повествования. Так он останавливается на словах о том, что встречи могло не случиться. Не могло, - это он знает наверняка, но не спорит - всё это слишком давнее, чтобы стоить лишних слов. Внимательнее вглядывается в освещенное пламенем лицо Змея, когда тот говорит о причинах запрета. Не спешит перебивать, во всяком случае, до тех пор, пока не увидит ответный взгляд. А Змей говорит, устраивается на циновке, пьёт - что угодно, только не поднимает глаза. Слишком долго не поднимает.
Когда он всё-таки делает это, речь уже совсем о другом. Слишком много сложных слов, вместо одного простого. Похоже, Змей не впервые задаёт себе этот вопрос. И, похоже, в ответе ему приходилось себя убеждать. Когда-то. Вэнь Сюй хочет, чтобы это было давно, чтобы это было только по привычке. Потому молчит, не позволяя определенности вмешиваться в желанное. Всё это могло бы быть больно, если бы дело было в ревности, но нет, дело не в ней. Главное, что он слышит: Хуншэ видит разницу между настоящим и прошлым. Лучше или хуже - но одно из них настоящее, а другое нет. Этого наконец достаточно, чтобы рваным выдохом избавиться от острых осколков только что пылавшего гнева. Вэнь Сюй выходит из полутени и подходит к огню, каждым шагом размалывая их в безобидную пыль.
- Не будешь.
Сможет ли он когда-нибудь привить Хуншэ мысль, что не просить прощения - это правильно? Что не нужно даже думать об этом, и объяснять - тем более не нужно. Сможет ли когда-то заставить забыть о статусах, неравенстве и прочем, что не столько мешает, сколько раздражающе саднит? И кажется, если не сейчас, то когда, и если не здесь, то где?
Вэнь Сюй берёт кувшин и пьёт ещё. Вино размывает мысли и заостряет ощущения, и всё, что сказано, он обдумает позже. Может быть. Если решит, что к этому действительно стоит возвращаться. Пусть бы лучше оставалось прошлым: досказанным или нет - не так уж и важно.
Он вновь ведёт ладонями по волосам Хуншэ, останавливая пальцы там, где больше всего путаницы, осторожно разбирая эти узлы, но больше поддаваясь ощущению, чем делая что-то действительно полезное. Всё это не требует слов, и время наполнено тихим потрескиванием сухого дерева в огне, шипением редких капель жира, падающих с мяса в костёр, запахами долгожданного ужина. Кое-что всё ещё кажется достаточно значимым, чтобы заговорить вновь, уже не задавая вопросов, лишь напоминая.
- Причина не в этом. Клан всегда принимал тех, кто мог усилить его. Особенно тех, кто владеет особыми силами.
И никогда не скрывал этого. Скорее наоборот: кто из заклинателей, к примеру, теперь не знает имя Сжигающего ядра? Достаточно и того, что знают, частые демонстрации вовсе не обязательны. Всё, что прославляет клан, может лишний раз заявить о его силе, недоступной другим, не держится в тайне. Хуншэ знает об этом едва ли хуже, чем знает Вэнь Сюй. Знает ли о настоящих причинах, он выяснять не хочет. Если, дав обещание открытости, не называет их, значит, не знает, даже если всё остальное будет указывать на обратное.
Он всё-таки тянется за гребнем, разделяет волосы на пряди и не спеша, - есть время, пока мясо пропечется, - аккуратно прочесывает каждую из них. От прикосновений, даже таких простых, или от воспоминаний о прикосновениях, совсем других, по телу гуляют искры, и взгляд, как прикованный, возвращается к этим волосам, к шее, к скулам, отвести почти невозможно - удивительно, что это получалось дома, почти без усилий. Как тут думать о возвращении? Как о нём не думать?
Лента всё ещё обвязана вокруг запястья, Вэнь Сюй подвязывает ею волосы Хуншэ, чтобы не позволить им а ночь растрепаться слишком сильно, но оставляя им немного свободы, а себе - возможность и дальше касаться.
- Надоело ждать, - он наконец разворачивается, протягивает руку и снимает вертел с костра и берет из рукава нож, чтобы разрезать. Мясо достаточно прогрелось, а он достаточно голоден, чтобы есть его хоть сырым. - Готов.[icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/759437865465413682/759911051147477022/3.jpg[/icon][quo]ВЭНЬ СЮЙ[/quo][nick]Wen Xu[/nick][status]Испытание огнём[/status]

Отредактировано Jin Guangyao (Четверг, 6 мая 16:03)

Поделиться39Суббота, 8 мая 04:59

Автор: Wen Ning [x]
Гость

— Не будешь.
“Не буду”, — эхом вторит он сам себе, ожидая, когда Сюй угомонится окончательно, устроится рядом и возьмется за его волосы, выдыхая и расслабляясь. Он и сам был готов выдохнуть и расслабиться, и почти выходит, даже глаза умудрился закрыть и поймать волну удовольствия от прикосновений к волосам.
— Причина не в этом, — заставляет едва ли не вздрогнуть, возвращая к незавершенному делу. — Клан всегда принимал тех, кто мог усилить его. Особенно тех, кто владеет особыми силами.
Верит ли в то, что так было всегда, Сюй, смотрит ли на то, кому Владыка даровал честь быть принятым в семью, не советуясь ни с кем, или только в сторону младшего Юэ было сделано исключение под покровом данных обетов молчания? Возможно. Возможно, именно поэтому его слова выглядят полуправдой, и ничто не сможет заставить Сюя думать иначе.
Очень скверно.
Наслаждение превратилось в ожидание, хотя Хуншэ и умудрился не изменить ни позы, и настроения, и внешне не показать, что за прикрытыми веками мечется желание никогда больше не открывать рта, борется с тем, за что он ратовал весь день, к тому же, не слишком успешно. Что решился сказать ему Сюй? Едва ли что-то — словами, скорее огнем и тем, что удержать он его в силах. В силах ли будет Хуншэ противостоять огню, пожелай его мальчик разгневаться по-настоящему…
— Надоело ждать. Готов.
Рука сама взметнулась, пальцы легли на запястье Сюя.
— Позволь я, — слова тихи, как и замершая в том дне память. Нож в его руке уверенно срезает тонкий пласт прожаренного мяса с ножки, не трогая кровянистое, еще сырое. — Ты прав, причина не в этом, — передавая кусок, он забирает нож себе, заносит его над зайцем, как вдруг откладывает его снова на огонь — всё ещё сырой — и отходит в дальний угол пещеры, подбрасывая нож на ладони и ловя снова, разворачивается и доходит почти до очага.
— Раз уж ты дал мне понять, что слушал внимательно, мне придется рассказать тебе больше. — Хуншэ сел на прежнее место и положил нож перед собой. — Но, видит небо, мне этого не хочется.
Слова найдены давно, но решиться произнести их… на это потребуется сила. И вера, что Сюй сможет понять, хотя бы понять…
— Взять с меня клятву, что никто никогда не узнает о том, что я унаследовал силу своей матери… на этом настоял Владыка, и у него была причина. Таким образом он хотел защитить меня, — Шань Шэ повернул голову и встретился взглядом с ним, более глаз не отводя. — А спустя некоторое время — и от меня. Тех, кто уничтожил семью моей матери и убил моего отца… Тем, кого я на его могиле поклялся убить своими руками. Но… так вышло, что Владыка выкупил эту клятву другой, дав мне выбор — жить или умереть, стать Вэнем или остаться Юэ. Я обещал ему, что откажусь от мести. Он же, позже, отдал мне того, кто позволил всему этому случиться. — Да, тот день он запомнил на всю жизнь и, возвращаясь в Знойный дворец в своих мыслях, смотрел сквозь Сюя. — Когда я казнил его за измену, — воспоминание вызвало усмешку, горькую и сладкую одновременно, — я шепнул ему на ухо всего несколько слов и наслаждался тем, как он смотрит на меня. В последний раз в своей жизни в глаза последнего из семьи Гао. Он умер, зная, что его семья в опасности. Страх… я насладился им сполна. И потому в мести тем, кто исполнил его волю, нет нужды.
Теперь он замолчал. Называть имена он не будет. Если осмелится спросить, спросит. Одно лишь то, что он намекнул на измену, может подсказать давнюю историю об отравлении главы ордена и старейшин, бывших на банкете по случаю нового года, тем из них, кто сказался больным и на праздник не явился. Кто всегда доставлял Владыке больше всего забот и чья дочь была супругой главы Чжао, кто желал возвышения этой семьи в ордене и шел по трупам несогласных и неудачно подвернувшихся на пути.

Отредактировано Wen Ning (Суббота, 8 мая 04:59)

Поделиться40Суббота, 8 мая 12:39

Автор: Jin Guangyao [x]
Богомол
I:
ЦЗИНЬ ГУАНЪЯО
У меня не было другого выхода
Сообщений: 675
Уважение: +935

Весь этот разговор порядком похож на занятие по какой-то очень сложной дисциплине у очень требовательного наставника. И право на продолжение урока заслужишь только если будешь способным учеником. Внимательным, сообразительным, готовым указать на противоречие в сказанном. Вэнь Сюй не знает, что думать. Ему всегда нравилось учиться, и одновременно всегда не нравилось. Он охотно выбирал из множества доступных знаний то, что захватывало воображение, не давая скучать в процессе постижения. Стойко переносил то, что должен был изучить попутно, хотя редко такие знания надолго задерживались в голове. Но проверки, когда наставник вдруг принимал на себя роль дознавателя и сыпал вопросами, призванными выяснить, насколько хорошо первый молодой господин усвоил то, что должен был усвоить, - вот что было хуже всего. Отчасти дело было в непокорных словах: применить знания куда проще, чем рассказать о них, - отчасти в том, что первый молодой господин ненавидел быть под прицелом чьей-то оценки, более того, не чувствовал, что кто-то, пусть даже лучшие из лучших, другие ведь его не учили, имеет право направлять стрелу своего одобрения или разочарования в него. Быть может оттого, что чаще всего такие проверки наследник безнадежно проваливал, они рано или поздно сошли на нет, теперь же вернулись не самым приятным воспоминанием прошлого. Точно не тем, чего он хотел от этого вечера, но сам ведь виноват? Пожалуй, сам.
Ещё один ответ, как ломоть того мяса, что Вэнь Сюй держит в руках. Готов? Можно отрезать и съесть. Сверху, самая вкусная и прожаренная история, дальше - сыровато, прожевать труднее. Но сколько таких срезов, пока не доберешься до кости, и будет ли это блюдо хоть когда-то готово в нужной мере, чтобы Змей наконец решил, что может подать его?
Эта история - о мести. Дело почти обыкновенное, но оно касается не кого-нибудь, а Хуншэ, и его родных, и ощущается по-другому. Удивительно, как мало он знал, да и до сих пор знает о своём Змее. Потерять семью и войти в другую ради того, чтобы приблизиться к цели? Сколько времени, терпения, усилий это должно было потребовать? Вэнь Сюй думает, что он сам не смог бы. Не смог бы ждать, планомерно готовить эту месть, точно не смог бы остановиться на одном, пусть даже том, чья вина наибольшая. Призвав всю силу, уничтожил бы всех и всё, что попалось бы на пути. Скорее всего, себя тоже. Остановиться - это то, что всегда требует слишком много усилий. Остановиться - то, что всегда получалось из рук вон плохо. Даже тогда, когда нужно. Когда от этого зависит... зависит буквально всё. Он склоняется вперёд, касаясь не спутанных теперь волос щекой и голос - почти шепот.
- Хуншэ...
Он не хочет продолжать, он не может остановиться. И ещё он обещал что-то. Открыться. Не скрывать того, что чувствует. То, что он чувствует - уже не любопытство, это желание добраться до цели, дотянуться до важного, отбрасывая второстепенное по дороге, заставить наконец всё встать на места, стать понятным и простым. Поэтому он не хочет спрашивать. Поэтому он должен спросить.
- Почему ты не хотел рассказывать об этом мне?
[icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/759437865465413682/759911051147477022/3.jpg[/icon][quo]ВЭНЬ СЮЙ[/quo][nick]Wen Xu[/nick][status]Испытание огнём[/status]

Отредактировано Jin Guangyao (Суббота, 8 мая 12:48)

Поделиться41Воскресенье, 9 мая 01:58

Автор: Wen Ning [x]
Гость

Он кожей чувствует, что Сюй борется с собой, скрывая волнение, прикасаясь к его волосам, оставляя на щеке жар дыхания.
— Почему ты не хотел рассказывать об этом мне?
Он медленно закрывает глаза, готовясь сорвать еще одно покрывало с этой тайны, как последнюю печать с ящика, в котором заключено великое зло, и очень повезет, если зло это не вырвется на свободу и не набросится на тех, кто его высвободил. Он медленно открывает глаза и смотрит на полного решимости и, в то же время, нежелания узнать настоящую причину, узнать, почему Хуншэ молчал все эти годы. Ради кого он это делал.
— Чтобы защитить тебя, — он смотрит в глаза Сюя и не торопится продолжать, но мгновения отсчитывают удары сердца, становясь все чаще. — От той правды, которая разрушит твои представления о тех, кого ты любишь. Разве это… не важно? Не всякая правда может принести покой, или радость. А что если — только разочарование и боль? Что ж, — рука легла на плечи Сюя и притянула его ближе, — раз уж ты готов услышать, Хуншэ расскажет всё. До конца.
Обнять крепче и прижать к себе захотелось с такой силой, словно он хотел укрыть его от этой правды как одеялом, с головой. Хотел бы, если бы это было возможно.
— Однажды пришел день, когда твоему отцу старейшины выбирали невесту. Выбор пал на юную деву из ордена Байшань Гао, чтобы присоединить эту семью и их силу к ордену Цишань Вэнь без крови. Мирное решение проблемы отказа от слияния с Солнцем было встречено согласием со стороны Гао, и договор был принят, — он не спешил, слова текли спокойно, как река на равнине. Им больше некуда спешить. — Но среди старейшин был тот, кто пожелал продвинуть другую семью, и та семья развязала конфликт и вырезала весь клан Гао, пользуясь моментом. Погибли все ученики, все, кто встал на пути… Младшему брату с женой и маленькой дочерью в тот день удалось спастись. Они прятались долгие годы, их искали и, наконец, нашли. Тогда моей матери было пятнадцать лет, ее никто не знал в лицо, и по счастью, её не было в деревне лекарей, когда напал отряд. Она увидела, что произошло, из леса, ушла на горный перевал, упала без сил в ущелье, где ее и нашел мой отец. Те же люди каким-то образом узнали, что последняя из Гао выжила и пришли за ней спустя годы. Они убили моего отца и троих из Юэ, когда мне было пять лет. Я поклялся вернуть этот долг… Особенно, когда следом пропала моя мать, оставив мне на прощание свой огонь.
Руками за плечи. Он схватил, чтобы отодвинуть от себя и держать крепко и бережно.
— У Владыки была другая первая супруга, она подарила тебе жизнь, и одно это запрещает мне… думать о мести. А до того, как я встретил первого молодого господина Вэнь, меня держало слово, данное Владыке. Твой дядя и твой дед из ордена Холинь Чжао, — Хуншэ перекатил их имена на зубах, — могут спать спокойно.
Что ж, вот и сказал. Сказал, вздохнул и снова прижал к себе, не желая отпускать.
Даже если Сюй полыхнет фейерверком в его руках.
Пусть.

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 9 мая 02:03)

Поделиться42Понедельник, 10 мая 09:30

Автор: Jin Guangyao [x]
Богомол
I:
ЦЗИНЬ ГУАНЪЯО
У меня не было другого выхода
Сообщений: 675
Уважение: +935

Хуншэ оборачивается, чтобы посмотреть в глаза, и Вэнь Сюй уже знает, что дождется ответа. И он ждёт - чтобы услышать ещё одну историю. Эта - уже о политике. О бестолковой борьбе за влияние, которая внутри ордена Цишань Вэнь почти сошла на нет за время правления отца. Бессмысленная мышиная возня, которая лишь ослабляет орден изнутри. Разрушает. Вэнь Сюй не понимает интриги, ненавидит их, и знает, что мир никогда не станет достаточно простым, чтобы всё можно было решить прямо: на словах или на мечах.
Дело наконец доходит до имён. Вэнь Сюй сжимает кулаки до боли, но дослушивает до конца. Он хочет сказать, что это не может быть правдой - но не говорит. Если отец позволил мести свершиться хотя бы отчасти, значит, вина этих людей - вопрос решенный. Он хочет сказать, что хорошо знает их, и они не могли совершить подобного, - но не говорит. Он знает их, и они могли. Он хочет сказать, что, обрекая на уничтожение клан Гао, они одновременно обрекли на смерть свою дочь и сестру, скорее всего, прекрасно зная, что делают, - и он почти говорит это. Почти. Эти слова пусты, эти жертвы не равны, и в это всё ещё слишком сложно поверить.
- Я... - вновь оказавшись в объятиях, он медленно вдыхает, медленно выдыхает и наконец закрывает глаза. - Должен был узнать об этом.
Причин - неисчислимое множество, хотя разве недостаточно уже того, что его собственная кровь - часть той цены, которую должна бы, по справедливости, быть уплачена?
Только что он думал о том, что ничто не могло бы остановить его в собственной мести, и уже сейчас понимает, что это ложь. Если бы не было обещаний, если бы Хуншэ завершил то, что собирался, если бы теперь уже на него легла тяжесть клятв, смог бы занести меч, чтобы завершить наконец этот круг? Этот вопрос должен быть сложным, но он чересчур прост, и Вэнь Сюй знает ответ. Он бы остановился, даже если бы потом не смог найти себе оправдания.
Но этому не придется случиться, раз Змей дал обещание, и не одно. Это значит, случится что-то другое. Дядя и дед тоже не из тех, кто останавливаются, и если уже проявили полубезумную настойчивость, охотясь за последними из Гао, если готовы были для достижения цели затронуть и клан, который служит Цишань Вэнь, то что вообще станет им препятствием? Возвысить свою семью - хорошая цель, но сложно даже поверить, насколько плох может быть путь к ней.
Ненависть звенит в произнесенном имени едва заметно. Эту ненависть нечем накормить: Вэнь Сюй уже отдавал свою жизнь добровольно, и она не была принята. Не в его власти и обещать довести дело до конца, призвав виновных к ответу - и этому он рад. Эта радость, конечно, слабость, очередная его слабость. Не слишком ли их много?
- Должен был узнать от тебя. Спасибо.
Задача Змея - защищать, но порой он слишком усердствует, исполняя её. Ведь безопаснее всего - запереться подальше от мира, закрыть глаза, заткнуть уши и не знать о нём ничего. Вэнь Сюй не хочет этого. Недеяние Вэнь Сюй считает настоящей смертью.
Он кладет ладонь на шею Хуншэ под россыпью волос, отстраняется ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза, проводит пальцем по его щеке, не удержавшись, задевает губы.
- Покой и радость - не ценнее правды. Никогда.
[icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/759437865465413682/759911051147477022/3.jpg[/icon][quo]ВЭНЬ СЮЙ[/quo][nick]Wen Xu[/nick][status]Испытание огнём[/status]

Отредактировано Jin Guangyao (Понедельник, 10 мая 09:44)

Поделиться43Среда, 12 мая 04:29

Автор: Wen Ning [x]
Гость

С последним своим словом он словно выдохнул остаток сил, и разом почувствовал, как устал за этот день. За все эти дни. За все годы, что хранил эту тайну. Будто она не только двигала его вперед, но и сжирала изнутри, а теперь не осталось совсем ничего, чем можно было бы кормить ее.
— Я... Должен был узнать об этом.
Сюй в его руках, вопреки ожиданию, не взорвался сам, рассыпавшись на искры, не разметал свою Ци по пещере снова.
— Должен был узнать от тебя. Спасибо.
Горячая ладонь касается его шеи, приходится открыть глаза, чтобы посмотреть на него спокойно и наверняка устало. Ещё и благодарит. Разве новости того стоят?
Стоят, отвечает он себе сам, отрешаясь от результата, хотя кормить теперь эту тайну придется не только ему, нет ничего, что стоит между ними, ничего, что может породить недоверие. По крайней мере, он надеялся на это. Надеялся, что не зря затеял разговор.
— Покой и радость — не ценнее правды. Никогда.
Горячий палец не его губах — как печать. Он бы и рад что-то сказать, да не может. Прикосновение прошло, а печать осталась, и пока не остыла, он не смог разлепить губы.
— Ты голоден? — он потянулся к ножу и ужину, тихо шипящему на костре. — Конечно, голоден. Я тоже…
Срезать несколько кусков прожаренного мяса — самое время, пока оно еще не начало пригорать. Всё нужно делать вовремя. Правильное ли время нашел он для разговора? Говорить он больше не в силах, пришло время подкрепиться, выпить вина и, возможно, просто выспаться. Завтра будет новый день и новые слова, а быть может, слова им не потребуются.
Но стоило покончить с прожаренными кусками и водрузить остатки зайца на огонь снова, выпить пару глотков из кувшина, как усталость отпустила, перестала держать рукой за горло, а лодку сердца перестало раскачивать. Душа успокоилась, принимая всё как есть, или его холодный огонь привык помогать ему, как того желала его мать, но стало заметно легче дышать.
Завтра они пройдут на север еще несколько ли и вернутся сюда, в теплое, уже почти обжитое, гнездо, чтобы посвятить время друг другу. Только друг другу и никому больше. Да покинет их любая печаль на десять тысяч лет…