Рассвет медленно занимался, облизывая розовыми лепестками солнечных лучей верхушки горных пиков. Природа словно продолжала спать - ночные птицы и звери ушли на покой, а дневные ещё не успели проснуться. Звенящая тишина вместе с туманной дымкой окутывала хребет Цанцюн, словно замерший в этой рассветной дымке.

Нет, природа не спала. Она была мертва.

Поднимающееся всё выше солнце постепенно освещало ужасную картину, представшую его лучистым глазам. Зелёные тропинки были красными от стекающим по ним ручейкам крови. Красным было всё: бамбуковая роща, цветы горечавки, нежно-розовые когда-то цветы сливы. Выжженная земля была не способна впитать в себя столько крови, и та скапливалась в целые лужи, жутко отражающие ярко-красное солнце.

На пике Цяньцао ещё оставались какие-то признаки жизни. Уставшие и держащиеся на границе сознания, адепты и старейшины во главе со своим горным лордом сбивались с ног, пытаясь помочь тем, кому повезло выжить в эту ночь. Каждый пик понёс чудовищные потери, когда демоны, ведомые своим мстительным предводителем, прорвались из нижнего мира в мир людей. Но больше всего пострадала вершина Байчжань, принявшая на себя самый сильный, самый многочисленный удар. Жизни больше, чем половины адептов самого воинственного пика оборвались на поле битвы. За жизни второй половины, в том числе за их предводителя, целители боролись большую часть этой ночи.

Лю Цингэ стоял на ногах до самого конца. Серьёзно раненый и истекающий кровью, он, тем не менее, продолжал биться, уничтожая всех демонов, которым не посчастливилось встретиться у него на пути. Он дрался как настоящий бог войны, будто забыв про свою уязвимость, источающий ауру смертоносности и невиданной силы. Десять тысяч раз Чэнлуань опускался на чью-то шею, пронзал чужое сердце, и даже когда духовные силы всё-таки оставили его, Лю Цингэ продолжал свой бой, пока его окончательно не задавили числом. Их понадобилось действительно по-настоящему много, чтобы суметь его победить.

Он знал, что это не было напрасной жертвой. Там за его спиной были его ученики, другие горные лорды. Там был Шэнь Цинцю, и Лю Цингэ бы лучше подверг себя смерти линчи, чем позволил хоть одному волоску упасть с головы своего шисюна. Если Шэнь Цинцю выжил в этой ужасной бойне, то всё это было не напрасно.

Даже Му Цинфан не мог сотворить чудо и спасти то, что осталось от воинственного горного лорда. Он всё ещё был жив, когда солнце с любопытством заглянуло в окна комнаты домика целителя, но все понимали, что его минуты сочтены. То приходя в сознание, то уплывая в темноту, Лю Цингэ, казалось, держался на чистом упрямстве, с каждым новым глотком воздуха выбивая себе ещё несколько секунд жизни. Дышать было больно, очень больно. Разодранные и стянутые бинтами лёгкие горели, с губ горного лорда с каждым выдохом срывался сиплый вздох. Открыв покрасневшие от лопнувших капилляров глаза, он заметил Шэнь Цинцю, сидящего на кровати рядом с ним.

Он всегда оказывался здесь, сколько бы раз Лю Цингэ не выплывал из своей темноты.

Но сейчас всё было по-другому. Он чувствовал, как холодно ему становится под яркими солнечными лучами, как темнеет в комнате при занимающемся рассвете. Собрав остатки своих сил, Лю Цингэ протянул руку и слабо сжал пальцы Шэнь Цинцю, внимательно смотря ему в глаза. Лю Цингэ многое хотелось ему сказать, но, к сожалению, время играло против них. Кто знает? Может, в следующей жизни им повезёт больше?

С губ Лю Цингэ сорвался ещё один очень тихий сиплый вздох. Последний.

Он не хотел уходить.

Его сердце больше не билось, свечение золотого ядра погасло, а дыхание замерло. Стеклянный взгляд под заботливо прикрытыми чужой рукой веками, холодное тело, из которого стремительно ушло тепло жизни. Лю Цингэ был мёртв, и его душа была готова к переходу на новый круг перерождения.

Но он не хотел оставлять его.

Имя Шэнь Цинцю словно мантра повторялось в его голове, и Лю Цингэ продолжал цепляться за него, даже когда больше ничего другого у него не осталось. Он был один в окружившей его темноте, но цеплялся за призрачную нить его имени - единственное, что у него оставалось от этого человека. Он знал, что должен отпустить и оставить эту жизнь позади, но со свойственным ему упрямством продолжал удерживать, и чем сильнее была его хватка, тем, казалось, прочнее становилась эта нить.

Лю Цингэ не видел последовавшей бойни на хребте Цанцюн, не был свидетелем того, как все три мира, повинуясь безумным планам сошедшего с ума полудемона, объединились, а потом схлопнулись подобно чёрной дыре, поглотив друг друга. Не самый продуманный план, повлёкший за собой абсолютную пустоту. Ло Бинхэ стал господином полноценного ничего.

В какой-то момент темнота вокруг растворилась словно утренняя дымка, и Лю Цингэ, непонимающе оглядевшись, обнаружил себя в странном светлом помещении. Скудное убранство этой комнаты, которая была то ли тюрьмой, то ли чьей-то спальней, была кровать с лежащим на ней юношей и какие-то странные светящиеся шкафы рядом, от которых к юноше тянулись непонятные прозрачные плотные нити. Лю Цингэ подошёл ближе, вглядываясь в его лицо, совершенно незнакомое ему, но почему-то притягивающее внимание горного лорда. Этот юноша спал, но не открыл глаза и не подал признаков жизни даже тогда, когда Лю Цингэ позвал его, прося прощения за вторжение и интересуясь, где они находятся. Если бы не слабо вздымающаяся от дыхания грудь спящего человека, Цингэ бы подумал, что незнакомец мёртв.

Он попытался выйти, взявшись рукой за дверную ручку, но пальцы мужчины просто прошли сквозь металл будто через демонический морок. Он попробовал снова с тем же результатом, а затем просто протянул руку через дверь, не встречая никакой преграды. Оглянувшись на спящего юношу, Лю Цингэ прошёл прямо в дверь, оказываясь в каком-то светлом коридоре, по которому то и дело ходили люди в странных одеждах. Все они пробегали мимо заклинателя, не видя и не слыша его. А когда мужчина попытался обратиться к одной девушке, притормозившей рядом с комнатой, из которой он вышел, то она просто прошла через него, будто Лю Цингэ был ни чем иным, как бесплотным призраком.

Лю Цингэ не знал, сколько часов ходил по коридорам этого странного дворца, слушая чужие разговоры, заглядывая в комнаты, в которых бодрствовали или спали другие люди. Как он понял из бесед, это место было чем-то вроде резиденции целителей, а люди, лежащие в комнатах, называемыми палатами - их пациентами. Многое из того, о чём говорили местные жители, были ему непонятно, и, обойдя это место, Лю Цингэ вновь оказался перед дверью знакомой палаты, в которой впервые очутился. Что-то будто тянуло его сюда к этому человеку. Будто незримо связывающая их нить судьбы, призвавшая его душу в этот мир и связавшая с этим погружённым в беспамятство юношей.

Его звали Шэнь Юань.

Он услышал это имя, когда медсестра в очередной раз заходила в комнату, переговариваясь с доктором, меняя один прозрачный мешочек на высокой подставке рядом с кроватью на другой и открывая окно. В помещение ворвались непривычные горному лорду звуки улицы, и Лю Цингэ подошёл к окну, смотря на удивительные повозки, плотно двигающиеся по дороге. Вокруг, куда ни посмотри, возвышались величественные диковинные дворцы или храмы, настолько высокие, что, казалось, были способны подпирать само небо. Лю Цингэ долго рассматривал улицу, прежде чем вернуться в палату и занять место у стены, облокотившись о неё спиной и скрестив руки на груди. Проведя в виде призрака уже несколько часов, он начал привыкать к своей новой ипостаси и даже научился не проваливаться через все предметы подряд. Стены, пол, мебель - при сильном сосредоточении он мог даже опираться на них или садиться.

Солнце уже начало клониться к закату, отражаясь тысячами бликов в окнах здания напротив окон палаты, когда Лю Цингэ почувствовал какие-то изменения и повернулся к спящему парню. Точнее, уже не спящему. Юноша не только открыл глаза, а широко распахнул их, смотря ни на кого иного, как на Лю Цингэ. Он словно действительно видел его.

- Этот господин видит меня? - горный лорд нахмурился, отходя от двери и неуверенно делая шаг к парню. На заклинателе были те же одежды, что и в день его смерти - белое ханьфу, темные наручи и пояс, высокие белые сапоги. Его волосы были привычно собраны в высокий хвост, из которого как обычно выбивалась прядь, длинной чёлкой спадающая на его лицо. Не было только Чэнлуаня, и без него Лю Цингэ чувствовал себя несколько неуютно.

- Шэнь Юань? - обратился мужчина, продолжая хмуро смотреть на незнакомца.

Шэнь. Его мёртвое сердце словно гулко ударилось в груди, когда чувство безукоризненного узнавания заполнило его.

- Шэнь Цинцю? - повторил он уже тише и не так уверенно.

Отредактировано Liu Qingge (Пятница, 1 апреля 23:56)

Это лицо было ему незнакомым, чужим, слишком юным, хотя, конечно, в мире заклинателей возраст человека можно было определить далеко не его внешностью. Но были ли здесь совершенствующиеся? За время своего путешествия по зданию целителей Лю Цингэ не встретил ни одного господина, от которого бы чувствовал исходящую духовную энергию. Как и демоническую или божественную. Возможно, в его нынешнем состоянии горный лорд был просто неспособен заметить это, или же магия...

Нет, лучше не думать об этом. Если магии не было, то что он сам делал здесь? Что позволило ему остаться и провести больше времени с человеком, от одного взгляда которого сжималось мёртвое сердце Лю Цингэ?

Да, он не знал это лицо, но взгляд, полный потрясения и узнавания, был ему слишком хорошо знаком. Юноша привстал на локте, распахнув глаза и определённо замечая призрак, стоявший у стены рядом с дверью. Его рука вытянулась, дрожащими пальцами словно пытаясь дотянуться до Лю Цингэ, но стоило Шэнь Юаню приложить больше усилий, как те крупицы силы, что оставались в нём, будто покинули его тело, и парень рухнул лицом на подушку. Что с ним случилось? Ранение, яд? Лю Цингэ так и не смог понять из того короткого разговора между лекарями о Шэнь Юане, который ему удалось подслушать, пока он ждал, что юноша очнётся.

- Шэнь-шисюн... - на выдохе тихо произнёс заклинатель, стремительно оказываясь у постели. Лю Цингэ попытался взять Цинцю за руку, не зная, чем может ему помочь, но его ладонь просто прошла сквозь чужую плоть, оставив после себя разве что призрачное слабое ощущение тепла на чужой коже. Нахмурившись, мужчина попробовал ещё раз, но с тем же результатом. Почему-то сесть на стул для него было сделать куда проще, чем коснуться руки человека, который нуждался в нём и просил сейчас о помощи.

- Я не могу спасти, - Лю Цингэ опустил голову, опускаясь рядом с кроватью на колени и сокрушённо смотря на свои длинные тонкие пальцы. - Я мёртв, Цинцю.

Он помнил свою смерть, последний вздох и лицо человека - последнее и самое важное, что он увидел перед тем, как мир вокруг Лю Цингэ поглотила тьма. Он умер полностью и бесповоротно, вот только умудрился не отправиться на следующий круг перерождения, а всей своей душой вцепиться в Шэнь Цинцю, судя по всему, отказываясь уходить. Вот только как их обоих занесло в этот странный диковинный мир, и почему Цинцю был здесь в таком разбитом состоянии?

- Я помню, как умер, а потом оказался здесь в таком состоянии. Кроме тебя никто не видит и не слышит меня. Я могу проходить сквозь предметы и людей, и не могу прикоснуться к тебе. Что это за место? Ты был здесь раньше? - всё ещё сидя на коленях, он поднял взгляд на юношу, изучая его молодое лицо, узнавая и одновременно совершенно не зная его. Оно было чужим и незнакомым, но при этом Лю Цингэ прекрасно знал эту морщинку, пролёгшую между бровями, этот изгиб упрямо поджатых губ.

- Что случилось с тобой, Цинцю? И почему ты в таком виде? - он окинул взглядом палату, кровать, на которой лежал парень, пищащие ещё интенсивнее странные светящиеся шкафы. - И почему ты Шэнь Юань?

Лю Цингэ не мог сказать, что для него являлось более шокирующим: собственная смерть и сомнительное воскрешение в виде призрака в абсолютно чужом и непонятном для него мире, присутствие рядом такого же перенесённого, правда, живого, но в другом теле, Шэнь Цинцю, или тот факт, что для Шэнь Цинцю подобное, казалось, было в порядке вещей. Он не паниковал, не спрашивал, где они оказались, не пытался со свойственной ему дотошностью выяснить всё о природе места, разительно отличающегося от его родной Бамбуковой хижины и пика Цинцзин. Он не сообщал об этом открыто, но само поведение Цинцю, который ещё пару минут назад тянул к своему шиди руку и просил о помощи, а сейчас чинно поправлял под собой подушку, само говорило за себя.

Лю Цингэ нахмурился, выпрямляясь, но всё так же сидя на коленях рядом с его кроватью. Он не имел опыта в перемещении между мирами, но непоколебимое спокойствие Шэнь Цинцю, точнее, Шэнь Юаня, как он называл себя здесь, начало передаваться и ему. Эта иррациональная вера в разум своего шисюна, который в любой ситуации находил способ, как вывернуть всё в свою пользу. Раньше это злило, и Лю Цингэ ни раз поддевал своего старшего брата с соседнего пика заявлениями, что Шэнь Цинцю так ловко орудует языком, потому что мечом победить не способен. Сейчас он наконец был готов признать, что не во всех битвах можно использовать оружие.

- В первый раз после твоей лихорадки, - кивнул он, поднимаясь и присаживаясь на край кровати Цинцю. Это действие уже давалось Лю Цингэ относительно легко, после нескольких тренировок он уже не проваливался сквозь мебель. - Когда я заметил, что с тобой что-то не так, но не мог найти этому объяснений.

Лю Цингэ не мог объяснить, как подобное было возможным. Но сейчас, когда Шэнь Юань сам признался в подмене, многое становилось на свои места. И резкая перемена в характере шисюна, и его помощь в пещере Линси, в которой Лю Цингэ испытал искажение ци и мог умереть. Остальные горные лорды тоже замечали эти перемены, но больше радовались им, полагая, что жар лихорадки наконец-то вставил мозги Шэнь Цинцю на место.

Но ведь исправиться и стать совершенно другим человеком - разные вещи. И как бы Шэнь Юань ни старался, он не мог скопировать походку Шэнь Цинцю, его манеру речи, его мимику. Остальные, казалось, списали и это на последствия лихорадки, к тому же, одержимость чужим духом определить так и не смогли. И Лю Цингэ не стал исключением. Задавив свои сомнения, он вместе с остальными просто принял тот факт, что Шэнь Цинцю наконец-то стал тем, кого они по праву могли называть своим шисюном.

- Что? - Лю Цингэ поднял голову, смотря на лицо юноши и вновь хмурясь. Прикасаться конкретно к Шэнь Юаню? Или к другим людям? Он внимательно изучал его лицо, но так и не получил подсказку. - Наверное, да. Но не ко всем, конечно.

Особо тактильным Лю Цингэ назвать было сложно даже при богатом воображении. Гордый горный лорд всегда соблюдал дистанцию между собой и другими людьми, и, пожалуй, только Шэнь Цинцю мог подходить близко, не вызывая при этом желания сделать шаг в сторону, сохраняя невидимые границы.

- Что? - снова повторил он, на этот раз на предложение использования чужого тела. Брови заклинателя взлетели вверх, а взгляд стал ещё более испытующим. - Зачем мне это делать? У тебя так же вышло с Шэнь Цинцю? И зачем мне тогда становиться тобой здесь..?

"Особенно, если тогда здесь больше не будет тебя".

Он почти сказал это, когда, привлечённые писком прибора, в палату вошли целители. Заметив пациента в сознании, они поспешили к нему, и Лю Цингэ пришлось отойти к дальней стене, чтобы сквозь его призрачное тело не проходили другие люди. Это почти не ощущалось, но вид чужих рук, торчащих из собственной груди, был довольно неприятным и сильно выбивал из колеи.

Это до боли напоминало другую схожую картину. Бамбуковая хижина, лежащий на кровати Шэнь Цинцю, только что получивший отравление Неисцелимым, склонившиеся над ним Му Цинфан и Юэ Цинъюань, и Лю Цингэ, так же стоящий чуть поодаль и наблюдающий за всем со стороны. Похоже, у судьбы весьма изощрённое чувство юмора.

Они ушли довольно нескоро. Всё это время Лю Цингэ прислушивался к их словам, понимая далеко не всё, но улавливая хотя бы в общих чертах то, что Шэнь Юань несколько дней был на грани жизни и смерти. Всего несколько дней? Но ведь Шэнь Юань был в роли горного лорда несколько лет. Или здесь кто-то другой всё это время управлял этим телом?

- Ты сказал, что до этого был другой Шэнь Цинцю, и мы с тобой впервые встретились в пещере Линси, - задумчиво произнёс Лю Цингэ, когда они наконец остались наедине, а Шэнь Юаню принесли ужин. - Предположим, что Шэнь Цинцю умер, а ты каким-то образом занял его тело и потом притворялся им. Но почему ты так много знал о Цанцюн? Обо мне? Я смутно помню нашу первую встречу, но, кажется, ты знал меня, когда увидел в пещере Линси.

Шэнь Цинцю всегда умел хорошо рассказывать. Лю Цингэ помнил один день, когда он по какой-то причине без предупреждения посетил пик Цинцзин, и адепты вершины спокойствия не заметили его появления и не стали его встречать. Лю Цингэ поднялся по извилистой дорожке почти до Бамбуковой хижины, но остановился, услышав голоса в беседке неподалёку. Он не собирался подслушивать, но поступь горного лорда, привыкшего охотиться на монстров, была тихой и лёгкой, и его присутствие не потревожило покой тех, кто находился в увитой каким-то растением беседке. Лю Цингэ уже собирался позвать своего шисюна, но, услышав его голос, остановился, невольно прислушавшись и внимая лекции. Он рассказывал о чём-то, совершенно чуждом воинственному пика Байчжань, рассуждал о важности цвета цин в живописи, а окружавшие его ученицы внимательно внимали, не пропуская мимо ушей ни одного его слова.

Тогда Лю Цингэ впервые подумал о том, что главным украшением второго пика хребта Цанцюн был сам Шэнь Цинцю.

Чем больше он говорил, тем более невероятным казался его рассказ, и тем сильнее Лю Цингэ уверялся, что юноша, сидящий напротив него - его шисюн. Он узнавал его мимику, его манеру речи и ожидал, что Юань вот-вот привычно прикроет лицо веером, как делал каждый раз, когда хотел скрыть от окружающих свою реакцию. Но его взгляд - хитрый, добрый, внимательный и понимающий, за веером скрыть было невозможно.

- Прочитал? - хмурая складочка между бровей горного лорда почти не исчезала при его посмертии. Лю Цингэ старался упорядочить ту информацию, которую получал от своего шисюна, но, чем больше Шэнь Юань рассказывал, тем больше вопросов появлялось у его шиди. - Здесь есть книги пророчеств о других мирах? И, оказавшись на Цанцюн, ты уже тогда знал, чем всё закончится?

Сложно представить тяжесть ноши, свалившейся на его плечи, от того бессилия, которое Юань, должно быть, ощущал. Оказаться в мире, печальный исход которого уже предрешён с рождения маленького демона. Но почему он не убил Ло Бинхэ ещё тогда, когда тот был простым ребёнком на пике Цинцзин? Почему позволил маленькому белому лотосу вырасти в чудовище, которое уничтожило их всех?

Лю Цингэ не спрашивал, не осуждал. Не ему было осуждать Шэнь Цинцю за то, что он не сумел убить ребёнка, даже если знал, к каким последствиям он их приведёт. В конце концов, если вспомнить... он ведь даже по-доброму относился к этому мальчику, выделял его среди прочих своих учеников. Может, пытался исправить то, что было начертано им судьбой? Миллионы вопросов роились в голове Лю Цингэ, но ни один не сорвался с его губ.

Вместо этого он слушал. Смотрел на своего шисюна в непривычном юном теле и слушал его рассказы о мире, в котором они оба оказались. На его призрачных губах даже появлялась улыбка, когда Шэнь Юань начинал рассказывать о своей семье, которая в этой реальности состояла из родителей, старших братьев, младшей сестры и кучи других родственников, которые, кажется, грозились навестить его в ближайшие дни. Слушая его, Лю Цингэ чувствовал грустную радость и щемящую сердце тоску по собственной семье, младшей сестре, которую больше увидеть ему было не суждено. Лю Цингэ уже знал, что Минъянь больше не было, и надеялся, что она не стала задерживаться, как её старший брат, а отправилась на новый круг перерождения. Все их близкие, друзья, ученики и наставники заслуживали того, чтобы возродиться в более лучшем мире, чем тот, который они потеряли.

- Я здесь, Шэнь Юань.

Он уже засыпал, но продолжал будто выдёргивать себя из дрёмы и звать Лю Цингэ. И горный лорд пика Байчжань каждый раз отвечал ему, наблюдая за тем, как после его слов плечи Юаня расслаблялись, и он ненадолго затихал и засыпал. Его измученный организм нуждался в отдыхе, но Лю Цингэ прекрасно понимал его и тот страх, что, сомкнув глаза, он больше не сможет увидеть призрак своего прошлого. Не будь Цингэ сам этим призраком, не нуждающимся в отдыхе и сне, он бы и сам боялся спать.

Как и обещалось, на следующий день количество посетителей к Шэнь Юаню было не меньше, чем делегации на пик Цинцзин, когда Шэнь Цинцю пострадал после Неизлечимого. Лю Цингэ всё так же стоял в углу комнаты, но потом, поняв, что его шисюн слишком часто отвлекается, возвращаясь к нему взглядом, вышел, через стену просочившись в другую палату. Он бесцельно бродил по коридорам, то и дело возвращаясь к комнате, в которой Шэнь Юань принимал гостей. Далеко отходить Лю Цингэ не мог и не хотел, и когда наступил вечер, а последний гость покинул палату, горный лорд вернулся, на этот раз занимая места в изножье кровати Шэнь Юаня, сидя прямо на его ногах. Наверное, Лю Цингэ только казалось, но он будто чувствовал тепло, исходящее от юноши, в то время, как остальные люди были для него такими же холодными, как и стены или мебель.

Впрочем, Шэнь Юань тоже едва ощутимо чувствовал это тепло.

- Я здесь, Шэнь Юань, - он посмотрел на него, сидя ровно и благородно, расправив свои плечи и словно в любой момент готовый ринуться в бой. - Я размышлял о твоих словах о том, что я задержался в этом мире из-за незавершённого дела, и ты мог бы мне помочь. К сожалению, шисюн, - он медленно покачал головой, - это невозможно. То, что держит меня здесь, я точно не смогу завершить, вселившись в твоё тело, даже если бы мог. И, боюсь, пока этому Шэню придётся мириться с присутствием его шиди рядом с тобой.

Он не мог сказать ему правду. Какой прок живому от привязанности мёртвого? Лю Цингэ просто хотел быть рядом, хотел убедиться, что с Шэнь Юанем всё в порядке, что он будет жить и будет счастлив. Вселившись в тело самого Шэнь Юаня, подобное выполнить довольно сложно. Значит, оставалось ждать. И одновременно желать момента, когда его шисюн больше не будет нуждаться в присутствии призрака прошлого, и в то же время бояться мига, когда Лю Цингэ больше будет ему не нужен.

- Что это за странные таблички в твоих руках? - он показал на светящиеся экраны, чем-то похожие на зеркала, в которых они наблюдали за происходящем в ущелье на Собрании Бессмертных. Лю Цингэ пододвинулся ближе, переводя тему их разговора и склоняясь так, чтобы видеть, что Шэнь Юань будет ему показывать. Правда, устремив взгляд на экран планшета, смотрел Лю Цингэ на самом деле далеко не на прибор.

Брови горного лорда взметнулись вверх, когда он узнал, в каком формате изложена история его родного мира и похождений Ло Бинхэ в частности. Что за странная летопись, зацикленная на одном полудемоне и том, сколько жён у него было? Разве кому-то вообще могли быть интересны настолько детальные подробности чужой жизни?

- Роман о Ло Бинхэ, где остальные были лишь декорациями? Разве его жизнь настолько интересна? Ведь каждый из нас заслуживал своей истории!

Он не знал, почему это задело его. Лю Цингэ обычно не обращал внимания на мнение остальных, но оказаться всего лишь пешкой в истории великого Ло Бинхэ, который подобно муравейнику раздавил легендарную школу Цанцюн вместе с горными лордами и их учениками? Кулаки заклинателя сжались, а между бровей пролегла сердитая морщинка. Кем бы ни был прорицатель, записавший историю чужого мира на страницах книги в этом измерении, он явно смотрел на вещи однобоко.

- Может... - заговорил он после некоторого молчания, когда Щэнь Юань перевёл разговор на их давнюю встречу с цветочной демоницей. Лоб Лю Цингэ расслабился, но теперь в глубине его тёмных глаз, в самом потаённом уголке плескалась горечь. Он отлично помнил тот день и то, как на какое-то мгновение позволил себе подумать о том, что сам может оказаться для Шэнь Цинцю тем самым человеком.

"Ты - не тот, кто ему предназначен, так откуда тебе знать?" - звучали в его голове слова демоницы.

Действительно, не тот. Призрак не может быть предназначенным живому.

- Может, это время просто ещё не настало. В этом мире ты молод, умён, - Лю Цингэ с уважением посмотрел на планшет, который юноша держал в своих руках. - И ты заслуживаешь того, чтобы рядом с тобой был любящий тебя человек. Этот шиди верит, что так оно и будет.

На предположение о том, что, если бы он сам оказался в той пещере не с другом на тропе совершенствования, а с напарницей, которую можно было бы поцеловать, Лю Цингэ только скептично фыркнул. Он был воином, не знающим нежности или слов любви. Единственными его настоящими привязанностями была младшая сестра и старший наставник с пика спокойствия. И ни с одним из них романтический момент в озере с розовыми лепестками был априори невозможен.

- Я буду рядом, пока этот Шэнь готов меня терпеть. В другом случае... я не знаю, - Лю Цингэ поднялся и сел ближе к юноше, добавляя уже тише, - наверное, этот шиди просто исчезнет. В отличие от тебя это моя первая смерть.

Он правда не знал, как долго способен продержаться в этом мире рядом с дорогим ему сердцу человеком. Но Лю Цингэ так же понимал, что не сможет находиться рядом с Шэнь Юанем вечно. Призраком прошлого витать рядом и напоминать о том, что они оба потеряли. Наверное, ему просто требовалось время, чтобы смириться и принять. Убедиться, что с Юанем всё будет хорошо, а потом действительно исчезнуть, оставшись лишь воспоминанием на страницах низкосортного романа.

Мужчина отвлёкся от своих мыслей, когда Юань упомянул главу пика Аньдин. Шан Цинхуа? Он-то каким образом здесь оказался?

- Он тоже отсюда? - морщинка вернулась на своё место между его бровей. Повернувшись к Шэнь Юаню, Лю Цингэ непонимающе посмотрел на парня, а затем - на экран планшета, на котором высветилось неисчислимое множество окошек с сообщениями от брата Самолёта. - Но в его поведении я не замечал ничего странно. Шан Цинхуа не менялся так кардинально, как ты.

Может, умел лучше притворяться, или про него было больше описано в том романе? Лю Цингэ вновь посмотрел на своего шисюна, который лишь немногим меньше, чем он сам, был удивлён своей находкой.

- Мы можем встретиться с ним, - задумчиво произнёс призрачный горный лорд, неосознанно подхватывая это "мы", которое ему великодушно протянул его друг. - Может, он знает больше. И, может... - взгляд Лю Цингэ изменился, в нём блеснула слабая надежда, - остальные тоже вернулись? Кто-то - как ты, а кто-то - как я.

Уголки его губ дрогнули в намёке на улыбку, и мужчина перевёл свой взгляд обратно на планшет, задумчиво смотря на множество всплывших сообщений.

- Почему он называет тебя Непревзойдённым Огурцом? И почему ты называл его Самолётом, пронзающим небеса? Эти имена приняты в вашем мире?

Горячий монолог Шэнь Юаня согревал мёртвое сердце Лю Цингэ и в то же время порождал в нём безысходную тоску. Его шисюн точно также негодовал из-за второстепенной роли других заклинателей в жизни великого и ужасного Ло Бинхэ и страдал из-за собственной незавидной участи. Как и полагал Лю Цингэ, Юань с самого начала всё знал, но был вынужден скрывать правду и по мере своих сил всё исправить. Возможно, у него бы даже могло получиться, ведь оригинального сюжета, по которому Ло Бинхэ завоевал сердца тысячи красавиц, так и не случилось.

Ло Бинхэ просто уничтожил все три мира.

- А кем там был я? - он посмотрел на Шэнь Юаня, действительно не зная, какую роль в другом сценарии бездарный автор приписал горному лорду пика Байчжань.

Глупый злодей, соперник или пушечное мясо?

Лю Цингэ не считал себя лишённым умственных способностей, но и, адекватно оценивая, понимал, что многие из его старших братьев обошли его в дисциплинах отличных от тренировок и борьбы с монстрами. Он вряд ли являлся соперником Ло Бинхэ хотя бы потому, что им нечего было делить. Девушки Лю Цингэ особо не интересовали, романтика и нежности были ему чужды. Единственный человек, который был ему дорог, помимо младшей сестры, сейчас сидел рядом и после пламенной речи пытался восстановить дыхание. Пушечное мясо? Вот уж точно не о гордом горном лорде Байчжань. Тогда за что именно Ло Бинхэ уничтожил его в другой версии их реальности?

Или не он? Шэнь Юань сказал, что его ученик по начальной задумке с особой жестокостью уничтожил Шэнь Цинцю. Значит, его просто могло не оказаться в пещере Линси в нужный момент, и тогда Лю Цингэ сам положил конец собственной жизни, не сумев справиться с отклонением ци во время медитации и окончательно потеряв рассудок. Не самый завидный конец для прославленного заклинателя. Получается, Ло Бинхэ ещё сделал ему одолжение, позволив умереть в бою? А Шэнь Юань перед этим ещё и на несколько лет продлил его жизнь?

Тему о предсказаниях он решил не развивать. Скорее всего его шисюн говорит это сейчас только для того, чтобы успокоить своего призрачного шиди. Ведь у него действительно был шанс на заботливую и любящую жену, а Лю Цингэ действительно не мог стать спутником на его пути совершенствования. Так стоит ли теперь думать об этом? Один из них жив, а другой - мёртв. Слишком сложно для того, чтобы быть кем-то ещё помимо друзей.

К тому же, насколько он сам задержится в этом мире? Лю Цингэ не знал, но он не был глупцом и понимал, как судьба его ждёт, если однажды его дух озлобится или поддастся другим тёмным эмоциям. В таком случае лучшее, что Шэнь Юань сможет ему сделать - полностью уничтожить. Наверняка ведь в этом мире есть другие заклинатели и методики изгнания духов. Иначе откуда они так много знали о совершенствовании и дорогая, ведущих к вознесению?

- Шан Цинхуа - автор? - Лю Цингэ удивлённо посмотрел на парня, приподняв бровь и не в силах поверить в это. - Шэнь-шисюн, я тебя правильно понял, что лорд пика Аньдин и написал историю о Ло Бинхэ? Нет, невозможно, - он фыркнул и покачал головой, - у Шан Цинхуа не хватило бы на этом мозгов и воображения. Он же...

Кто? Всё ещё один из горный лордов, пусть и не самой популярной вершины. Тот, кто с детства учился выживать в новом для него мире, и кто, по словам Шэнь Юаня, много лет был шпионом для Мобэй-цзюня.

Лю Цингэ помрачнел, вспомнив, сколько талантливых студентов погибло из-за этого маленького человечка на Собрании Бессмертных. Было ли и нападение демонов на хребет Цанцюн тоже делом его рук? Судя по всему, если и так, то масштаб разрушительных последствий Шан Цинхуа не предвидел. Если, конечно, не был безумным маньяком, который хотел бы, чтобы все три мира уничтожили друг друга.

- Когда встретим его, зададим ему эти вопросы.

Заклинатель пододвинулся ближе, не зная, что такое наушники, но почему-то не испытывая неприятия от мысли, что мог бы быть ещё ближе к юноше. Он взглянул на Шэнь Юаня и всё же перевёл взгляд на планшет, постепенно затягиваясь сюжетом фильма. В этом новом мире многое для него было в новинку, но он не мог отрицать, что кое-какие вещи, особенно наличие рядом живого шисюна, Лю Цингэ здесь нравились.

Шэнь Юань шёл на поправку достаточно быстро, учитывая, что был простым человеком и несколько недель до этого пребывал на грани жизни и смерти. В день его выписки парня встречала вся семья, и Лю Цингэ вновь привычно держался на расстоянии, чтобы Шэнь Юань не отвлекался, каждый раз натыкаясь на него взглядом.

Вторым удивительным открытием стала квартира бывшего лорда пика спокойствия. Она так разительно отличалась от убранства Бамбуковой хижины, что Лю Цингэ не сразу поверил, что это место является местом, где Шэнь Юань жил и проводил много времени. С интересом рассматривая многочисленные фигурки и читая корешки на книгах, Лю Цингэ ловил себя на мысли, что очень плохо знает своего настоящего шисюна. И тем сильнее ему хотелось больше погрузиться в его жизнь, узнать об интересах, услышать больше удивительных историй из его прошлого и планов на будущее.

С Шан Цинхуа, точнее, с Самолётом, пронзающим небеса, было решено увидеться на следующий день после выписки. Уже немного остывший, но всё ещё негодующий из-за своей и чужих незавидных ролей в его романе, Лю Цингэ невидимым для остальных людей призраком следовал за Шэнь Юанем, пока они направлялись в кафе, в котором договорились встретиться.

- Как думаешь, вернулись только мы втроём? - задал он давно волнующий его вопрос. - Может, остальные горные лорды тоже?

Постепенно он учился разбираться в этом новом мире, в котором застрял не в самом завидном состоянии. Лю Цингэ слушал чужие разговоры, пока разгуливал по коридорам госпиталя в то время, когда Шэнь Юань принимал гостей или спал. А когда они оставались наедине, его шисюн успешно заполнял прорехи в его знаниях, показывая на планшете фильмы или отвечая на накопившиеся вопросы.

Домой тоже возвращались вместе, хотя Шэнь Юань постоянно оглядывался, чтобы убедиться, что Лю Цингэ тоже сидит в такси вместе с ним и его семьёй, частично растворившись в пространстве между его братьями. С каждым днём горному лорду удавалось всё лучше взаимодействовать с этим миром - контроль над собой, чтобы случайно не провалиться сквозь пол или упасть, облокотившись об стену, давался всё проще. Он даже мог почувствовать твёрдость чашки на столике Шэнь Юаня, но сдвинуть её с места Цингэ пока не удавалось.

В тела он по наставлению парня тоже пытался вселиться, но безуспешно. Лю Цингэ просто ложился на спящего человека или того, кто пребывает в коме, или пытался подстроиться под бодрствующего, но это ни к чему не приводило. Может, у него пока было слишком мало сил, а, может, существование в виде призрака теперь было единственным, что ему оставалось.

- Не волнуйся, шисюн, я запомнил, как выглядит твой дом, и на каком этаже твоя квартира. К тому же я никогда не потеряю тебя, - отвлёкшись от разглядывания фигурки в виде какого-то инопланетного монстра, напоминающего оборотня-медведя, Лю Цингэ повернулся к юноше. - Я чувствую, где ты находишься и как далеко от меня. Как бы далеко ты ни оказался, я смогу тебя найти.

В другой ситуации это прозвучало бы как угроза, но Цингэ не собирался навязываться Юаню. Он уже вцепился в него, перенесшись в этот мир, и становиться обузой, которая заставляет постоянно оглядываться на прошлое, которое они оба потеряли, мужчина не собирался. К его облегчению прогонять призрака прошлого Шэнь Юань не спешил. Кажется, он сам был не готов к их расставанию и был рад, что его шиди, пусть и в такой ипостаси, но продолжает присутствовать в его жизни.

- Привлекает? - он вопросительно приподнял бровь. Несколько последних вечеров Шэнь Юань пытался разобраться в природе состояния Лю Цингэ и выяснить, насколько велик шанс, что горный лорд пика Байчжань впоследствии станет злым духом. К сожалению, эти поиски ни к чему не приводили, а информация, которую они находили, больше путала, чем действительно помогала. Проигнорировав первый вопрос, потому что и сам не знал, что сказать на него, Цингэ решил ответить на второй. - Желание защитить. Ты слабее меня, но постоянно влипаешь в неприятности. Благодарность, преданность. Благодаря тебе я прожил дольше, чем должен был. Вера. Мы несколько раз дрались спина к спине, и я доверял тебе свою жизнь. Тепло. Сейчас я не чувствую ни холода, ни жара, но рядом с тобой мне почему-то тепло.

"И что-то ещё, что невозможно описать словами. Что-то тёплое, родное, светлое. То, что и удерживает меня в этом мире. То, что вытянуло меня из тьмы, в которой я оказался после смерти".

Лю Цингэ и сам не мог сказать, почему не рассказал Юаню обо всём. Наверное, это было слишком личным, слишком сильным и непривычным даже для самого горного лорда. Цингэ долгим взглядом посмотрел на юношу, прежде чем подошёл и сел на кровать рядом, присоединяясь к исследованию и комментируя совсем уж нелепые моменты в книгах. Похоже, в этом исследовании они вдвоём были первопроходцами.

Перед встречей с Самолётом, пронзающим небеса, Лю Цингэ чувствовал лёгкое волнение. Кто бы мог подумать, что никчёмный глава пика Аньдин был тем, кто создал их мир и прописал их незавидные судьбы? Как же сильно Лю Цингэ хотелось выхватить меч и превратить этого маленького человечка в нарезку на корм монстрам, но, к сожалению, он даже пальцем не мог его коснуться так, чтобы Шан Цинхуа это почувствовал. Шэнь Юань, кажется, испытывал те же чувства, и когда в кафе, в которое они вдвоём пришли, им навстречу поднялся невысокий молодой мужчина, Лю Цингэ не пытался остановить своего шисюна, уверенно повернувшего к выходу.

Он молчал, сидя рядом и мрачно слушая чужой разговор. Цингэ не вмешивался, понимая, как странно будет, если Юань начнёт разговаривать с пустотой. И тем удивительнее было для них обоих, когда в какой-то момент Цинхуа, и до этого косившийся в его сторону, наконец посмотрел на Лю Цингэ открыто и поинтересовался, кто это.

- Он меня видит, - мужчина не спросил, а констатировал факт, переглядываясь с Шэнь Юанем, а потом поворачиваясь к братцу Самолёту. - Но, видимо, не помнит или отказывается вспоминать. Я - лорд пика Байчжань Лю Цингэ. И в отличие от вас двоих я родился в мире, где существовала школа Цанцюн, и там же я умер.

В доказательство он провел рукой сквозь чушку с чаем, стоявшую перед Шан Цинхуа, заставляя его глаза поражённо распахнуться. Он был похож на рыбку, выброшенную на берег, переводя взгляд с Лю Цингэ, так и не убравшего руку, на Шэнь Юаня и обратно. Под конец вечера он даже обрёл дар речи и выдвинул предположение, что другие заклинатели, павшие в битве с Ло Бинхэ, так же могли перенестись в этот мир. Так или иначе в том или ином состоянии, но был шанс их увидеть.

- Я размышлял над тем, как нам найти тех, кто мог вернуться, - задумчиво произнёс Лю Цингэ тем же вечером, когда они уже вернулись домой. Горный лорд в позе лотоса сидел посреди кровати, наблюдая за Шэнь Юанем. - Ты говорил, что та книга о нас доступна другим? Если они помнят хоть что-то, то будут искать подтверждение. Можно ли оставлять в комментариях к книге подсказки для тех, кто действительно был там?

Встреча с Шан Цинхуа оставила противоречивые чувства в его душе. С одной стороны, это был всё тот же лорд пика Аньдин, с той же мимикой и жестами, пусть и с другим лицом. Такой же хитрый и изворотливый, способный на подлость и готовый убить всех более-менее адекватных персонажей в своей книге лишь ради высоких рейтингов и донатов. Лю Цингэ всегда относился с ним с долей презрения, и даже сейчас его призрачные кулаки постоянно чесались от желания вправить брату Самолёту нос. С другой стороны, он тоже был с Цанцюн. Хороший или плохой, но он пережил всё это вместе с ними, более того, он, если безумная теория Шэнь Юаня верна, и Шан Цинхуа являлся создателем их мира, то все они существовали только благодаря ему. И умерли, кстати, тоже из-за его прихоти.

Дав друг другу обещания о том, что ни за что не потеряются, они расстались, и Лю Цингэ вместе с Юанем вернулись в небольшую квартиру, которая теперь была их общим домом. Постепенно они учились жить вместе, привыкали к постоянному присутствию в жизни и посмертии друг друга. Встреча с Цинхуа поселила в их сердцах надежду на то, что, возможно, кто-то ещё с хребта Цанцюн тоже переместился в этот мир. Хотелось бы верить, что, как братцы Самолёт и Огурец - в живом, пусть и несколько изменённом виде. Он, конечно, хотел встретить остальных, но своей судьбы - оказаться запертым в междумирье, никому не желал.

- А если ты сам напишешь историю, которая будет о нас? О том, что на самом деле произошло? Как называются эти истории по уже существующим книгам? Фанфики? Ты мог бы написать один из них.

Возможно, даже изменив финал и не убивая достойных героев. Кто знает? Может, если Шэнь Юань напишет свою версию, то она породит ещё один мир, и в нём наконец-то другой Лю Цингэ и другой Шэнь Цинцю будут живы? Разве не заслуживают они хоть где-то своего "долго и счастливо", которыми, как Лю Цингэ заметил, напичкана внушительная часть фильмов и книг, которые показывал ему Шэнь Юань. И почти во всех из них всё заканчивалось хорошо. Так почему же их история стала горьким исключением?

- Ты мог бы почитать мне "Путь гордого бессмертного демона", - он усмехнулся, наблюдая за тем, как вытянулось лицо его шисюна от такого предложения, - опуская его сексуальные похождения, разумеется, мне они неинтересны. Но ты столько говорил о нём, что теперь мне хочется узнать, что там было ещё. Дрянная или хорошая, это всё-таки ещё одна наша история.

Лю Цингэ даже пододвинулся, и пусть он всё ещё спокойно мог просачиваться сквозь любые предметы, вместе с Юанем они поддерживали видимость того, что лорд пика Байчжань был живым человеком. Шэнь Юань всегда оставлял ему место рядом с собой, а Лю Цингэ всегда старался сохранять ту дистанцию, которая существует между двумя живыми людьми, уважающими личное пространство друг друга.

Нахмурившись, он привстал, но Шэнь Юань уже сам подскочил к своему шиди, плюхаясь на кровать рядом с ним и демонстрируя ему планшет с фотографией. Ошибки быть не могло, и хоть Мобэй Цзюнь точно так же сменил свой облик грозного ледяного демона на рослого широкоплечего юношу, выражение его лица и желание поколотить Цинхуа по любому поводу и без оставались неизменными.

- Да, это он. И он жив, - Лю Цингэ улыбнулся, радуясь как тому, что ещё один герой из "Пути" сумел переродиться, так и тому, что их прекрасного создателя вот-вот настигнет справедливое возмездие. Второе, пожалуй, грело его душу даже больше.

Вновь посмотрев на планшет, горный лорд прищурил глаза, зацепившись взглядом за рекламу с девушкой в маске.

- Она кажется мне знакомой. Ты не говорил о ней раньше? Или, может, мы видели её в каком-нибудь фильме? Она... - Лю Цингэ пододвинулся ближе, всматриваясь в тёмные глаза, испытывая странное чувство узнавания человека, которого не видел раньше. Такое уже было однажды - когда он пришёл в себя в больничной палате, и стоило ему встретиться взглядом с Шэнь Цинцю, он понял, кто перед ним. - Мне кажется, это Минъянь. Я не знаю, почему... Но я почти уверен в этом.

Ещё одно чудесное перерождение и продолжение чужой истории в новом мире и теле. Лю Цингэ нахмурился, задумавшись. Кажется, ему что-то говорили, но он погрузился в себя и не сразу вернулся в реальность. Судя по настенным часам, он умудрился "вырубиться" почти на целый час. Заклинатель перевёл более-менее осмысленный взгляд на Шэнь Юаня и вздохнул.

- Если она тоже всё помнит, как Цинхуа, то нельзя, чтобы она увидела меня. Мало приятного в осознании того, что твой брат мёртв окончательно. Так у неё останется надежда, что и я смогу вернуться.

Все ещё привычно хмурясь, Лю Цингэ продолжал смотреть на странно знакомое ему лицо незнакомки в черной маске. Чем больше он размышлял, тем сильнее уверялся, что это действительно Миньянь. В анонсе к автограф-сессии было сказано, что автор встречается со своими фанатами после небольшого перерыва, связанного с проблемами в здоровьем. Может, как Шэнь Юань или Шан Цинхуа, она едва не погибла, а сейчас чудесным образом вернулась обратно в этот мир? К сожалению, об этом в анонсе не говорилось.

Лю Цингэ покачал головой, отводя глаза и смотря на статуэтку какого-то фиолетового чудовища на полке рядом с книгами.

- Если бы я мог вернуться, то сделал бы это как ты или Шан Цинхуа. Но у меня второго шанса нет. Стоит ли говорить ей об этом? Ты бы хотел об этом знать?

Расстраивать сестру он не хотел, хотя был бы не против узнать, есть ли у Миньянь вообще старший брат в этом мире. Что, если здесь они - чужие друг другу люди? Тогда, возможно, она не будет скорбеть так сильно, если воспоминания о мире заклинателей остались с ней.

Он не жалел о том, что с ним стало после смерти, но такие моменты заставляли Лю Цингэ задуматься о несправедливости его судьбы. Разве он сам не заслужил второго шанса? Почему же остальные возвращались с правом начать новую жизнь, а он лишь призраком прошлого витал над Цинцю? И как скоро последнему надоест постоянное присутствие его мертвого шиди в его жизни?

Лю Цингэ мысленно дал себе пощечину, запрещая жалеть себя, и подошёл к Юаню, с головой погрузившемуся в эпос, вышедший из-под клавиатуры Люсу Мяньхуа. Изредка он что-то комментировал, делился особо остроумными, по его мнению, цитатами, позволяя Цингэ в целом составить мнение о книге и сюжете истории. Горному лорду она понравилась даже больше, чем творение Самолёта. Тут, во всяком случае, главный герой не расправлялся с остальными словно с кусками безвольного мяса, и сам не спешил помирать. Благородная смерть - безусловно, лучший вариант для воина, но Лю Цингэ не имел ничего против того, чтобы пожить немного подольше.

Писать фанфик с собственной историей Шэнь Юань отказался, и лорд пика Байчжань понимал, что в его словах есть доля истины. Прошлое уже не исправишь, а если автор и способен создать собственный мир, то там будет уже другой Шэнь Цинцю и Лю Цингэ. Собственную историю, просто выложив в сеть очередной фанфик, они не создадут. А вот на речь о том, что никогда не стоит жить прошлым и следует двигаться дальше, заклинатель только красноречиво приподнял бровь. Какие могут быть перспективы у мертвеца кроме как стать озлобленным мертвецом? Не знай он Юаня, и посчитал, что это просто незавуалированная издевка. Какое будущее ждёт его самого?

Мужчина остановился у окна, из которого открывался живописный вид на небоскрёбы напротив. Лю Цингэ всё ещё не мог привыкнуть к этим величественным замкам, в которых люди даже не знали друг друга, хотя могли много лет прожить под одной крышей. Он адаптировался, но не переставал удивляться особенностям реальности, в которой жил и вырос Шэнь Юань.

- Может, тогда хотя бы зачитаешь мне момент с моей собственной смертью? Хочу знать, как этот подлец Самолёт убил меня в его интерпретации.

Почему-то это предложение Шэнь Юаня в восторг не привело, но отступаться просто так Лю Цингэ не собирался. Может, и действительно научится взаимодействовать с техникой с помощью духовных сил, и тогда сам выяснит, как Шан Цинхуа поступил с ним. А уж как искать что-то на просторах интернета, Шэнь Юань ему уже успел показать.

А пока он мог попытаться последовать совету своего шисюна и попытаться совершенствоваться хотя бы во взаимодействии с окружающим миром. Что-то массивное и тяжёлое давалось Лю Цингэ относительно легко, он уже почти не задумывался, когда прислонялся к подоконнику или садился на кровать. Пару раз удавалось даже подвинуть что-то не сильно тяжелое, правда, в тот раз Цингэ несколько не рассчитал свои силы и запустил кружку с изображением какой-то сестрички в стену. Затем были тренировки с чем-то менее бьющимся, и, наконец, он научился контролировать себя. Мелкие предметы почему-то требовали больше сил, и заклинатель сильно уставал, потом по несколько часов восстанавливаясь в медитации в позе лотоса посреди комнаты. Но так он хотя бы немного чувствовал себя живым.

Глядя на шатающегося подобно рыбаку во время ненастья Шэнь Юаня, Цингэ жалел о том, что не может вселяться в людей, как делали призраки в тех фильмах, что они смотрели. Ведь куда удобнее было бы залезть в тело Шан Цинхуа и выставить его за порог во время очередного визита до того, как они так сильно напились. Братец Самолёт-то вырубился, вовремя добравшись до кровати, а вот Юань ещё сходил в душ и какое-то время побродил по квартире, умудрившись потерять полотенце, прежде чем пришёл к здравой мысли, что и ему стоит прилечь.

- Соберись и дойди до кровати. И оденься, - призрак Цингэ даже немного покраснел от негодования и почему-то смущения. Он упрямо не смотрел на Юаня, стоя в дверях и скрестив руки на груди, но всё равно краем глаза продолжал наблюдать за парнем.

Шан Цинхуа определённо был тем ещё злодеем, который не просто убивал множество персонажей в своей книге, расчищая путь непревзойдённому Ло Бинхэ, но и делал их смерти во многом глупыми и бессмысленными. Убить Лю Цингэ в пещере Линси руками Шэнь Цинцю, а не во время битвы? Завязка для будущей мести или просто неуверенность в собственной способности описать их с Ло Бинхэ битву достаточно правдоподобной, чтобы читатели действительно поверили, что бывший ученик школы Цанцюн способен победить лорда пика Байчжань?

Впрочем, сделал же он это не самом деле. Пусть и не своими руками, а напустив на них тысячи демонов, которые просто смели горный хребет с лица земли вместе с учениками и их наставниками. Каким бы великим заклинателем и воином ни был Лю Цингэ, даже он не был способен на то, чтобы противостоять подобной мощи. Не справились и остальные, даже глава школы оказался повержен, судя по словам Шэнь Юаня. И, пожалуй, смерть в пылу битвы была всё же предпочтительнее, чем то, что ему уготавливал братец Самолёт.

Лю Цингэ покачал головой, сжимая кулаки и представляя, как душит Цинхуа, по крупицам выдавливая из него воздух и жизнь.

- Я не верю, - он повернулся к Шэнь Юаню, упрямо смотря на него. - Шэнь Цинцю не был ангелом. Он был мелочным, мстительным, его задевал любой намёк, что он в чём-то хуже остальных. Мог ударить в спину, мог подставить. Но не убить. И Ло Бинхэ ужасно раздражал его, я помню. Он изводил мальчишку, но не многим сильнее, чем других своих учеников. Я знаю, потому что часть из них, если было невмоготу, уходила на другие пики, и на мой в том числе. Ло Бинхэ мог бы уйти, если бы ему было там настолько плохо, и перспектива получения синяков на Байчжань бы его не испугала. Да, Шэнь Цинцю был далёк от совершенства, но я не верю, что у него хватило бы сил победить меня, даже когда я был подвержен искажению ци. Да и не было ему смысла меня убивать. Да, он завидовал, мы вечно спорили, - он хмыкнул и покачал головой, - он был невыносим, а мне... да, мне даже доставляло удовольствие наблюдать, как искажается его лицо, стоило ткнуть его носом в его неправоту. И он бы не стал убивать главу школы. Кого угодно, но только не его. Если у Шэнь Цинцю и существовал хоть какой-то близкий человек в том мире, то это был Юэ Цинъюань.

Он выдохнул, не ожидая от самого себя столь пламенной речи в защиту того, кого и сам когда-то недолюбливал. Но теперь всё это было в прошлом, и если у Лю Цингэ и осталась неприязнь к призракам прошлого, то она больше сосредоточилась на Шан Цинхуа. Он был практически уверен, что, копни они в прошлое Ло Бинхэ или того же Шэнь Цинцю, и там найдётся много такого, что вообще сломало бы обычного человека. Наверное, ему самому даже повезло оказаться всего лишь второстепенным персонажем, убитым мимоходом и наделённым счастливым прошлым.

- Звони Цинхуа, пусть сам всё объясняет, какая там у кого была предыстория.

То, что изначально планировалось обсуждением "Пути" и раскрытием белых пятен сюжета, под несколькими бутылками пива перешло в посиделку друзей, которых в прошлом объединяло много хорошего и плохого. Лю Цингэ ворчал, но неодобрительно косился на скопление пустых бутылок рядом с диваном, но оставался лишь беспомощным свидетелем этого непотребства. Сам он лишь пару раз пробовал вино во время праздников на хребте Цанцюн, оно показалось Лю Цингэ кислым, оставляющим неприятное послевкусие и ощущение шума в голове. В общем, не понравилось, так что впоследствии заклинатель только для вида пригублял маленький глоток из своей чаши и оставшееся время на собраниях пил воду. Что хорошего остальные видят в состоянии, когда не можешь даже толком контролировать собственное тело, он определённо не понимал.

Но что было недоступно призраку заклинателя, не было чуждо Цинхуа и Юаню. В какой-то момент они достигли такой кондиции, когда передвигаться по квартире могли, только держать за какие-то устойчивые предметы. Бывший лорд пика Аньдин в конце концов обнаружил таковым кровать, распластавшись на ней, а вот Шэнь Юань ещё умудрился даже принять душ, а потом погулять по квартире, в конечном итоге красиво распластавшись  на полу в прихожей. Валяясь на кафеле, он продолжал что-то бормотать, и, приблизившись, Лю Цингэ с удивлением услышал собственное имя.

- Вставай, - он присел рядом с ним на корточки, неодобрительно покачав головой и стараясь не смотреть на то, что было у Шэнь Юаня ниже шеи. Он, конечно, знал, как устроено мужское тело, но почему-то вид голого парня смущал его. - Юань, поднимайся и доползи до кровати, не позорь имя своего пика. Ты... ты спишь?

Лю Цингэ закатил глаза и покачал головой. И что теперь ему было делать с этим телом, которое ведь определённо точно замёрзнет, а потом заболеет. Со здоровьем у Шэнь Юаня было всё сложно, а насморк он был способен подхватить от две минуты открытой форточки.

- Шэнь Юань!

Он инстинктивно попытался схватить его за плечо, на мгновение почувствовав едва уловимое тепло, которое ощущал только когда пытался коснуться Шэнь Юаня. Оно длилось всего миг, после которого желание помочь будто усилилось, и Лю Цингэ что-то дёрнуло вперёд.

Открыл глаза он уже, лёжа на полу. На неожиданно холодном, чего он никак не мог почувствовать, когда был призраком. Повернув голову и оглядевшись, Цингэ с изумлением понял, что нечаянно занял тело своего шисюна, который всё ещё находился в отключке. Как это работало, он понять не мог, но времени удивляться у него не было. Медленно поднявшись, он с упоением чувствовал холод пола и открытого окна, ощущение твёрдости под своими ногами, которое не нужно было контролировать. Лю Цингэ подошёл к зеркалу, откуда на него смотрело знакомое лицо человека, беспокойство за которого стало настолько сильным, что он даже смог вселиться в него.

- Ты идиот. И ты не умеешь пить, - заявил Лю Цингэ, не уверенный, что его услышали.

Всё ещё смущаясь, он нашёл пижаму парня и надел её, после чего довёл его до кровати, уложил, пододвинув храпящего Цинхуа, и даже укрыл одеялом, прежде чем та же сила, что закинула его в Шэнь Юаня, вытащила Лю Цингэ обратно. Почему это произошло, он понять не мог, как и не знал, как отреагирует Шэнь Юань, когда на следующий день поймёт, что произошло.

Впрочем, следующее утро принесло другие сюрпризы. Шан Цинхуа уже успел проснуться и свалить, явно быстрее приходя в себя после попойки, чем его собутыльник. А вот Шэнь Юань продрал глаза только ближе к обеду, первым делом увидев стоящего напротив его кровати Лю Цингэ.

- И почему Люсу Мяньхуа написала тебе, что хочет встретиться? - он кивнул на планшет, который утром сдал своего владельца засветившимся экраном с всплывающим письмом. - Ты собираешься сказать ей?

Он не знал, как отреагирует Юань, когда проснется и поймет, что его телом воспользовались без его ведома. Конечно, не то, чтобы у Лю Цингэ был особый выбор, когда под влиянием эмоций его затянуло в чужую шкурку. И он не сделал ничего плохого, просто довел Шэнь Юаня до кровати и одел перед этим.

Чем-то напоминало даже их жизнь на горных пиках в те блаженные времена, когда Ло Бинхэ ещё не стёр свою старую школу с лица земли. Когда Лю Цингэ носил своему шисюну пойманных во время ночной охоты съедобных монстров и подбирал за ним вечно терявшиеся веера. Тогда он ещё не понимал, насколько сильно ему нравится Шэнь Цинцю и наивно думал, что у них обоих ещё много времени впереди.

На его удивление Шэнь Юань, когда смог прийти в себя и осознать себя в этом мире, ругаться не стал. Даже, напротив, похвалил Цингэ. Нет, он, конечно, говорил много раз, что его шиди должен продолжать свои попытки по вселению в кого-то, и вот лорд пика Байчжань его наконец-то послушал.

Следующие пару часов Лю Цингэ наблюдал чудесное превращение в человека из лютого мертвеца, который только и мог, что бродить по дому и страдать, прося спасти его, понести его и далее по списку. Цингэ оставался невозмутимым и на уговоры не поддавался, во-первых, не испытывая таких же сильных эмоций как накануне, чтобы его могло затянуть в чужое тело. А, во-вторых, он считал, что сейчас Шэнь Юань отбывает справедливое наказание.

Ибо нечего пить, когда не умеешь.

- Но чем моя смерть отличается от других? Мы все умерли в битве, и остальные переродились нормально, но я - нет. Разве была моя смерть чем-то особенным? - размышлял он, сидя на кровати, пока Юань пытался то ли утонуть, то ли воскреснуть в чашке с чаем. - Меня ранили отравленным клинком, я умер, а ты забрал мое последнее дыхание...

Что-то неуловимо шевельнулось в подборке его сознания, раздался тихий звоночек, но Лю Цингэ отвлекся, не став развивать эту мысль. Вместо этого он отвлекся на обсуждении встречи Шэнь Юаня с Лю Миньянь. Расстраивать сестру не хотелось, и в то же время он мечтал ее увидеть.

- Я пойду с тобой, - в конце концов решился горный лорд. - Попытаюсь войти в тебя, не забирая контроль. Буду просто наблюдать и слушать, думаю, ты даже не особо заметишь мое присутствие. Если станет неудобно, скажешь, и я уйду.

Забирать тело Юаня насильно он тем более не думал. Но в качестве временного пассажира - почему бы нет? И не оставлять своего шисюна, и в то же время увидеться с сестрой.

Он действительно очень скучал по ней.

- Мне нужны эмоции, чтобы войти в тебя, - прояснил мужчина, когда Шэнь Юань превратился обратно в нормального человека. - Скажи что-то мотивирующее, и убедительно. Не знаю... Что возьмёшь Цинхуа с собой вместо меня, если у меня не получится.

- Не знаю, - честно ответил заклинатель, раздумывая о том, насколько на самом деле зыбкий их план. - Я только единожды проникал в тебя и не знаю, получится ли снова. Но попробовать стоит. Это будет лучше, чем если она увидит меня таким, или если ты потом будешь пересказывать. Я хочу увидеть её и лично убедиться, что это Минъянь.

Он помнил, что, когда просто пытался вселиться в тело Юаня или кого-то другого, то ничего не происходило. Но стоило вмешаться эмоциям, желанию защитить и помочь, и неведомая сила словно сама затянула его внутрь определённого человека, о котором он думал. Лю Цингэ откуда-то знал, что вполне мог задержаться в нём и подольше, но он сам решил, что даже тех нескольких минут, за которые он успел уложить Шэнь Юаня в постель, ему было достаточно. Может, получится продержаться столько, сколько он захочет, и на этот раз?

- Может, ему всё ещё странно, что мы с тобой в принципе общаемся вместо того, чтобы, как в бытность первыми учениками, желать придушить друг друга? - Юань этого не помнил, но вот Лю Цингэ и Шан Цинхуа помнили, как двое первых учеников пиков "спокойствия" и "сотни битв" постоянно не ладили друг с другом. Сам Шэнь Юань провёл на Цинцзин всего несколько лет и за это время успел сдружиться почти со всеми, с кем до этого успел рассориться Цинцю. Но старожилам школы всё ещё странно было видеть двух прежних врагов братающимися и хорошо ладящими.

Или причина была в другом? Они с Цинхуа обсуждали его? И Шэнь Юань даже придумывал список того, что хотел бы показать Лю Цингэ, если бы тот снова смог стать живым? Это почему-то отозвалось теплом в его призрачной груди, если бы сердце заклинателя снова забилось. Он мягко, что было ему совсем не свойственно, и несколько печально улыбнулся, смотря на того, кто, не зная этого, был главной причиной, по которой он продолжал цепляться, пусть и за такую неполноценную и призрачную, но жизнь рядом с ним.

- Я никогда не ел мороженое, и мятное тоже. Но я хотел бы, чтобы ты угостил меня им.

Продолжая сидеть на кровати, он наблюдал за ним, кивая и соглашаясь с тем, что в уличном кафе, где можно будет и посидеть, и погулять в ближайшем парке, встретиться будет удобнее всего. Вряд ли эта встреча затянется дольше, чем на пару часов, и его собственных сил должно хватить на то, чтобы благополучно выдержать и не "вывалиться" из тела Юаня. Главное - не застрять надолго. Но он надеялся, что сможет совладать со своим разумом и силами.

- Что? Я не всегда... - приближение Юаня ощущалось странно. Хотелось отстраниться или, напротив, придвинуться к нему ближе в бесплодной попытке прикоснуться и почувствовать тепло его кожи. Лю Цингэ нахмурился, смотря в его глаза, которые оказались слишком близко от его лица. СЛИШКОМ БЛИЗКО. Будь он живым, то мог просто немного наклониться, чтобы наконец прикоснуться к нему.

"...прикоснуться к нему".

Наверное, отрывок этой мысли раздался в голове самого Юаня, когда Лю Цингэ закрыл глаза, а в следующий миг почувствовал знакомое ощущение затягивания. На этот раз их в голове Юаня было двое, и никто не собирался передавать Лю Цингэ контроль над чужим телом. Наверное, он мог бы попытаться... Но он действительно не хотел делать это. Сейчас он был просто сторонним наблюдателем.

"Я не чувствую, что что-то вот-вот вытолкнет меня из тебя. Может, тогда пойдём?"

Это чувствовалось странно. Два сознания в одном теле, одно - главное, другое - в роли наблюдателя. Непривычно было смотреть перед собой, но не управлять своим зрением, чувствовать, как он делает вдох, но не иметь возможности задержать дыхание.

Лю Цингэ видел, как Шэнь Юань озирается, словно пытаясь отыскать его, слышал мимолетную панику в его мыслях, видел свое лицо - точнее лицо Юаня - в отражении монитора. Сам он перемен не замечал.

"Ты всегда такой. И всегда красив. Думаю, если кто-то тебя вырубит, я смогу как вчера взять управление этим телом на себя. Сейчас ты управляешь нами обоими".

Чужие мысли окутали его словно рой встревоженных мух. Обрывки фраз, ощущение какого-то иррационального восторга, его собственное имя, которое повторялось с той или иной интонацией. Шэнь Юань был очень эмоциональным человеком, чего никак нельзя было сказать по его обычно спокойному лицу. Или Лю Цингэ просто не умел как следует присматриваться к своему шисюну?

Решив не тратить время даром, они направились на встречу. Как и договаривались, девушка ждала Шэнь Юаня в парке, как и в прошлой жизни пряча большую часть своего лица за маской. Она что-то писала в телефоне, потом поднимала голову и оглядывалась, не скрывая, что ищет кого-то в толпе. Ее одинокая фигурка вызвала у горного лорда стойкое желание оказаться рядом и защитить. Только за двух человек на всем свете он так заботился и переживал даже после своей смерти. Родная младшая сестра и Шэнь Юань.

"Это она, я уверен. Поговори с ней".

Может, идея тоже прийти сюда и наблюдать за разговором была не такой уж хорошей? Его призрачное сердце будто было готово порваться на части от вида огорченный девушки. Обычно она всегда держала лицо, он сам учил ее правилу, что никогда нельзя сдаваться. Что же так расстроило ее сейчас?

Остатки сомнений, что это именно Миньянь, отпали, когда Юань окликнул ее. Резко обернувшись на своё имя, девушка пару секунд смотрела на сидящего перед ней парня, прежде чем узнала в нем учителя Шэня. Взяв его за руки, она смотрела с восторгом и грустью одновременно, делясь своими страхами, что больше в этом мире не было никого...

...кроме нее и Лю Цингэ.

"Лю Цингэ вернулся?.. Подожди, если она вернулась с братом.. то кто тогда я? Кто я? Кто я такой?"

"Кто я? Кто я?... Кто я?"

Он никогда не поддавался панике, но сейчас состояние Лю Цингэ было близким к этому. Наблюдая за возвращением в этот мир семьи, друзей и врагов, ни один из которых не был бесплотным призраком, он совершенно не думал, что и Лю Цингэ тоже окажется здесь. Ведь это он. У него есть воспоминания о прошлой жизни, он помнил свою смерть, помнил, как тянулся душой к своему шисюну.

"Кто тогда я?"

"Он постарался мысленно собраться и перестать путать мысли Шэнь Юаня, который и сам, кажется, был довольно сильно сбит с толку.

"Узнай у нее больше. Я... Я думаю, стоит рассказать ей обо мне. Если она готова, пусть закроет глаза, я выйду из тебя и покажусь ей. Она должна знать, что ее брат - это я".