[indent] Драгоценные, изящные куртизанки, проклятье и одновременно избавление нашего мира, обличённые каждая своей печальной историей, выцветали с годами. Глядя на эти пожухлые лица, истинный цвет которых приближался по свежести к соленым огурцам в бургерах с заправки, сложно было поверить что когда-то они были красивы и, возможно, любимы. Их должно было ожидать обычное женское будущее, где кому-то выпадала крошечная квартирка на рубежах цивилизации, а кому-то дом в пригороде. Теперь же они оказались равны перед той судьбой, которая своей величественной рукой смела все классовые стены, собрав этих женщин в одном доме. Они стояли на общей лоджии, задумчиво курили, облаченные в чудовищные пластиковые тапочки и куда более чем откровенные псевдо шелковые выцветшие халатики. Внимание их привлёк автомобиль, плавно затормозивший у обочины. Такие люксовые тачки изредка появлялись в этом районе, но не предвещали ничего хорошего. Ни у одной из них не было такого клиента либо покровителя, потому женщины наблюдали молча, лишь подавшись вперед из любопытства.

- Оооо, - протянула одна, выдыхая ядовитый дым, - почему я не удивлена…

[indent] Другие женщины начали искать глазами, обшаривая местность, чтобы понять причину ее слов, но пока ничего не находили такого, что могло бы заставить их согласиться. На машину, кажется, нападали, но не это удивляло женщин, порядком привыкших к разного рода интендантам. Тут они все, почти одновременно, заметили такое, от чего поменялись в лице, выразив покорность судьбе и глухое разочарование.

[indent] По дороге от католического храма, красивого, но не очень популярного, брел юноша. Он был задумчив, потому не очень смотрел на то, что происходило вокруг. То хмурясь, то замирая на ступеньках, он тыкал пальцем в воздух, выводя какие-то цифры. Судя по его потрепанному виду, волновали его сейчас не абстрактные материи, а вполне приземленные доходы-расходы. Его некогда черный костюм, теперь выцветший, отвечал главному требованию – он был комфортным. Именно не дешевым, приобретенным в ближайшем центре по случаю распродажи в международной торговой сети, не дорогим, отличающимся изящным плетением нитей, ровностью швов, совершенством линий. Казалось, приобретен он был весьма бездумно, потому что несмотря на бережность обращения, выглядел ужасно неухоженным. Несколько пуговиц бесследно пропали. Осталась только одна, не задействованная петлями, на рукаве, пришитая по-детски основательными неумелыми стежками, причем нить была даже не белой, а уточненного малинового оттенка. Сложно было поверить, что достаточно взрослый человек согласится ходить в таком наспех починенном неопрятном костюме, но этот юноша дискомфорта не испытывал. У него было на редкость свежее, нежное лицо, способное заинтересовать прохожих своими правильными прекрасными чертами, но все они менялись, когда опускали взгляд чуть ниже. Ворот черного костюма оторачивал совершенный в своей белизне воротничок кюри. Может, он полагался по чину святому отцу или самому Папе, прохожие, почерпнувшие свои знания о католической церкви исключительно с экранов своих телевизоров, могли только гадать. Все, что они знали – перед ними служитель Бога, принесший обеты служения. Иным этого было достаточно чтобы прекратить знакомство. В ближайших районах его уже знали под именем Фан Синь, но никто никогда не пытался разузнать о его прошлом. Так уж тут было принято. Возможно, ты когда-то сиял в небесах, но раз ты сверзься сюда, то счастливым тебя не назовешь. Однако, всем неудачам должен быть предел, только лишь не в жизни Фан Синя. Этот бедный священник не имел собственного храма, не имел прихожан и смиренной паствы, а просто пользовался добротой местного настоятеля, помогая по мере сил. На его голову вечно падали самые нелепые беды, оттого женщины на балконе и не были удивлены тем, что увидели его рядом с машиной.

[indent] День был хороший. Пока ничего ужасного не случилось, кроме того, что волонтеры с ужасом выгнали Се Ляня с кухни, когда он хотел было взяться помогать с готовкой для бездомных. Конечно, он не обиделся. Вполне можно прийти позже, просто раздавать еду. Он уже давно понял, что миска жидкой каши способна сделать счастливыми куда больше людей, чем благотворительный прием на который вкладчики тратят свои миллионы. Се Лянь был доволен, видя как расцветают улыбки на лицах бездомных, хотя сам он был не богаче большинства из них, и пару раз даже сам упал в обморок от голода, когда раздавал еду. За что и был отчитан грязноватыми дядюшками, которые стремились накормить его сами, усадив между собой, чтобы стало потеплее. Они даже разделили с ним свою редьку, от чего ему стало неловко. Как бы ни было просто отдавать свою доброту другим, заботясь о них, принимать её в ответ «принц» еще не научился. Забыть о прошлом сейчас было предпочтительнее всего остального, так что Се Лянь просто познавал жизнь, словно видел ее впервые, но время от времени его пальцы неосознанно трогали то, что обычно закрывал ворот священника, въевшееся в его кожу. Тогда лицо его трогала едва заметная печать тоски. О своей ауре неудач Се Лянь был прекрасно осведомлён и как раз ломал голову над тем, как бы ему, ни имея ни кроны ни пенса в кармане, покинуть храм, чтобы больше не обременять настоятеля. Из мира грез его вернул резкий и неприятный звук, похожий на приглушенный удар по чему-то. Се Лянь тут же замер посреди дороги, прислушиваясь. Кажется, кто-то молотил руками. Очень знакомый звук, вернувший его во времена ученичества, заставил насторожиться. В обычной жизни никто неистово не лупит руками почем зря без всякой системы. Се Лянь рванулся вперед, преодолевая по две ступеньки. Представшая его взору картина была поистине пугающим актом насилия. Он уже почти не видел жертву, зато прекрасно рассмотрел хорошо двигающихся, вероятно обученных людей, которые осмелились вершить свои темные дела в дурацких масках, словно приглашая кого-то заснять их на камеру. Впрочем, кто же поверит? В наше время есть службы, которые похищают именинников или молодоженов чтобы доставить их на вечеринки, так что кто обратит внимание на черные балаклавы, неприметный серый минивен и барахтающуюся жертву? Разве что Се Лянь, который был твёрдо убеждён, что если есть хоть один шанс что человек в беде и ему требуется спасение, то тянуть не стоит. Что с того, если это розыгрыш и все потом на него набросятся? Он уже привык. Подняв мимоходом с земли банку из-под газировки, он метко запустил ее в голову одного из бандитов.

- Стоять! Руки за голову! – Рявкнул он, рассчитывая на эффект неожиданности.

[indent] Бандиты отреагировали совершенно неожиданно. Они без единого слова быстро скоординировали свои действия, как группа, успешно работающая вместе на протяжении многих лет, разделившись. Парочка остались с тем, чтобы благополучно закончить миссию, запихнув в минивен жертву, а другие намеревались потянуть время. Се Лянь, отметив слаженность работы, схватил из мусора старый стул и с ним наперевес рванулся вперед, прямо туда где расслышал слабые мольбы о помощи. Он успел прорваться в кузов, лишившись своего оружия, ускользнув из лап бандитов только для того, чтобы сорвать непроницаемый черный мешок с головы жертвы. Его глазам предстало юное лицо с приятными чертами.

- Держись, сейчас справимся! – Ободряюще сообщил Се Лянь, приподнимая подростка на руках. – Теперь тебе будет полегче дышать.

В этот момент двери кузова захлопнулись, оставив их в темноте…

- Все равно бояться нечего, - произнес Се Лянь, стараясь приободрить юношу.

Отредактировано Xie Lian (Суббота, 12 февраля 17:39)

Когда в твоей жизни происходит нечто кошмарное, выбивающее у тебя из-под ног твердую почву, грозящее перевернуть вверх дном целый мир, то и сам ты едва ли останешься прежним. Се Лянь испытывал добродушное смущение, когда натыкался на свое собственное лицо на каждом большом плакате, рекламных витринах, маленьких брошюрках, видя его на фасадах домов, машинах и автобусах. Повсюду. Он смотрел сам на себя, улыбающегося с отеческой теплотой каждому, широким жестом приглашая людей в новые дома, подписанный каким-то донельзя слащавы фразами о вечном благоденствии. “Тело пребывает в смятении, душа в раю. Вознесись в жилой комплекс Облачные Вершины” - рекламная акция, лицом которой он стал, необдуманно согласившись. Тогда Се Лянь, золотой мальчик, избалованная принцесса, любимый сын, наследный принц, заместитель директора, не мог и подумать, что все так обернется. Он не знал отказа, не мог даже мысли допустить, что с чем-то не справится, не одолеет какой-то науки, не выучит языка, не поможет людям. Реальность оказалась жестока. По крупицам теряя веру в людей, он остался совсем один против всего мира, надеясь только на то, что жестокая публика позабудет о нем и о том какую роль он сыграл в многочисленных разрушенных судьбах сотрудников компании и простых смертных. Забираясь в самые далекие закоулки огромного города, засыпая, подперев спиной стену, он однажды столкнулся со взглядом внимательных глаз, взиравших на прохожих с отеческой добротой. Стена, исписанная граффити, заклеенная вкривь объявлениями, облупилась в одном месте, являя миру его собственный, выцветший и потускневший лик, словно лик святого с древней фрески. Се Лянь замер, не в силах оторвать взгляда, цепенея и чувствуя, как встают дыбом волосы. Его плечи вздрогнули, побледнев, он бросился вперед, царапая стену, сдирая в кровь пальцы, отдирая куски обсыпавшейся штукатурки, не в силах терпеть даже такого напоминания. 

Неудачи перестали его беспокоить вовсе, когда ничего больше не осталось из того, что можно было бы потерять и ни единого человека на его стороне. Се Лянь перестал бояться, что его кто-то узнает, ведь гордости у него тоже не осталось. Никто бы не смог пристыдить его теперь, пожурить за то, как низко он пал, из памяти людей выветрились все его невзгоды, как и облик, некогда заполонивший сердце каждого. Теперь он просто ничего не боялся. Ничего не могло с ним случиться такого, что расстроило бы его. 

- Эй, монах, не хочешь отдохнуть сегодня? Бог не увидит, - подмигивала одна из женщин на улице, отлипая от стены. 

Уловив потенциальную опасность, Се Лянь в таких случаях мог уверенно и твердо отвечать, не скрываясь и не пряча глаза:

- Прости, дитя, я бессилен в этом плане. 

Дальнейшие поползновения пресекались этим простым ответом, что его вполне устраивало, а смешки и слухи ничуть не смущали. Если бы он говорил, что хранит какие-то там обеты, женщины бы продолжали настаивать хотя бы просто для того, чтобы развлечь себя, поддевая священника. В скором времени он отмечал, что соседки перестали воспринимать его присутствие, поправляя халатики, распахивая их полы чтобы подвязать потуже, изредка здороваясь. В таком мире он мог существовать ничуть не страшась неудачи. 

Нужно поесть? Обязательно нужно, но на этой неделе он уже ел, найдя на скамеечке упавшую булочку. На ней была только пыль и ничего страшного. Нужно помыться? Холодной воды на улице всегда хватает, раздобудь только кусочек мыла. Пора спать? Что же, раз в два дня действительно можно поспать, для этого подойдет лавочка на улице. 

- Ничего страшного, - снова выдохнул Се Лянь, ничуть не удивленный тем, что дверь закрылась.

В самом деле, он не удивился, а удары по себе даже не заметил. Потрогав руки паренька, сведенные за спиной, Се Лянь наткнулся на острые края пластиковой стяжки.     

- У тебя нет ножа? Тут пластиковые наручники, - сообщил спокойно он, словно бы они беседовали о погоде, встретившись по дороге домой, а не сидели в темноте кузова машины. - Ничего, сейчас попробую, потерпи. 

Протиснув палец под пластиковый край, он принялся расшатывать стяжку. Курс молодого бойца, уроки самозащиты, боевые навыки и обучение поведению при захвате в заложники он прошел еще в юности, когда это казалось ему интересным, полезным и захватывающим. Если бы наручники на него, то он бы просто сместил большой палец, давно уже вывихнутый из сустава по не схожему поводу, теперь же приходилось действовать по другой схеме. 

- Ничего не бойся, не смотри на меня, а как будет возможность - беги. Все, что от тебя требуется, - наставительно произнес Се Лянь, готовый передать полученную во время уроков самозащиты мудрость. 

Больше ничего интересного рассказать он не смог, потому что между дверей появилась тонкая полоска света, все увеличиваясь. Произошло это на редкость бесшумно, но Се Лянь не тратил ни секунды. Уперевшись спиной в пол, он что есть силы толкнул дверь двумя ногами, выпрыгивая следом. Эффектное появление номер два сыграло роль, один бандит был оглушен на короткое время, другие примерялись, приготовив дубинки. Ничего толком не видя на ярком свету, он принялся наносить удары наугад, отвлекая похитителей и раззадоривая их. Получая свою порцию колотушек, Се Лянь не терял скорости, продолжая отбивать дубинки руками, вскоре покрывшись шишками и проявляющимися прямо на глазах синяками.

Невозможно вступить в драку и выйти из нее, оставаясь все таким же чистым, благонравным, справедливым, милосердным и неповрежденным одновременно. Придется чем-то жертвовать в пользу остального. Се Лянь обладал почти сверхъестественным чувством опасности, чуть ли не мочками ушей улавливая движение позади себя, контролируя всех противников одновременно, но не мог избежать абсолютно всех их ударов, как бы быстр и силен не был. Ему удавалось ускользать, гася инерцию направленных в него выпадов, используя для этого движения тела и рук. К сожалению, это означало что запястья его и плечи выполняли эту тяжелую роль, покрываясь синяками от дубинок. Он чувствовал боль, прекрасно отдавая себе отчет что бесконечным этот танец быть не может. Что-то должно было изменится. Первым знаком того, что драка перешла на новый уровень, был нож в руках одного из бандитов. Кажется, он был отправлен “полежать” и “подумать над своим поведением” уже несколько раз, Се Лянь не мог сказать точно, но такой вывод напрашивался сам собой. Нападающий уверенно приближался, выставив перед собой армейский швейцарский нож вперед лезвием, сверкающий так, словно бы хозяин не пользовался им ни разу в жизни, прикупив по случаю на е-вау, чтобы выглядеть покруче. Наверное, поступать так ему не стоило. Пока Се Лянь мог просто распихивать всех по углам, как воспитатель разбушевавшихся дошколят, все было хорошо, но на угрозу оружием его тело среагировало молниеносно, просто демонстрируя один из приемов, отработанный когда-то до автоматизма. Удар по руке, вывернутое запястье, рывок, удар по позвонкам в основании шеи и обмякшее тело грузно падает на мостовую. Он не отвлекся на сожаления, ни секунды лишней, не уделив человеку даже для того, чтобы проверить его жизненные показатели. По правде сказать, благосостояние каждой живой души действительно беспокоило его, стоило только повнимательнее посмотреть за тем, как он сражался даже сейчас, когда враг очевидно превосходил числом и орудиями. За все время драки никто так и не пострадал серьезно. Ни одной сломанной конечности, только помятые физиономии да пыльная одежда. Нельзя было сказать, что Се Ляню не хватает опыта или скорости, присмотревшись внимательнее можно увидеть, как страдают от его ответных ударов не самые важные жизненные точки. Если бы он просто позволил себе чуть свободы, ломая пальцы и руки, разбивая носы и калеча шею, но все закончилось бы давным-давно. Именно этого он и не хотел, полагая что на его руках и так достаточно крови. Но что случилось, то случилось. Об этом он тоже не станет горевать дольше положенного. Тот, кто затевает кровавую драку, принося с собой нож, должен понимать свою ответственность. Никто ведь не жалеет придурка, отстрелившего себе зад, пока совал за пояс джинсов пистолет? Вот тут и образовалась пауза, во время которой Се Лянь успел заметить, что в руках его зажата невесть откуда взявшаяся бита. Теперь ему предстояло быть еще более осторожным чтобы никого не покалечить, но бандиты, собранные специально для борьбы с мальчишкой, свои шансы расценили значительно выше, бросившись в бой с удвоенным рвением. Благодаря их оголтелому напору всё быстро кончилось малой кровью. На этот раз каждый получил значительно сильнее, чем раньше, потому желающих подняться с мостовой не было. С балкона раздались вялые хлопки. Се Лянь обернулся и вежливо сделал ручкой. 

- Доброе утро, дамы! - Его звонкий голос разнесся бодрой трелью отражаясь эхом.   

Заметив, что ему что-то мешает свободно двигаться, Се Лянь опустил голову. Из правого бока торчала рукоятка ножа. 

- О! - Немного удивленно отметил он, подвигавшись торсом. - Не мешает, - легкомысленно отмахнувшись, сделал окончательный вывод. - Пойдем скорее, пока они заняты! 

Указав в сторону мрачных проулков, где не было видно солнца из-за слишком близко стоящих домов и мотков проводов, Се Лянь поторопился в ту сторону.

В юности боевыми тренировками Се Лянь увлекся очень серьезно, а это так же означает, что бывал бит неоднократно. Наставник ставил его в пару против достаточно сильных соперников, которые превосходили его по возрасту и мастерству. Через какое-то время таковых стало становиться все меньше и меньше, пока и вовсе не осталось. Всерьез поглощенный улучшением своих навыков Се Лянь смог превзойти даже тех, кто до недавнего времени считался лучшими. Конечно, глупо было бы утверждать, что у него вовсе не было таланта, но и тяжелый ежедневный труд помогал продвигаться вперед. Деньги, вложенные в обучение родителями, в этом помочь не могли. В конце концов это пришлось признать даже самым желчным противникам Се Ляня. Обучался он вовсе не по программе всеобщего мира, народного танца и вечной любви, потому знал не только болевые приемы, но и смертельные. Хотя даже наставник хотел бы, чтобы его ученики никогда не были поставлены в условия, когда их придется применить. Во время тренировок с настоящим холодным оружием случались ранения, но ничего серьезнее порезанной ладони. Столкнуться с истинным противником, превосходящего его во всем Се Ляню случилось значительно позже. Этим противником оказалась разъяренная голодная толпа людей, многие из которых уже потеряли своих близких и дома. Даже поднять против них руку казалось немыслимым. Его чуть было не разорвали живьем. Ножи в него тоже вонзали. Чаще всего просто так, когда не находилось ничего лучше. Познав жизнь достаточно для своих двадцати с хвостиком опыта лет, Се Лянь привык к мысли о том, что почти ничего не может его окончательно убить. Смерть была бы слишком хорошим концом, будь она случайной. На такую роскошь он рассчитывать не мог. Скорее всего, он будет неоднократно проткнут, отравлен, избит, сброшен с высоты, сбит машиной, но всё равно выживет, ведь эти раны будут болеть долгие годы до самой древней старости. 

Обходя выпирающие горы хлама, выставленного на улицу, Се Лянь посматривал назад, на спасенного парнишку. Кажется, похищение все же не было шуткой ради вечеринки, да и одет он был в хорошие дорогие вещи. В этом то он разбирался, на глаз определив качество как “превосходное”. 

- Что же они должны были сделать? Может, позвонили в полицию, чтобы тех ребят подобрали с улицы. Это было бы кстати, - обеспокоенно отозвался Се Лянь, замедляя шаг, тревожно оборачиваясь. Будь он один, то позаботился бы о судьбе пострадавших сам. 

Замедлив шаг, он вдруг остановился и развернулся на пятках к юноше лицом. Заметив его беспокойство, Се Лянь чувствовал, что должен его как-то успокоить, ведь если он вдруг начнет паниковать, то может натворить дел.

- Ничего серьезного, если я не заметил это сразу. Задеты мышцы, но боль придет чуть позже. Если бы лезвие воткнулось куда-то в органы, я бы не смог стоять на ногах, а пока все в порядке. Кровь обмазала нож, он залепил края раны. Вот если начну его вытаскивать, то придется позаботится о ране. Немного перекиси, тряпку скотчем закрепить и всё пройдет за месяц, - уверенным и бодрым голосом сообщил он, прикидывая как быстро пройдет шок, чтобы не рухнуть где-то за углом от боли. - Как думаешь, насколько серьезны были те люди? Были у них пистолеты, шокеры? Что они будут делать, если поймут, что провалились? Будут они искать повсюду, проверят больничные пункты, аптеки? Будут спрашивать на улице? - Он посмотрел на лицо юноши и опустил глаза на его руки. Неосознанно потянувшись к подручному орудию, как раз оказавшемуся в доступности, Се Лянь замер, решив, что такого потрясения будет слишком уж много для юного сознания. - Погоди, сейчас, - запустив палец за край стяжки, он заставил его поводить руками, проделал что-то еще, скидывая наручники. Это походило на какой-то трюк из рассылки “лайфак если вас похитили”. - Фан Синь, - поразмыслив, произнес он, - это мое имя. 

Се Лянь улыбнулся одними губами, что выглядело немного жутко, словно бы он приладил на свое лицо кривую маску. 

- Ты прав, человек не может быть оставлен в беде, где бы он ни был, - потрепав юношу по голове, произнес он. 

Слова эти отозвались горечью в его сердце. Конечно, мальчику пока рано знать о том, что не все люди в красивых одеждах, красивы в поступках и наоборот. Многие жители этого района не могли довериться полиции по своим причинам. Нарушители закона, неплательщики, преступники, бродяги, потерянные души - никто из них не был рад служителям порядка, среди которых тоже хватало подонков. Сам Се Лянь не мог позволить себе оказаться в участке, как и обратиться в официальную больницу. На все проблемы оставалось только махнуть рукой: “счастлив наш бог” и смотреть куда кривая выведет. Так умирали местные дети, сгорая от лихорадки, когда родители не могли никуда обратиться, боясь потерять опеку. Так умирали и взрослые, бог которых был действительно удачлив. Что же будет, если обратиться в полицию? Мужчина без определенного места в жизни, без документов и отпечатков пальцев тащит куда-то мальчишку, говоря, что спасает его. Если никто этим не заинтересуется, то налогоплательщики зря выполняют свои обязательства. 

- Нельзя оставаться на месте, нельзя идти в полицию, нельзя идти в больницу, нельзя доверять людям, - уверенно подвел итог своим размышлениям Се Лянь. - Что, если они подготовились лучше и в местном участке уже ждут свои люди? Что будешь делать, если к тебе выйдет твоя “мама” со всеми документами на руках, рассказывая историю о твоей тяжелой болезни, дающей осложнения на мозг? Сможешь прорваться? Куда? - Он покачал головой. - Нет, нужно идти только прямиком к твоим родителям, никуда больше. Никаких родственников, друзей, соседей, подчиненных. Никого кроме. 

Рискованное дело, если поразмыслить чуть больше, но как посторонний человек, Се Лянь мог говорить о недоверии ко всем, направляя все помыслы только лишь к родителям, которые не должны были желать своему отпрыску зла. Возможно, это тоже самообман, но куда менее возможный. Не будет ему покоя, пока Лан Цяньцю не будет в безопасности, подальше от этого района, где ему не место. 

- А что за офисы у твоего отца? - Заинтересовался он, рисуя в воображении ростовщика, бандита, банкира на худой конец. - Давай поищем что-то, что может помочь.

Се Лянь направился к живописной помойке, рядом с которой стояли коробки с разной одеждой, не самого лучшего качества, но вполне пристойной на вид. Даже на самом дне моря порой бывает солнечная погода.

“У Бога есть  чувство юмора” - твердили порой даже самые предвзятые атеисты и Се Лянь имел возможность в этом убедиться. Он вздрогнул, когда услышал первые подсказки. Можно было бы уже давно догадаться, что за дитя потерялось в городе, но быть в этой ситуации прозорливым оказалось до ужаса неприятно. Действительно ли тут действует сам Бог, либо подсказывает что-то своим ангелам, но события сходятся, как льдинки по весне, складываясь в покрытую трещинами картину, напечатанную на поверхности разбитой вазы. Закон кармы, будь он неладен, у которого тоже хватает иронии. Спасать тех, кто лишил его самого всего, уничтожив не только бизнес, но и втоптав в грязь репутацию, истребив всех сотрудников, заклеймив их злодеями, лишив права работать до конца жизни. 

Се Лянь горько ухмыльнулся, пустым взглядом рассматривая одежду. 

- Нет, мне доверять нельзя, - кривя губы, нехотя выдавил он. 

Следовало бы соврать, укрепив веру растерянного юноши, но когда можно было быть честным, он предпочитал говорить правду, чем бы это не обернулось. 

- Можно быть уверенным в том, что я не имею отношения к похищению и обязательно доставлю тебя родителям. Мне то это точно никак не спланировать, - вздохнул он, заставляя себя мысленно примерять новое имя. 

Выбрав самую потрепанную майку, он подобрал еще парочку обтягивающих топиков и кивнул на одежду в руках Цяньцю.

- А это одень сам, - отходя с открытой улицы, Се Лянь позвал его за собой. - У тебя слишком приметная одежда. Если кто-то будет искать, то опишет именно её. Кстати, это школьная форма? Учишься в пансионате или ездишь из дома каждый день? 

Отвлечься немного тоже не помешает.       

Се Лянь успел тысячу раз пожалеть, что не уделял достаточно времени обучению хиромантии, астрологии, созданию гороскопов и предсказанию будущего, но иногда даже его прогнозы попадали точно в цель если говорить нужно было о себе. Он просто предполагал худшую обстановку, вытекающую прямиком из настоящих событий, потом еще более сгущал события. 

- Знаешь, я ведь через какое-то время потеряю сознание, но это не насовсем. Потом просто продолжим с того места, где начали и ничего страшного. Тебе лучше далеко не отходить. Даже без похитителей тут не очень приятно, - спокойно произнес Се Лянь, пряча белый воротничок и разрывая низ черных одежд. - Я бы предложил зафиксировать эту штуку, чтобы она оставалась какое-то время в ране, но думаю что будет мешаться при ходьбе и привлекать ненужное внимание. Придется вытащить. Вот тут то я и отключусь. Потом все пройдет.

Он отошел в сторону, разрывая край одежды. Белая как нефрит кожа оказалась покрыта неприятными старыми синяками и царапинами, прикрытыми бинтами.   

- Это я упал, но уже проходит, - улыбнулся Се Лянь. - Сейчас уберу нож, закрою рану, плотно завяжу и все. Смотри только, не выкидывай тут ничего. Может привлечь внимание. Ты в порядке?