HUA CHENG
tian guan ci fu
800+
непревзойдённый Князь Демонов, один из "четырёх величайших бедствий";
в истинном облике вырезанный правый глаз закрывает повязка, на руках серебряные наручи, на сапогах серебристый перезвон цепочек, на левом предплечье татуировка с именем Се Ляня, его божества;
создатель и владелец сабли Эмин, обладатель множества имен и титулов, таких как Собиратель цветов под кровавым дождем, Градоначальник Хуа, Сань Лан, Умин.
Родившийся под Звездой Одиночества, Хуа Чэн (что получил прозвище от матери Хун Хун-эр из-за красного правого глаза) был обречён на то, чтобы жить в страданиях и умереть, не дожив до восемнадцати лет. Так и вышло: мальчик рано остался один, постоянно подвергался насмешкам и гонениям из-за того, что выглядел не так, как другие люди; единственным светлым его воспоминанием стало спасение наследным принцем Сяньлэ, а затем и слова уже вознесшегося Се Ляня о том, что он может сделать того своим смыслом в жизни; но в ходе гражданской войны, сражаясь на стороне государства Сяньлэ, он действительно погибает предположительно в бою, не дожив до восемнадцати лет.
Но и после смерти его душа не находит покоя, связанная или его клятвой жить ради Се Ляня, или же по причине не проведенного ритуала погребения, но Хуа Чэн появляется вновь в жизни уже в виде призрачного огонька, заявляя, что будет существовать ради своего возлюбленного, чтобы защищать его. Обещание он сдерживает, появляясь рядом с принцем в виде огонька(и даже возглавляя затем сотни других призрачных огоньков), пытается защитить от Безликого Бая, в конце концов перерождаясь в качестве злобного призрака, не в силах выдержать страданий растерзанного божества.
Уже в качестве злобного призрака под именем Умин он помогает Се Ляню сначала в попутках уничтожить государство Юнань, а после жертвует собой, впитывая в себя сотни тысяч призраков, что принц собирался выпустить, повторив трагедию с поветрием ликов.
Но и после того, как душа Хуа Чэна была рассеяна, покоя она не нашла, и часть сознания добралась до печи в горе Тунлу. Там “Умин” попытался защитить людей, что попали в ловушку, и создал из своего правого глаза оружие, чтоб отразить нападение демонов. Эта жертва не стала роковой, наоборот, дало толчок пробуждению его сознания, а потом Хуа Чэн вознесся как небожитель. Но отвергнув небеса, он спрыгнул обратно на гору Тунлу, где прошел через печь и вырвался как Непревзойденный Князь Демонов.
Он на протяжении всех восьмиста лет пытался найти Се Ляня, но безуспешно, попутно проводя время в отомщении за свое божество и создании Призрачного города, укреплении своей власти. В конце концов он дошел до того, что ему стали поклоняться наравне с небожителем, а на небесах при звуках его имени наступала тишина. Божества обходили его стороной, ведь память о тридцати трех пострадавших Богах Войны и Литературы (которых Хуа Чэн победил в честном состязании, а потом сжег их храмы, когда те отказались соблюдать свои условия как проигравшие, в итоге добившись своего и низвергнув их на землю) ещё была свежа.
На момент начала повествования его мотивация, цель в жизни остается такой же, как и под конец произведения: служение и защита божеству, которому он поклялся в верности.
"{ яогуай (кит. 妖怪)
яомо (кит. 妖魔, буквально, "демон") или
яоцзин (妖精, буквально, "обольстительный")
китайский термин, который обычно означает демона, призрака,
чудовище. }"Оно с удовольствием рыло ходы под землёй, опутывая все окрестности сетью, как будто паук плел паутину. Вот только оно не было пауком, ни т о г д а, ни сейчас.
Оно ждало полнолуния, когда сможет выбраться наружу и понежиться под ярким лунным светом, подпитываясь энергией для своего постоянного ритуала охоты.
Когда-то давно люди сами приходили к храму, возносили ему свои молитвы, боялись впасть в немилость, но сейчас оно было лишь жалкой тенью прежнего Я.
Пусть это и занимает слишком много времени, но в конце концов, оно напитается "человеческим дыханием", вернёт себе былое могущество, перестанет пресмыкаться по земле, и вновь гордо поднимет голову.Люди были так глупы и наивны, они так легко верили тихому шепоту, шипящему из темноты. Целебные цветы, дарящие исцеление от хвори, вырастающие только в полнолуние.
Цветы, исцеляющие болезнь, которую оно же на них и насылало, отравляя всё вокруг себя.
Цветы, которые огоньками манили к себе его жертв, были не более, чем пустышками.
Но когда оно добиралось до добычи, эта ложь уже была не так важна.Присутствие добычи, наполненной энергией до краев, как будто пробуждало, заставляло извиваться от нетерпения, но нужно было действовать осторожно.
Для начала добычу следовало разделить, оно не справилось бы сразу с несколькими охотниками, а иначе нельзя было объяснить неожиданное появление в его храме не обычного ищущего исцеления, но рыщущих в поисках убийцы.Оно бесшумно проскользнуло в один из проходов, чтобы оказаться рядом с двумя особенно вкусно пахнущими человечками. "Цзинь Лин и Лань Сычжуй". Оно попробовало на вкус эти имена, выбирая самое интересное и прошуршало чуть дальше, замерев у одного из тоннелей рядом с человечками.
- Т-с-си-и? - прошелестало оно, но в его нынешнем виде пасть не смогла издать звуков, больше похожих на те, что издавали люди.
Ему не нравилось принимать такой облик, но иначе осуществить план и заманить одного из сладких человечков не выйдет, слишком уверенно они держались даже под землёй.
Свернувшись в клубок в одном из ответвлений, оно терялось мордой о собственный хвост, пока чешуя не треснула, обнажая совсем иные черты л и ц а.- Лань С-сычжуй... - прошелестело оно... нет, о н... из одного из проходов, и тут же скользнул дальше, пока пытаясь заманить одного из человечков за собой.
- Помоги! - с каждой секундой голосовые связки крепли, но он старался звучать так, как будто находится вдалеке, и это просто подземные ходы доносят звуки.