То поселение, в котором даже не пришлось задержаться после ночной охоты, никак не выходило из головы. Если бы только у него было больше времени, если бы только он мог позволить себе дальние путешествия и здоровье позволяло ему перемещения… Как назло рана заживать никак не хотела и сейчас, растревоженная вновь, кровоточила. Он понимал, что беспокойство никак не помогало в лечении, но узнать новости было невозможно.
Причина этого беспокойства — тайна, ради которой он убил бы сейчас любого, кто смог бы ее случайно узнать, и эта тайна не должна была проявить себя ни перед кем, прежде чем эти две жизни будут в безопасности, а после — ради того, чтобы Холинь Чжао не дотянулись до Красной реки… снова. Кто знает, чем может обернуться возвращение в семью потомков Гао? Нет, допустить даже малейший намек на возможность мщения нельзя.
Он бы хотел спрятать найденную самым случайным образом сестру и ее дочь, сопроводив их самолично, но, даже если бы мог себе это позволить, не теряя сознание по пути, его отсутствие не осталось бы незамеченным. Наследник настоял, чтобы они возвращались в Безночный город незамедлительно, чтобы его телохранитель получил самое лучшее лечение, и спорить с ним Хуншэ не стал, себе дороже. Сердце грело лишь то, что, передавая дочь матери на руки, он сумел взять с нее слово, что она исполнит его просьбу — возьмет дочь, которой требуется лечение от яда укравшего её демона, и в тот же день отправится в Чаншань, в клан Красной реки. Та подвеска, с которой он не расставался все эти годы, что была подарена ему отцом, его сокровище, эта подвеска легла в узкую женскую ладонь. Она должна была служить доказательством её слов, если же одного лица её Учителю будет не достаточно.
Ему пришлось уйти слишком быстро, и Ляо не успела даже сказать ни слова, кроме одного — благодарения, а теперь он не знал… послушалась ли она, увезла ли Мэй-Мэй из той деревни, вернулась ли домой. Впрочем, для нее Чаншань никогда и не был домом. Доехала ли она в сохранности, всё ли в порядке будет с ребенком? Времени не было, тот яд пришлось забрать себе, столько, сколько смог, он с ним справится, а жизнь племянницы была спасена. Жизнь племянницы, пожелай кто угодно в тот момент отнять у него ребенка, он вряд ли смог бы подчиниться, даже наследнику, в тот момент эта маленькая жизнь была для него дороже собственной… Теперь же яд не дает восстановиться, превращая его в заклинателя слабого, не способного самостоятельно заживить даже рану на спине, пусть и достаточно глубокую, чтобы пребывать много дней взаперти и восстанавливаться, как было предписано, но недостаточно серьезную, чтобы лежать всё время.
Впрочем, все духовные силы уходили на борьбу с ядом, а нужное ему лекарство ещё не доставили в Знойный дворец, приходилось пить отвары из трав, которые считались лучшими для этих целей и хорошо укрепляли силы. Хорошо, но медленно. И еще — заставляли спать.
У него уже не в первый раз закралось подозрение, что лекари изменили состав лекарства, когда дремота нападала, ложилась на плечи мягкой кошкой и закрывала ему глаза пушистыми лапками. Вот как сейчас, когда он в очередной раз попытался закончить этот талисман, чтобы снять воздействие яда, чтобы тот не мешал ему залатать себя, чтобы можно было…
На этой мысли о скорейшем возвращении к работе он перестал сопротивляться, сунул талисман под подушку, устроился удобнее, стараясь не смещать повязку и позволил себе сон. До одеяла рука дотянуться не успела…

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Понедельник, 28 марта 16:32)

Сны всегда были снами. Не то, во что веришь полностью и безвозвратно, пока утреннее солнце не развеет обман, и не то, во что втягиваешься и тонешь, как случайно залетевшая в суп муха. У снов всегда была дорога, по которой он шел вперед спокойно, понимая, — всё, что он видит — иллюзия, и она скоро покинет его, растает с первыми лучами, пробирающимися сквозь резные ставни в его покои…
Но не сейчас. Последние же его сны были тяжелы и полны бессилия, словно пережитое за три дня капля за каплей подточило разум, не давало ему покоя, даже когда всем остальным казалось, что он мирно отдыхает. Он не помнил себя в этих снах, не чувствовал в полудреме ни привычной прохлады Гао, растекающейся по рекам и исцеляющей раны, ни огня клана Вэнь, способного поднять на ноги обессиленного; просыпаясь, он должен был размышлять только об одном, самом важном сейчас — как избавиться от яда, попавшего в его кровь и реки, но мог думать только о том, где сейчас драгоценная младшая сестра и её дочь. И даже если он сможет встать на ноги за пару-другую дней, вряд ли удастся развеять свою тревогу и волнение за них. Отсутствие выбора отвлечься не помогало, а возможность не торопиться с выздоровлением не вдохновляла, в то время как Третий господин Вэнь, а кто бы это мог быть ещё, распорядился, чтобы строптивый ученик пил все приносимые лекарства до дна чаши. Спорить с Третьим господином Вэнь не стоило ни раньше, ни позже, потому он пил сонные травы послушно, почти покорно, находя в этой тишине возможность привести рассыпанные, словно рис из дырявого мешка, свои чувства. Эта встреча, нежданная, почти невозможная, но яркая, как красная нить судьбы, приведшей их в одно место, заставила очнуться от многолетней, спрятанной от всех совершенно глаз, тоски по своим корням, по родной крови, думать о матери и её последнем долге перед своей семьёй, перед ещё не рождённым ребёнком. В ту дождливую ночь она уходила из дома не только для того, чтобы народ, принявший её, выжил, но и спасая еще одну маленькую жизнь. Знал ли дед? Знал ли об этом хоть кто-нибудь?
С этими мыслями он засыпал и просыпался, лежал, сидел, ходил по комнате, смотрел в окно и в стену, поправлял повязку и пил чай… он всё делал под шуршание этих мыслей и воспоминаний, под тихий шорох бумаги, исписанной красной краской аккуратными движениями, скомканной и в итоге брошенной в единственную жаровню, которую приносили ближе к ночи.

Сегодня он не слышал, как слуги внесли огонь и закрыли ставни, он пропустил горный осенний закат, наступающий рано и как-то сразу, шум поднявшегося ветра, нагоняющего на небо тяжелые дождевые тучи, не узнал, что сменилась стража в галереях дворца. Он просто спал, превозмогая обрывки воспоминаний, оставленных ему ночной охотой до и после того, как нашел ребенка…

Детский плач и острый дурманящий запах ликориса, намного сильнее того, что стоит над цветами, льется в его уши и нос, он словно падает в эти цветы лицом, встречая ядовитые жала на своем пути. Этот запах причиняет боль, и эта боль остается с ним надолго. Ребенок плачет так близко, протяни руку и ухватишь, но рука встречает только пустоту…Он пытается снова и снова, нащупывая тонкое запястье и аккуратно сжимая свои пальцы. Теперь он её не потеряет…

Самым трудным оказалось открыть глаза, и Хуншэ не торопился с этим, медленно выплывая из сна, словно из глубины озера на поверхность, возвращая себе способность слышать звуки вокруг и чувствовать прикосновения.
“Это всего лишь сон”, — вяло проплыла мимо него мысль, как рыба, которой некуда торопиться.
Однако на ощупь рука была самая настоящая, теплая и нежная, живая.
“Женщина”, — еще одна рыба открыла рот и выпустила пузырь воздуха… — “Что?”
Зачем тут женщина… Удивление заставило подтолкнуть себя вверх, чтобы сделать вдох поглубже и теперь же почувствовать боль над ключицей, которую трудно было не узнать. Иглы целителя… Если бы не это, если бы не игла, торчащая у его шеи, он бы не стал медлить. Раз уж ему прислали девушку, пусть приляжет рядом… Но игла заставила разлепить налитые тяжестью сна веки и поморгать, разглядывая в полумраке комнаты, освещенной по-вечернему не слишком ярко жаровней и свечами, лицо посетительницы.
Сон пропал, будто ветром сдуло покрывало, а в висках застучало, когда пришлось приподняться на локте, неаккуратно потревожить рану снова. Он мог бы ожидать чего угодно, чего угодно. Кроме того, что увидел.
— Дева Вэнь… — пальцы разжались с трудом, руку свело от боли и напряжения, и он тут же убрал ее из виду, пытаясь опереться о кровать и сесть, чтобы запахнуть полы нижней одежды… хотя бы. Бросаться к одеялу и натягивать его на себя… уже поздно и довольно постыдно. — Почему вы здесь?
Нужно подняться и одеться. Немедленно!
Вот только юная девушка сидит на краю его кровати и, кажется, не собирается никуда отходить. Более того, ни тени смущения в её лице не читается. Это… совершенно… неправильно.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Ему показалось, или на краткий миг выглянуло солнце, осветив последними лучами его покои? Хуншэ сморгнул наваждение и прикрыл глаза, слушая себя. Нет, ничего не изменилось, и глаза в порядке. Солнце давно покинуло дворец, а его всего лишь посетила светлая улыбка юной девушки. Стоило услышать ответ, задумчивый, почти осторожный, и он взглянул на нее снова.
— Прошло двое суток, как вы вернулись, старший братец Вэнь…
Старший братец.
Старший. Братец…
Уголок губ дернулся, призрак нерожденной улыбки дрогнул и исчез с лица, уступив безмолвному созерцанию красоты, сидящей слишком близко, так близко, что дыхание хотелось затаить, чтобы не… спугнуть ее, как неосторожным движением —  птицу в ветвях ивы. Прошел год с того дня, как наивный взрослый ребенок, сидящий перед ним теперь, вошел во дворец впервые, а за последние несколько месяцев, что они не виделись, превратился в прекрасный бутон, готовый вот-вот распуститься.
— … и все это время вы спите, благодаря трудам моего учителя. Как его ученице, моя прямая обязанность помогать ему в работе по мере своих скудных сил и знаний. Так где же мне еще быть?
— Разве учитель… — начал он было говорить и остановился на полуслове. Что именно он хотел сказать? Что этот старший братец не верит, что юной девушке позволено входить в его комнату, или что учитель слишком занят, чтобы навестить бывшего ученика самому? Или же дева Вэнь сейчас говорит о другом наставнике?
— У вас открылась рана, старший брат. Позвольте мне позаботиться о ней.
И как догадалась… Хуншэ вдохнул воздух, полный нездоровья, и лишь тогда понял — запах крови был силен и неприятен, как и запах, исходящий от тела.
Нет, не таким он желал показаться племяннице Владыки бессмертного по возвращении, и хоть у него был шанс ранее исправить первое впечатление от их знакомства, это заняло время и простым не показалось, теперь же своим появлением в неурочный час, в не самой приемлемой обстановке и застав его врасплох, дева Вэнь решительно ломала все рамки этикета и, возможно, приличия.
И это было… не только неправильно, но и непонятно.
— Достопочтенный учитель поручил Деве Вэнь заботу о Вэнь Шань Шэ?
Взгляд скользнул по хрупкой фигурке в алом одеянии, соскользнувшей с края кровати, по решительно протянутой ему руке, словно не юная девушка стояла перед ним, а…
Мысль свою Хуншэ оставил, протягивая свою руку почти бездумно, оправдывая желание прикоснуться нежеланием заставлять ожидать ответного жеста. Отказаться от искренней помощи, будь она и не нужна, сейчас — отстраниться, закрыться, быть может, обидеть. Он не знал… Он всё ещё плохо знал её.
— Не беспокойтесь понапрасну, старший брат не настолько болен, как вам может показаться…
Ответная улыбка. Она должна была появиться вот-вот, подтверждающая его слова, слегка напускная, шутливая и легкая, способная развеять его опасения о том, что тонкое запястье в его ладони не задержится надолго, но вместо этого… Вместо этого он медлил, считая гулкие удары сердца и глядя в поплывший перед глазами пол.
Наваждение, стоившее ему драгоценных мгновений, замешательство от внезапного откровения, волнение, которое стоило бы скрыть немедленно, просочились через попытку охладить вспыхнувший жар, как кровь через впитавшую её повязку и потекшая медленной струйкой по спине вниз. Черный шелк впитывал ее немедля, неприятно отзываясь на коже.
Стоило бы вежливо попросить юную деву уйти и позвать слугу, чтобы послали за кем-нибудь… за кем-нибудь из лечебницы. Стоило немедленно выставить её за дверь, чтобы посидеть в тишине и поразмыслить о том, что…
Хуншэ прикусил край губы, сам того не замечая. Что! Это сейчас было! И выпустил девичью руку.
— Старший брат благодарен за помощь, — вместо этого произнес едва ли знакомый глухой голос, а сам он, подчиняясь решению, спустился с кровати и неторопливо устроился в двух шагах от нее прямо на полу.
Старший брат — напомнить себе эти слова он теперь просто обязан. Брат… Напомнить и провести пальцами по лицу, прикрывая глаза от ярких пятен света напротив. Свечи всколыхнулись и выровняли свои языки пламени, повинуясь течению потревоженного им воздуха. Самое важное сейчас — собрать спутавшиеся волосы и… и… просто собрать волосы.
"Она же ещё совсем дитя! Почему…"
Почему такое невинное существо, пусть и пытающееся казаться старше, вынужденное доказывать, что достойна быть главой своего клана, не в меру серьёзная и совершенно лишенная своего детства, но всё еще ребёнок, почему она пробудила чувства, что были бы оскорбительны в её отношении? Почему разум сломался о созерцание изящного лица будущей красавицы в ореоле свечей? Не потому ли, что он увидел, какой она будет через несколько лет?
"Через два года… Через два года Владыка найдет ей партию", — понял ли он сам, какой неприятной зудящей болью эта мысль отозвалась в сердце. Через три года, следуя традициям, Дэва Вэнь должна будет выйти замуж.
От этой мысли стало только хуже. А волосы одной рукой не собрать.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Мысли сбивались и путались, продолжая подобие оцепенения, а Хуншэ лихорадочно искал ответ, отчего слишком юная ещё девушка пробудила в нем вполне определенные чувства, отчего тело его заполыхало жаром, словно он пришел в гости к своей любимице Юнхуа в лучший весенний дом Безночного города, где ничто не могло сдерживать желаний. Даже когда ему самому было пятнадцать лет, он предпочитал девушек постарше, и вот внезапно…
Унять непослушное тело удалось, дыхание — нет, и кровь заструилась быстрее, а это не было полезно. Значит, придется с лечением поторопиться, иначе он рискует потерять часть своих сил надолго.
Отвлечься от того, как девичьи руки ласково собирают его волосы, было просто необходимо. Юнхуа делала это искусно, неторопливо, словно не желая отпускать, порождая в нем намерение вернуться. И, конечно же, за его деньги. Дева Вэнь — из чистой необходимости и искреннего желания помочь.
В ее искренности Хуншэ не сомневался, но о последствиях такого визита стоило бы задуматься уже сейчас, тем более, что ближе к ночи приходит ученик Третьего Брата, проверить, не подох ли еще этот Хуншэ, и его подмастерье, который приносит лекарство четыре раза на дню.
Пока Цин-эр извлекала иглу, так заботливо воткнутую ему над ключицей, он уже принял решение, лишь мельком посмотрев ей вслед, уходящей за небольшую ширму, туда, где всегда была свежая вода и полотенца, и спустил с рук одежду, которая отлепилась от спины, неприятно захолодив её.
“Все реки пострадали, работы будет много…”
Работы будет много, но он ни о чем не жалел. Коль не было другого способа спасти ребенка, кроме как закрыть собой, так тому и быть.
— Учитель Тан не поручал мне заботу о старшем брате, — слова заставили закрыть глаза и слушать, пока повязка не была полностью срезана. Последнее же вызвало улыбку:
— Особенно, если это останется только нашим секретом. Маленьким и совершенно никому не интересным.
Секретом. Значит, она пришла сюда, никому ничего не сказав, не спросив разрешения, по собственной воле и просит его сохранить это втайне. Аккуратнее некуда снимая повязку, сейчас она могла увидеть неприятное зрелище, но кажется, не моргнула и глазом.
— Не могу понять... Что-то рассекло вам спину и одновременно обожгло?
Обожгло ли… Теперь он слушал с интересом, отвлекаясь на то, что может показать будущему целителю нечто новое.
— Старший брат, вы лучше знаете свое тело и свою рану. Я могу сделать что-то еще? Что-то, что действительно вам поможет?
— Дева Вэнь любит маленькие и совершенно никому не нужные секреты? Разве мы уже не привыкли к ним? — Хуншэ заставил себя улыбнуться и сделать глубокий вдох. — Эта рана была нанесена демоном, полным ядовитой слизи. Она и оставила ожог. Пока яд не проник слишком глубоко, возможно было стянуть рану, но позже, когда он повредил меридианы, это стало невозможным, и на поверхности рана еще кровоточит. Для выздоровления нужно удалить весь яд или хотя бы его большую часть… Раз уж Дева Вэнь готова сохранить в тайне никому не интересное, старший брат покажет технику, о которой никто не должен знать. Если Дэва Вэнь согласна, она найдет под подушкой талисман…
Решение он оставил ей, почти не сомневаясь в ответе.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

— Покажите мне хоть одну девушку, которая была бы равнодушна к секретам, даже самым незначительным.
Дева Вэнь изволила шутить, разглядывая рану на его спине с интересом и беспокойством, не нужно было смотреть ей в лицо, чтобы видеть это.
— Вот же дрянь… Аж до меридианов просочилось.
Что ж, этот Вэнь послужил примером того, чего юной целительнице еще не показывали. Если хорошо подумать, то подобная рана — знак  нерасторопности, либо большой неудачи, а последствия для обычного заклинателя должны быть весьма тяжелыми.
— Нашла… Держите.
В его ладонь легла изрядно измятая и покоробленная от засохшей крови полоска бумаги, и Хуншэ принялся изучать ее, пока Цин продолжала говорить и говорить. Секретом больше, секретом меньше… Даже если она увидит, то самой техники не изучит, речь шла лишь о том, чтобы никому не рассказывать о своем присутствии здесь. А это значит, стоит поторопиться.
— Дева Вэнь с первого дня во дворце знает, что старший брат многое знает о ядах и противоядиях, но знает ли Дева Вэнь, что старший брат не был рожден в семье Вэнь, а принят в нее Владыкой бессмертным всего лишь девять лет назад? — Пусть вполоборота головы, но краем глаза видеть её лицо хотелось. — То, что вы увидите, принадлежит другому клану и не должно дойти до ведения целителей ордена. Дева Вэнь понимает? Обо всем остальном вы можете говорить свободно.
Теперь же талисман снова поглотил всё внимание. Он был завершен, и добавить было нечего. Оставалось лишь одно…

Талисман этот вышел не сразу. Ни один такой, созданный Юэ, не был похож на другой, и как не существует совершенно одинаковых тварей, так не может быть идеально подходящего талисмана на все случаи для избавления от яда, попавшего в реки и озера Ци. Яд успел проникнуть глубоко и растечься везде, оттого силы его никак не возвращались, оттого целители полагались лишь на удачу и его крепкое здоровье, надеясь, что рано или поздно…
Впрочем, Хуншэ, как обычно, было всё равно, на что надеялись целители ордена, сам он надеялся, что линчжи привезут быстро. Хороший гриб бессмертия достать было не так просто, а добраться до лечебницы, найти все нужные травы, смешать и приготовить самому себе лекарство, способное восстановить силы быстро… О, как бы ни грела душу эта мысль, выйти из этих покоев ему бы все равно не дали. По приказу Первого молодого господина. Его личный телохранитель ему был всё ещё нужен живым и здоровым, несмотря на то, что оставил своего господина, поручив Сяньхэ быть рядом, и исчез в лесу, предпочитая найти племянницу в одиночку. Первый молодой господин Вэнь, должно быть, всё ещё был зол на него, но не желал, чтобы выздоровление затянулось. Хотя и навещать не торопился. Может быть, даже к счастью.
Впрочем, Хуншэ был уверен, нашлись бы и такие, кто пожелал бы ему неудачи в выздоровлении, узнай, что Алый Змей, так любящий яд, хлебнул чужого сполна, и был бы рад, сократись его силы вдвое.

Но… каким бы ни был, ни один талисман для удаления яда не может обойтись без принесенной ему жертвы… крови того, кто исцеляет. Потому тот всё ещё лежал под подушкой, не пущенный в ход, ибо не было рядом никого, кто мог бы разделить его тайну, не предназначенную ни для кого, кроме Юэ, а сам он так и не смог придумать, как обойтись своими силами. Может ли он сейчас довериться юной девушке, забредшей в его покои то ли на удачу, то ли на несчастье?
— Талисман завершен, — произнес он, наконец, перестав задумчиво его разглядывать. — Точка Шао-чун, точка Гуань-чун… по капле крови из иньского и янского меридианов нужно нанести поверх моей. Тогда талисман будет работать. Без крови целителя его сила будет невелика.
Хуншэ поднял руку вверх, держа полоску бумаги, теперь драгоценную, над плечом.
— Если Дева Вэнь согласна помочь, то эта жертва будет не напрасной. После этого талисман следует положить поверх раны и… лучше отойти.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Произнося свою просьбу, он заранее знал ответ, и сейчас легкий укор самому себе заставил тихо вздохнуть. Тихо, чтобы не было ни видно, ни слышно. А ведь это чистое сердце поможет любому, кто попросит, наверняка, будь то преступник или провинившийся, чья судьба уже решена. Как было в тот, самый первый, ее день во дворце. И это ее чистое сердце горело ярко, настолько ярко, что возвращало заблудшего из тьмы, в которую он погрузился давно и, казалось, безвозвратно. Теперь в его жизни появилось еще два огонёчка, ради которых хотелось измениться…
— Деве Вэнь не важно сколько лет старший брат носит фамилию Вэнь. Для нее и А-Нина он все равно остается старшим братом. И уж конечно она не пожалеет для него пары капель крови.
Остается старшим братом… Быть старшим братом… Он почти забыл, каково это. И его младшие братья наверняка тоже позабыли о нем. Ныне Юэ предстояло вспомнить то, что вряд ли было приятно возрождать к жизни — его бегство от своей ответственности перед семьей. И вот жизнь дает ему новый шанс… что-то исправить, загладить вину того, кто предпочел месть за родителей судьбе своего народа, кто пожелал большей силы и горы повыше, кто покинул своё родное гнездо, имея цель, но всё же не достиг её. Пока не достиг… Со временем и цель, должно быть, изменилась, поблекла, поистрепалась. Со временем он и сам переродился, стал другим. Имеет ли он право считать Юэ своей семьёй?
— Готово. Я кладу.
Возможно, семьёй уже нет, но то, чему был обучен с детства, спасет его от бесславного поражения на пути совершенствования и сократит его добровольную жертву до нескольких дней взаперти.
Тепло рук на миг согрело холодную кожу, прикосновение бумаги растревожило рану, и Хуншэ, прикрыв глаза, слушал, как шуршит шелк одежд и едва слышно скрипит кровать, заставляя чувства разом обостриться.
“Совсем… совсем ребенок”, — хотелось рассмеяться, чтобы не рассердиться на самого себя. Зачем читать нравоучения и напоминать об этикете, зачем говорить о том, что юным девам не пристало делать, особенно оказываться в кровати у взрослого мужчины? Даже если этого взрослого не воспринимают как мужчину. — “Старший брат, понятно?”
Теперь же стоило забыть обо всём, что может помешать сконцентрироваться на биении сердца и дыхании, на течении Ци по рекам, полным разрушительной отравы, на сдерживание которой уходили все силы. Сущность яда была слаба, демон не успел завершить, а он успел забрать, прежде чем демоническая ци начала превращать Мэймэй в подобие бездушной марионетки, кормящей своим жизненным духом жэнь мстительную тварь.
Месть. То, что движет переродившимися живыми людьми. Их желание поквитаться с обидчиками так сильно, что, возвращаясь в мир, они становятся демонами и демоницами. Как и эта, что осталась в лесу близ той деревни. Убить он её успел, узнать её историю — нет, равно как и почему демоница забирала маленький детей. Быть может, жители той деревни были виновны в том, что с ней произошло, быть может, её ребенок был убит, или случилось нечто иное, превратившее её в ненасытную утробу, как теперь поймешь? И всё же надо угадать. Это может помочь избавиться от сущности яда быстрее, чем от яда в крови.
Время шло неумолимо, но для Хуншэ замедлило свой бег, как бывало всегда, когда нужно было собрать все свои силы воедино. Казалось, сердце стало биться реже, прогоняя кровь по жилам упорнее и отдаваясь в горле и голове неприятным, всё нарастающим гулом. Огонь, что теплился в срединном озере, не дозволяя разрушить средоточия ци, разгорелся, подчиняясь воле, и заструился по меридианам, вытесняя цунь за цунем, проводя по кругу и освобождая их один за другим, оттесняя печать демона к талисману, прилипшему к ране и уже начавшему тянуть её к себе.
Всего лишь половина палочки времени потребовалось на то, чтобы вытеснить всю её за пределы тела, чтобы талисман впитал в себя и заключил в смешанной крови чужеродную ци. Не глядя на него, он знал, что красная краска и кровь, очерчивающая символы поверх, стали черными как уголь, а темный туман клубится над его левым плечом, медленно втягиваясь в талисман. Не случись ему справиться, и этот туман разлетелся бы по комнате, оскверняя всё на своем пути, но ученик Владыки бессмертного не мог не справиться. Кто угодно, но не он.
Уголок губ дернулся в привычной холодной улыбке превосходства, стоило последней капле сущности поглотиться талисманом. Сейчас он мог себе ее позволить, Дева Вэнь не видела его лица. Зато она видела, как полоска бумаги оторвалась от его плеча и с шелестом упала на пол, совершенно сухая.
— Пусть Дева Вэнь не трогает руками ничего, что выйдет из раны, — на всякий случай предупредил он, повернув голову к окну, но не более, скорее давая понять, что с ним всё в порядке. Или будет в порядке, когда яд покинет его тело полностью.
Огонь, беспрепятственно разлившийся по рекам, наполнивший и переполнивший озера, выжигал всё лишнее, всё то, что мешало ране затянуться, а ему самому поскорее выздороветь.
— Точка Шао-чун, точка Гуань-чун… — правая рука поднялась вверх, чтобы показать два сложенных вместе пальца, — весь поток Ци идет через них в точку Чжун-фу. Через меридиан лёгких можно исцелить парный меридиан, который поврежден больше всех, и накопить больше ци, используя круговорот внутри рек.
Пальцев его не видно, но юная целительница понимает, что они касаются парных точек пониже ключиц. Несколько поврежденных точек на левом плече ци не проводят, но рана вполне способна избавить тело от лишнего, немного погодя выплевывая накопившуюся застойную грязь. Приступ тошноты — не самое приятное и сейчас вовсе не позволительное, но кашель не сдержать. Кашель, выносящий темно-кровавый сгусток, отвратительно солено-горький на вкус.
Хуншэ сплюнул его на пол, опираясь на него рукой и понимая, что сделано всё возможное. Вот теперь уже дело за лечебными травами, хорошей едой и сном. Край сброшенной на пол куртки он потянул к себе, промакнул рот и стер кровавый след с пола перед собой, прежде чем обернуться и посмотреть на забившуюся к дальней стене девушку.
— Этот Вэнь должен сжечь ядовитую кровь, прежде чем Дева Вэнь сможет прикоснуться к ране.
Нельзя рисковать и позволить ей оставить на своих руках хоть каплю этой заразы. Этому Владыка бессмертный научил его так давно, что сейчас и вспомнить трудно — сжигать кровь, превращая ее сначала в темную корку, а затем стряхивать ее одним движением, достаточно всего лишь огненной ци клана Вэнь.
А талисман он сожжет позже. Когда сможет выйти из дворца и будет уверен, что дым никому не повредит.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 10 апреля 16:20)

Кожа покрылась испариной, не той, что может выступить знойным летом, — тягучей солёной влагой, готовой тяжелыми каплями стекать по спине и рукам, впитаться в шелк, и без того прилипший к ногам. Такую влагу нужно смыть чистой водой, а не тем, что плещется в тазу, отзываясь на колебания воздуха, и совершенно точно сделать он это должен сам. Один.
Вот только повязку наложить всё же придется, и в одиночку справиться не выйдет. Драгоценное время, отпущенное на размышление, закончилось, и первым говорить начал не он.
— Старший брат не перестает удивлять своими умениями.
Шорох одеяний почти неслышен, а шаги легки. Кажется, что биение его сердца заглушит их в тишине покоев, переставая подчиняться воле вновь. То, что сегодня случилось… недопустимо. Но, стоило юной девушке приблизиться, он снова теряет над собой контроль? Закрыть глаза, да… Закрыть и не смотреть.
— Наблюдая за старшим братом, Вэнь Цин поняла, как глупа и наивна она была, замахнувшись на такую амбициозную цель.
Шелк кружит вокруг, и его голова кружится, то ли от избытка, то ли от недостатка ци, сейчас так трудно разобрать, и ложится мягкими складками перед ним, обдавая теплой волной явно застоявшегося воздуха, ждущего своего часа выйти вон из комнаты. Если думать о воздухе, а не о той, что сейчас рядом, слишком близко, настолько близко, что, застань кто их, не смыть пятна позора им двоим даже кровью. Если думать о воздухе и просто дышать, мысли придут в порядок.
— И в тоже время, ей еще больше захотелось достичь ее. Как же у него получается — одновременно пугать, так что ноги отнимаются, и подталкивать на путь, на котором не оглядываются?
Если бы он и ждал откровенности сегодня, то не такой. Словно удар лезвием цзянь плашмя пришелся по спине. Аж плечо заныло, а глаза открылись сами собой навстречу пытливому взгляду юной барышни, и ни то, ни другое не позволило ему измениться в лице.
— Но этим — действительно интересным — секретом, старший братец ни за что не поделится, верно?
“Верно,” — хотелось промолвить в ответ и улыбнуться, но и улыбка, и слова остались в его голове. — “Действительно интересным секретом… секретом”.
Тайна ли то, о чем она упомянула, или же нет? Хотел ли он быть таким или нет? Делал он что-нибудь, чтобы добиться такого сомнительного успеха, специально?
— Ну и пусть. Вэнь Цин не будет настолько жадной.
Сказанное не воротишь, ускользающая нотка сожаления всё же была услышана, а он еще ни слова не произнес в ответ. Теперь и не торопился вовсе.
— Надо сменить воду перед тем, как обработать рану, подождите немного, я быстро.
Пожалуй, даже слишком быстро. Вспорхнула с грязной водой в руках, как птичка. Маленькая зеленая птичка… которую ему никогда не поймать, можно только любоваться издали. Но сейчас…
— Старший брат, можно ли это просто вылить? Оно не будет опасно? Может прокипятить сначала?
… сейчас имя её снова и снова раскрывает себя полностью, преображаясь в склоненную над рекой иву, символ сострадания и заботы обо всех без исключения. Низменные желания так постыдны, что вызывают только тяжкий вздох.
Прежде чем скрипнула дверь.
— Кто пришел? — повышать голос не нужно, в тишине его будет прекрасно слышно.
— Простите Учжи, что побеспокоил господина, — шорох одежд склонившегося доложил о том, что тот остановился у самой двери. — Слуга принес господину чай.
— Поставь на стол, — с самым спокойным своим тоном, адресованным далеко не Учжи, Хуншэ неторопливо поднялся, закрывая собой тонкую фигуру в алом, показал Цин рукой на пол и взялся за края таза для умывания сам. — Я выпью, когда закончу переодеваться.
Смотреть на Цин ободряюще и говорить это пришлось одновременно. Смутит ли её это, нет? Ширма, что разделяла говоривших, была высока, сквозь искусно расшитый шелк снаружи невозможно было бы разглядеть гостью, и всё же будет лучше ей совершенно не шуметь или скрадывать свои движения в чужих, пока слуга ставит тяжелый поднос на стол, расставляет чайник и чаши, забирает остывший старый чай и пятится к двери.
— Будут ли у господина другие распоряжения?
— Ступай. В конце длинного часа подай обычный ужин. До тех пор не беспокой меня, я буду медитировать.
— Слуга повинуется.
Слуги всегда повинуются и вежливы. Те, кто приставлен недавно и видит его редко. А вот лекари могут заглянуть в любое время, и избавиться от них будет не с руки.
— Нужно поторопиться, — пробормотал Хуншэ себе под нос, направляясь за ширму к окну. — Не касайтесь крови на полу, позаботьтесь о ваших порезах. Сейчас это важнее.
В дальней части комнаты в вечернее время царил полумрак и горела всего одна свеча. Её вполне хватало для того, чтобы слить грязную воду, ополоснуть, наполнить таз свежей прохладной, освежающей, избавиться от пропитанного потом шелка, остатков крови на руках и губах, чувствуя, как силы возвращаются в тело с каждым новым вздохом, взять из приготовленной заранее и сложенной за ширмой стопки свежие нижние одежды, — всё это неспешно, чтобы снова не потревожить рану, готовую стянуться, чтобы вернуться в комнату в том же виде, но куда более опрятном и всё равно вопиюще неподобающем.
— Дева Вэнь испугалась? Старший брат надеется, что пугать деву Вэнь может только он один.
Шутить. Шутить, чтобы не было заметно, что руки его подрагивают, а сил уверенно держаться на ногах всё ещё нет. Теперь можно снова опуститься на пол в стороне от кровавых пятен и скомканной куртки, чтобы принять лечение.
— Дэва Вэнь считает себя наивной и глупой, пройдя всего лишь первые ли пути? — появление слуги прервало разговор, но тяга вернуться к нему пересилила желание молчать. — И при этом охота идти дальше не пропала… Что с того, что цель ваша амбициозна? Дорогу может осилить только идущий, но если вы понимаете сейчас, насколько путь далёк, значит, вы можете приложить больше усилий.
Больше усилий без должного учителя — время на ветер, кто не знает! Его самого учили недостаточно в его первый год в ордене, но тогда он был старше, и у него была цель — выжить. Выжить и закрепиться, пустить корни в столице, взобраться на самую вершину самого высокого дворца, чтобы с этой высоты найти решение, которые его предки не смогли разглядеть с его родных высот в Чаншань. В чем великая цель Вэнь Цин?
Вылечить младшего брата. Ради этого и только ради этого она приехала в Безночный город.

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Привилегия…
Сомнительная, освобождающая на поверхность, в произнесенное, потаённые страхи девы Вэнь. Неужели он всё ещё пугает эту хрупкую, но бесстрашную и сильную девочку? Чем же? Смешно… Печально. Быть может, теперь перестанет, когда она застала его в минуту бессилия и слабости? Такое случиться может с каждым, даже самым сильным — кто-то важный да окажется случайным свидетелем того, что хотелось бы скрыть ото всех. Судьба иногда слишком насмешлива и бьёт наотмашь, остается только принять уже свершившееся как есть.
— Но порой, оглядываясь назад, я понимаю, какой огромный путь впереди, и от этого становится... неуютно. Возможно сейчас, я бы уже отваживалась на этот шаг. Знаете, это как прыжок в пропасть…
“Знаю”, — едва заметно Хуншэ улыбнулся и повернул голову, прислушиваясь к льющимся ручьем словам. — “Ещё бы мне не знать…”
— Назад не выпрыгнешь, и все что остается — наслаждаться падением и не страшиться дна.
“Ещё лучше — никогда не падать, умудриться взлететь, не коснувшись ни дна, ни крон деревьев…”
— Поднимите руки.
Сейчас он будет послушным и безмолвным, исполняя в точности наказ. Не так быстро. Замереть. И лучше перестать чувствовать, думать, даже дышать. Но не дышать не выходило, напротив, тело перестало слушаться, лишь только теплые руки коснулись его снова.
“Наваждение”, — Хуншэ стиснул зубы, глядя на ширму. — “Что же это за морок такой? Почему… она?”
Шорох шелковой ткани не успокаивал, мягкие касания воспламеняли кожу, заставляя сомкнуть веки и вдохнуть холод небес, в котором он спасался всегда, залечивая свои душевные раны. Теперь же открылась новая, нежданная и непостижимая разумом, и подумать о ней еще только предстояло всерьёз. И каким-то образом “залечить”, пока она не разрослась и не начала причинять ещё больше беспокойства, чем уже есть.
— Можете опускать, — прозвучало, наконец, и можно было вздохнуть с облегчением, слушая наставления юной лекарки и кивая головой на каждое. — Старший братец очень силен…
Силён ли? Слаб ли? Какая разница, если не можешь владеть собой полностью. Сейчас он был бы рад остаться один и, в то же время, мучительно этого не хотелось. Эгоистичное желание оставить её подольше рядом, любоваться исподволь и вести неспешную беседу — не так уж и много, не так уж и мало — всё, чего он сейчас пожелал бы себе. Отдохнуть от суеты, походов, постоянного внимания к своему подопечному, готовому на любые неожиданные решения, от того, чтобы принимать решения самому. От того, что занимало его мысли постоянно, а теперь и от беспокойства за сестру и её дочь.
Но самое важное сейчас…
— А деве Вэнь осталось позаботиться лишь об одном. Я, признаться, рассчитываю на плату, старший братец Вэнь. Нельзя же угощать деву чаем с таким кошмаром на голове. Эдакий считай колтун — вопиющее нарушение всяческого этикета!
Волосы рассыпались по плечам в мгновение ока. Те, что были тщательно вымыты и расчесаны накануне, расчесаны совсем недавно — руками девы Вэнь, и будут расчесаны снова. Но не “колтун” заставил обернуться и удивленно посмотреть на неё снизу вверх.
— Нарушение этикета? — Хуншэ не смог сдержать ни вопроса, ни усмешки. Посчитать, сколько пунктов этикета сегодня было нарушено? Пустое. Что сделано, то сделано. — Что ж… Старший брат согласен на любую плату. Пусть дева Вэнь возьмет гуань на свой вкус, — взглядом указывая на стол, где помимо четырех драгоценностей кабинета, возлежали две шпильки с подходящими заколками, он неторопливо натянул на руки и плечи черный шелк, справился с завязками и набрался терпения… еще немного, еще чуть-чуть подождать, восседая под холодным небом и остужая разыгравшиеся огнем чувства.
— Старший брат должен одеться подобающим образом, дабы не нарушать этикет… чаепития, — произнес он, когда сладкая пытка ласковыми прикосновениями к волосам — ненароком найденной у него слабости, закончилась, и поднялся на ноги. — Оставим тут всё, как есть. Учжи приберет позже…
Остаться на десять вдохов и выдохов одному — как это было сейчас важно. Так же важно, как восстановить спокойствие течения ци по рекам и усмирить чувства, хлынувшие на него как стена воды с небес. Длинные полы одежд прикрыли легкие сапоги, те, что использовались не для походов, а для домашнего отдыха, верхнее одеяние, так же не для выхода в свет, легло на плечи мягкой защитой, и Хуншэ почувствовал себя почти здоровым. Рана беспокоить перестала, хотя осторожность в движениях по-прежнему будет важна еще несколько следующих дней, восстановиться он теперь сможет быстро.
Выйдя за ширму, где Цин, уже сидя за столом лицом к нему, разливала чай, он сложил руки и поклонился.
— Старший брат благодарен за помощь… Дева Вэнь как плакучая ива чуэйлю*, склоненная над рекой, сильная в своей слабости, — Хуншэ опустился на пол напротив нее, — исцеляющая добротой черствые сердца… Этот Вэнь не желает более быть пугающим для младшей сестры.
Да, вот так… Младшая сестра. Пусть будет именно так, и нельзя забывать… нельзя забываться.
— Чем старший брат может быть полезен? Младшая сестра может просить о чем угодно.

*(垂柳 - chuíliǔ) ива плакучая

[nick]Вэнь Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status] [icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/881997.jpg[/icon][quo]телохранитель наследника главы ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Среда, 1 июня 01:39)