Дорога к Ланьлину в этот раз заняла дольше времени, чем обычно. Или это только так казалось. У Минцзюэ было достаточно мыслей, которые стоило обдумать, прежде чем принимать какие-то решения. В последний год, или чуть больше, случилось слишком многое, чтобы начать менять и самого главу Не. Медленно и неумолимо. У него было достаточно времени подумать как над развитием клана и ордена, так и над внешней политикой в целом. Не обошел стороной он и детальный анализ собственного внутреннего мироощущения, понимая, что война войной, но забывать о себе так же не стоит. И нужно многое решить для себя. Очень многое.
После Ланьлина глава Не собирался наведаться в гости к второму брату в Гусу Лань. С другой стороны, всегда можно обсудить все вопросы на месте, все равно на совет кланов соберутся все, и Лань Сичэнь так же будет там. А после… Когда все будет решено окончательно, можно будет обсудить детали с обоими. Возможно, ему действительно не потребуется никуда больше ехать. Все же привыкнуть к тому, что Башня Золотого Карпа теперь принадлежит Яо все еще было непросто. Слишком долго он держал в себе неприязнь к прежнему главе Цзинь.
Поднимаясь по лестнице, Минцзюэ тяжелым взглядом обводил открывающийся ему пейзаж. Пройдет еще немало времени, пока он приучит себя к мысли, что это место больше не просто очередной процветающий клан, с которым приходится мириться. Это теперь дом его младшего названного брата. Настоящий дом, где теперь все под его контролем. И как-то сомневался мужчина, что Яо оставит все как есть и позволит кому-то еще даже думать о себе в плохом ключе. Не смотря на всю неприязнь к Гуаншаню, Яо был сыном своего отца. Таким же хитрым, расчетливым, изворотливым и опасным. Прошедшие полтора года многое изменили в самом Минцзюэ. Не только по отношению к Яо.
Приняли его как и обычно, провожая в отведенные покои для гостей. Все же смерть главы не остановила жизнь всего остального клана и самой резиденции. Минцзюэ тяжело вздохнул, садясь за невысокий столик. Расторопный служка поспешил подать чай уважаемому гостю. Мягкий вкус, приятный аромат, все в Ланьлине было на высоте, как и всегда. И все же… вкус чая отличался от того, что заваривал ему Яо. Слабая грустная улыбка коснулась губ мужчины. Теперь он Гуанъяо, давно уже Гуанъяо. И завтра на совете будет принято решение касательно очередной ступеньки в его жизни и карьере. Время, когда простой мальчишка из его армии стоял рядом и протягивал ему чай с чистой искренней улыбкой, давно минули. Их больше не вернуть.
Пока адептов, сопровождающих главу Не, размещали на проживание в эти несколько дней, сам Минцзюэ. Размышлял о том, как следует построить предстоящий разговор с Яо, чтобы тот понял все правильно, и не возникло очередной череды недопониманий. К чему они приведут сейчас, предугадать мужчина не брался.
Вскоре к нему пришел слуга с сообщением, что господин Гуанъяо желает видеть главу Не и приглашает его на ужин. Минцзюэ степенно кивнул, принимая приглашение. Бася заняла свое положенное место, после чего глава Не посчитал свой внешний вид достаточно благопристойным, чтобы отправиться на ужин.

Заботу младшего названного брата Минцзюэ оценил сполна. Он заметил и отсутствие все еще раздражающих пионов рядом с его покоями. Возможно, когда-нибудь, глава Не все же смирится с их видом. Но пока что еще слишком свежа память о человеке, который вызывал желание убивать уже одним только своим видом. Он заметил и скромность покоев, которые ему выделили. Яо прекрасно знал вкусы своего старшего брата, а так же знал его нелюбовь к вычурности и богатству. Он так же отметил и выбор Яо места для ужина. Сад, павильон, тишина и покой вечернего времени, который за разговором может вполне перейти в ночь.
Приветствуя младшего брата, Минцзюэ качает головой, тихо вздыхая. Все же тот не удержался от церемониальности. Хотя он всегда был способным и очень талантливым учеником. А еще очень осторожным. Мужчина не стал этого говорить вслух, Яо… нет, теперь уже Гуанъяо, глава ордена Ланьлин Цзинь. Но хотя бы наедине, хотя бы в мыслях называть его коротким и привычным «Яо», было куда приятнее. Минцзюэ хранил это воспоминание, эту возможность как драгоценность в сокровищнице своей души. Так вот Яо и без того понимал все тонкости, чтобы еще и напоминать ему об этом. И тем не менее…
Пройдя в павильон, глава Не опустился перед столом. Бросив короткий взгляд на жаровню и лежащий рядом инструмент, он тихо выдохнул, едва заметно улыбаясь. Предусмотрительный Яо, готов ко всему, как и всегда. В последнее время его сопротивление темному Ци Бася стало значительно крепче. Было ли это из-за данного обещания и твердого духа главы Цинхэ Не, для которого нарушить слово, все равно что собственноручно вонзить клинок в сердце, или же заметно участившиеся посещения Гуанъяо обители клана Не и его игра на цине делали свое дело. Судить об этом Минцзюэ не решался.
- Ты не мог мне помешать. Я ждал твоего приглашения.
Глава Не поднял спокойный твердый взгляд на своего младшего брата, изучая его лицо, каждую черточку, каждую морщинку у уголков глаз. Линию лица, спускаясь на подбородок, контур губ, и снова возвращаясь к глазам. В который раз они встречаются в вечерний час? В который раз он ловит искорки в глазах напротив, отражение фонарей, что освещают павильон, или же внутреннего пламени его ядра? Эти глаза по-своему завораживали, увлекая за собой куда-то в неизвестность.
- Ты хотел меня видеть.
Не вопрос, утверждение. Минцзюэ не был мастером цветистых фраз и хитросплетений политических речей. Но прекрасно понял послание младшего брата. Возможно, просто привык к его манере, или интуитивно догадался, что за всеми этими размытыми фразами о рыбках в пруду, птичках в саду, стоит несколько иной смысл. Его взгляд снова скользнул в сторону, обращаясь к инструменту.
- Но прежде, чем мы начнем… Не сыграешь мне?
Минцзюэ не ощущал потребности в мелодии Очищения. Бася была спокойна, как безмятежный сон младенца. И в душе главы Не так же был покой. Но мужчине нравилось слушать игру младшего брата. Обоих братьев, раз уж на то пошло. Голос Лебин и вовсе был для главы Не чем-то сродни пения сабли в бою. Было даже чудно, насколько далекий от музицирования и искусств Минцзюэ  с упоением мог часами слушать игру главы Лань на его духовном инструменте. Но, тем не менее, игру Яо мужчина тоже ценил, и не мог упустить шанса послушать переливы мелодии под его тонкими пальцами.

Музыка. Он никогда не понимал в музыке. Кроме того, что мог отличить красивую от ужасной. Музицирование было совершенно ему не подвластно. Как и другие творческие тонкие материи, вроде той же росписи вееров, что увлекала младшего брата. Минцзюэ был воином. И вот в военном деле и фехтовании для него все было понятно, как ясный день. Но Яо играл хорошо. Его музыка нравилась главе Не. Даже не смотря на то, что мелодия была каждый раз одна и та же.
Вообще, Минцзюэ до сих пор удивляло это упорство младшего названного брата. Изучать одну мелодию, с такой тщательностью, ради одного человека? Человека, который по мнению многих его ненавидит. Человека, которого, опять же по мнению большинства, он боится. И дело даже не в том, что все эти слухи не имеют под собой правдивых оснований. Но сам факт… Минцзюэ не смог бы с таким упорством заниматься музыкой, чтобы ради чьей-то безопасности выучить одну единственную песню. Тем более, когда есть более искусные исполнители. Он был далек от музыцирования, как от простых смертных далека луна.
Мелодия привычная и приятная. Она расслабляет, успокаивает, наполняет душу светом, а сознание очищает от лишних мыслей. Мыслей было много. И в сиянии Песни очищения многие из них казались недостаточно достойными и правильными. Но Минцзюэ смотрел на это сквозь призму своих убеждений и понимал, что поступать иначе будет еще не правильнее и недостойнее. Они должны были хотя бы поговорить, обсудить все и прийти к общему решению. Но пока он просто наслаждался мелодией, чуть прикрыв глаза густыми ресницами, из-под которых то и дело поглядывал на Яо.
Плавность его движений завораживала. Как и в первый раз, и во все последующие. Любуясь тонкими пальцами, что так легко и изящно скользили по струнам, извлекая из них музыку, заставляя звуки сплетаться в нечто невероятно прекрасное, Минцзюэ вспоминал сияющие глаза и улыбку, которой его встретил Яо. Настоящую улыбку, живую, а не одну из его масок. И это особенно приятно в таких вот встречах наедине.
Последние звуки мелодии отзвучали, растаяли в воздухе. Минцзюэ глубоко вдохнул, мягко улыбаясь. Открыл глаза, поднимая взгляд на Яо открыто и прямо. На душе легко и светло. Мелодия действительно была нужна. Нужна, чтобы вселить уверенность, направить, словно свежий ветер направляет лодку, наполняя паруса.
- Нам действительно нужно поговорить. Я сам думал приехать раньше для беседы. Так что твое приглашение пришлось как нельзя кстати. – Минцзюэ вздохнул, скользнув взглядом по Бася, что лежала тут же, справа от него, и снова перевел его на собеседника. – Но вне зависимости, какой результат будет у этой беседы, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, брат.
Бросив взгляд на кувшин в его руках, только кивнул, принимая правила. Все же это была его территория. И, не смотря на то, что Яо прекрасно знал вкусы и предпочтения главы Не, именно он устанавливал правила этого вечера и встречи. Не факт, что к концу все останется так же, но сейчас… Минцзюэ принял у него чашу с вином, поднося к лицу и вдыхая аромат. Хотя, были у мужчины сомнения, что даже к концу беседы, как бы она не завершилась, Яо будет держать все под контролем и все будет так, как и должно быть.
- Какой аромат. Ты, как всегда, учитываешь каждую деталь, планируя встречи. В этом нет тебе равных, определенно.
Выпивая первую чашу, Минцзюэ прикрыл глаза, наслаждаясь каждой нотой послевкусия, каждым оттенком вина. Действительно, очень приятное, но не лишенное крепости. Совсем не похожее на те вина, что обычно пьют в этой золоченой клетке. Но вполне во вкусе главы Не, привычного к напиткам крепким и более терпким, настоянных на травах лесов, что окружали Цинхэ Не.

Минцзюэ покачивал в пальцах чашу с вином, задумчиво глядя на тени, что падали на стол и окружающие предметы от покачивающихся круглых расписных фонарей. Он долго думал о том, что скажет Яо при встрече. Думал и о многом другом. Вспоминал, пересматривал свои взгляды и мнение на прошлое, что уже осталось позади и больше не вернется.
Было время, когда он доверял Яо безоговорочно. Прислушивался к его мнению, полагался на его умение добывать информацию. Как же случилось так, что в итоге все это превратилось в нестерпимую жгучую ненависть? Он хотел, чтобы Яо остался. Хотел видеть его рядом с собой. Но понимал, что как сын Гуаншаня, он мог добиться куда более высокого положения в клане своего отца. Сам же Минцзюэ не мог предложить ему ничего, кроме… Ничего достойного этого человека, в общем. И это долгое время не давало ему покоя.
Вручая Яо рекомендательное письмо в тот раз, глава Не был не до конца честен с собой и остальными. Все еще не желая отпускать Яо, но и оскорблять его тоже не собираясь, Минцзюэ ухватился за этот шанс, как за спасательную соломинку, с тяжелым сердцем принимая решение. Твердый духом муж не должен колебаться, не должен идти на поводу своих желаний, не должен… очень много всего не должен во имя клана и своих людей. Как глава, Не Минцзюэ знал, что рано или поздно наступит ситуация, когда придется жертвовать своими желаниями ради будущего своего клана.
Это самовнушение работало до тех пор, пока Яо не покинул клан Не. Бася, чувствуя внутреннюю нестабильность главы Не, с удовольствием пользовалась моментом, в постоянных попытках взять верх. Справляться с ней стало сложнее, и только безумство боя, когда можно было полностью отдаться утолению жажды крови своей сабли, а заодно и сбросить напряжение и отвлечься от терзающих совершенно не нужных мыслей, удерживало Минцзюэ на краю той пропасти, что ждет каждого из глав клана Не.
В тот момент ему было проще переплавить все в ненависть, чтобы удерживать под контролем Бася, чтобы самому не наделать глупостей, о которых он мог бы потом пожалеть. Яо сам предоставил ему возможность сделать это. И Минцзюэ ухватился за нее, не позволяя себе разобраться, запрещая доверять вот так безоговорочно, как раньше. Даже думать об этом не позволяя, чтобы не отступить. Выплевывая слова, жгучие, жестокие, отворачиваясь от него. Не Минцзюэ всегда держит данное слово. И он уже дал слово отпустить и посодействовать продвижению Яо в ордене Цзинь. Он не мог, не имел больше права просить вернуться.
Сейчас все это казалось совершенной глупостью. Он мог найти выход. Иной выход, который не превратился бы вот в это все. Не принес бы столько ненависти и боли. Обоим. Пожалуй, даже так. Правда тогда и результаты были бы совершенно другими. Жалеть сейчас было все равно уже поздно. Тем более, если задуматься, Яо никогда бы не достиг таких высот, оставайся с ним рядом. Потому и жалеть не стоило ни о чем. Принять, и отложить в памяти. Он не был великим стратегом и слабо разбирался в политических хитростях. И намеренно никогда не смог бы придумать такой тонкой хитроумной стратегии. Но мог доверять. Сейчас он решил снова довериться Яо. Это казалось ему правильным ходом в данной ситуации.
Выпив еще вина, Минцзюэ поставил на стол чашу и посмотрел на Яо. В очередной раз мысленно отметил, что без этой дурацкой шапки ему намного лучше. Зацепился взглядом за трепещущие  густые тени, что ложились на щеки Яо, отбрасываемые ресницами. На изгиб его тонких губ, в этот раз улыбающихся более непринужденно и искренне, чем это бывает обычно. Особенно на советах. Минцзюэ часто наблюдал за младшим названным братом, и Гуанъяо, у него не поворачивался язык называть этого фальшивого человека привычным и простым именем, выглядел скорее фарфоровой куклой, или угодливым чиновником, для которого улыбка скорее инструмент, чем проявление эмоций. Главе Не это не нравилось, но это было его осознанным решением, принимать Яо таким, какой он есть. И вот в такие редкие минуты, когда они наедине, искренность показываемых эмоций ценилась Минцзюэ намного больше, ради таких моментов он был готов закрывать глаза на некоторые недосказанности, оставленные за улыбкой. Минцзюэ предпочитал думать, что таким образом Яо его защищает, оставляя мысли о возможном предательстве так инее сформировавшимися. Прошлое это прошлое. И отчасти он сам признал уже для себя, что в произошедшем его вины было не меньше.
- Я хотел поговорить о тебе. Хочу услышать твои настоящие мысли и желания, перед тем, как ты озвучишь их для всех на совете кланов.
Минцзюэ отвлекся от любования тонкими чертами лица младшего названого брата, возвращаясь к разговору. Он поймал взгляд Яо, цепляя своим, и не позволяя отвести его. Они договаривались, хотя сам он так и не дождался четкого ответа на свою просьбу. Тем не менее, сам Минцзюэ уже принял решение.

Минцзюэ слушает. Внимательно, не упуская ни одного вздоха, ни одного взмаха ресниц, ни отводя взгляда от изысканно хрупкой фигуры напротив него. В глазах Яо улыбка, в глазах Яо веселье. И он понимает, почему так, где допустил… нет не ошибку, скорее оплошность, по своей природе высказывая мысль прямо. И соглашается. На совете кланов действительно настоящему нет места. Там интриги, недосказанности, хитрости. Там правды ровно столько, чтобы дать пищу для размышлений, зацепить и позволить остальным додумать остальные кусочки мозайки так, как им самим удобно. Так, чтобы они уверились, что их взгляды совпадают, что их желания одинаковы. И даже понимая все это, Минцзюэ не мог отделаться от мысли, что многие и многие его решения на советах были продиктованы такой вот манипуляцией, что не раз уже заставляло его хмуриться недовольно.
Но стоило признать, Яо действительно был сыном Гуаншаня. В его венах текла кровь Цзиней. Недоговаривать, делать паузы в нужных местах, намекать и аккуратно подводить других к нужному ему решению. Все это он умел в идеале. На мгновение закрадывается позорная мысль, как часто он применял эти приемы на самого Минцзюэ. Но мужчина тут же отгоняет ее, поджимая упрямо губы. Он принял решение. Решение верить и доверять. Он дал слово. Слово Не Минцзюэ, главы клана Не, ордена Цинхэ Не, нерушимо. Яо говорил ему о своих планах открыто. Даже зная, какую реакцию может ожидать. Даже зная, что может нарваться на недовольство, негодование, долгие лекции о справедливости и достоинстве. Но…
Минцзюэ знал, на что способен Яо. И он знал, на что способен Цзинь Гуанъяо. Он знал, что тот сможет добиться своего с поддержкой или без. А если так, какой смысл в том, чтобы переубеждать его? Оставалось только верить. Верить, что эти стремления, желания и цели не станут губительными для него самого и всей Поднебесной. Не приведут к очередной войне. Что глаза его младшего брата останутся ясными, а власть в руках приведет к процветанию каждого клана в отдельности и всего мира заклинателей в целом. Вот только…
Только ношу, что на себя пытается взвалить Яо, не просто выдержать. Кроме большой власти она в себе таит и большую ответственность. Справится ли Яо с этим? Выдержит ли? С поддержкой ему все по силам. Быть Верховным заклинателем не просто. Действительно не просто. Но пока рядом с ним главы двух сильнейших орденов, Яо справиться с этой задачей.
Медленно кивнув своим мыслям, Минцзюэ в пару больших глотков осушает очередную чашу вина и ставит ее на стол. Решение принято.
- Чем больше власти, тем больше ответственность, тем серьезнее последствия каждого принятого тобой решения. Каждого. – глава Не смотрит на младшего брата, спокойно, твердо, со всей серьезностью. – То, что было раньше покажется тебе сладким сном, в сравнении с тем, что будет, когда ты добьешься своей цели. Ты действительно хочешь этого? Готов к такому грузу?
Вопросы излишни. Яо и не говорил «хочу». Его слова несли другой смысл. Он тоже уже все решил. И скорее всего, даже четко знает, как этого добиться. И даже, что сделать дальше, чтобы закрепить свое положение. Яо… он всегда был умнее, хитрее, на шаг, а то и на все три шага впереди остальных.
- Если это твоя справедливость, значит так и будет.
Ноша и правда тяжела. Ответственность велика, а давление будет серьезным. Но на то он и старший брат, чтобы разделить трудности, помочь, поддержать, защитить. Он не может оставить Яо один на один с этим миром. Как никогда не мог заставить всерьез заниматься тренировками Хуайсана, продолжая опекать его и защищать от проклятия рода Не и оберегать от тягот ответственности главы клана. И Сичень, Минцзюэ был в этом уверен, поступит так же, поддерживая и помогая Яо. Ведь он тоже был старшим братом, и отчасти понимал чувства главы Не. Отчасти.
- Мне хотелось бы верить, что я действительно знаю тебя лучше остальных. – Минцзюэ тихо вздыхает. Хотелось бы, но он не может с полной уверенностью сказать, что действительно знает своего младшего названного брата. - Ты слишком осторожен, чтобы повторять его ошибки.
Осторожен. Правильное слово. Вэнь Жохань не был идиотом. Как и Цзинь Гуаньшань. Оба были действительно умны, имели амбиции и цели, высокие цели, к которым сейчас стремился и сам Яо. Но их объединяло одно – они оба были очень сильны. И это стало их роковой ошибкой. Сила, данная при рождении, воспитанная взрослением, выкованная в горне сильной амбициозной души, позволила им переоценить себя. Переоценить свою неприкосновенность, непобедимость, свою исключительность. Яо никогда не был по-настоящему силен. Он прекрасно понимал, насколько слабее остальных. И это дает ему особое преимущество. Находясь на вершине мира, которым правит сила, с таким слабым, сформированным ценой огромных усилий и трудов, золотым ядром, он очень рисковал. И Яо осознавал это, как никто другой. Как понимал это и Минцзюэ. Яо умен, так же как были умны Жохань и Гуаншань. Но еще он осторожен, чего не было у тех двоих. А значит у него может получиться. Получиться лучше, чем у любого из них. А обеспечение безопасности этого положения уже проблема старшего брата.