ФЭН СЯНЬЖУ
Магистр дьявольского культа
Фамилия: Фэн как 峰 (fang) — «горная вершина»
Имя при рождении: Ин как 鹰 (Yīng)– «орел»
Имя в быту: Сяньжу как 相助 (xiāng zhù) - «взаимная помощь», от устойчивого выражения «bá dāo xiāng zhù» - «вставать на защиту с обнаженным мечом», бороться с несправедливостью
Меч: Шоусин как 守信 (shǒuxìn) - «оправдывать доверие», также «держать обещание»
Возраст: 30 лет
Внешность: черноволосая, кареглазая, с загорелой кожей, слишком высокая и крепкая для того, чтобы удостоиться эпитетов «нежная орхидея» или «хрупкая красавица», хотя черты лица не лишены той особой привлекательности, которая сопутствует живой мимике.
Статус: бродячая заклинательница
Фэн Ин не была рождена в семье заклинателей – её способности к заклинательству были замечены случайно бродячим заклинателем, который избавил её деревню от назойливого покойника, перед смертью больше всего желавшего увидеть ещё нерожденного внука. Заклинатель посоветовал родителям как можно скорее отдать семилетнюю девочку в обучение и сам лично отвел в один из небольших и мало известных Орденов, не снискавших славу Великих.
За бойкий нрав и принципиальность она получила имя в быту, почти неприличное для девушки, однако сама Сяньжу его любит и гордится им как свидетельством того, что не отступает от своего пути, предопределенного раз и навсегда. Её девиз – не отказывать в помощи и пресекать любую несправедливость, даже если дело кажется безнадежным.
Во время Аннигиляции Солнца юная заклинательница также участвовала в военных действиях, отличившись не более других рядовых заклинателей, но и не прячась за спинами товарищей. Однако после Аннигиляции Сяньжу ушла из Ордена, оставшись разочарованной в орденах как таковых: кровопролитная война внушила ей отвращение перед Великими Орденами, которые больше делят власть, чем помогают простым людям, а после поворачиваются против своих же товарищей ради собственной выгоды.
Сяньжу стала бродячей заклинательницей, она странствует по миру, помогая простым людям, которым не хватает ни денег, ни влияния, чтобы обратиться за помощью к заклинателям из Орденов – иногда наградой ей становится небольшая сумма, иногда – одежда с чужого плеча, а порой и простая чашка риса с овощами.
Сяньжу неунывающая оптимистка и любит жизнь во всех её проявлениях. Она не страдает ханжеством, любит вкусно поесть, а если есть возможность – отдает должное винам, не забывая, впрочем, о чувстве меры. При этом Сяньжу не терпит распущенности, подлости и лживости, превыше всего остального ценит искренность и взаимное уважение. Она честна, открыта и прямолинейна, однако не наивна.
Любит дразнить и смущать людей, которые ей нравятся, неожиданными (а порой и неуместными) комплиментами, особенно если эти люди относятся к числу сдержанных и немногословных.
Он был чужим - сейчас и всегда.
Ба Ся осознавала это с удивительной четкостью и ясностью, и дело было даже не в том, что Гань Цзянь был виновен в гибели её наставника. Его темная, мрачная сила давила на грудь, сжимала ребра, от неё вибрировали стальные нервы и мягкий сердечник, и от этого было тяжело дышать. Странно, что никто не ощущал - или не хотел ощущать - давления этой темной демонической энергии, рядом с которой пугающий потенциал Старейшины И Лин казался просто детской шалостью.
Заклинатели не замечали того, что чуяла сабля: если главным оружием Вэй У Сяня были его длинный язык и изобретательный ум, заставлялвшие его использовать темную энергию против живых мертвецов, то Гань Цзянь был не просто оружием, а одушевленной силой - темной, мрачной и яростной. Он был насквозь пропитан кровью живой и мертвой, и ни точильный камень, ни оружейное масло не смогли бы вытравить из него этот запах. И терпеть этого... это... его возле своего господина было невыносимо, вот только прогонять его прочь никто не собирался.
Да и кто был способен на это? Ба Ся была сильнейшей из сабель Не, не покинувших пределы клана, как те, кто расстался со своими заклинателями много лет назад. Пусть некрополь теперь и опустел, а земли клана Не стали самым безопасным местом, где живые мертвецы умирали от клыков и клинков сабель Не раньше, чем успевали серьезно кому-нибудь навредить, но их не беспокоило существование древнего клинка. Да и к чему им беспокоиться, если они давно расстались с теми, кому присягали на верность?
Это не в их доме расхаживал демонический клинок, не в их саду лениво дремал, не желая тратить время на бессмысленные беседы, не за тренировками их господина наблюдал, время от времени отпуская комментарии, не по их мощенному плацу плясал, высекая искры из холодного камня. И чем дольше он здесь находился, тем тяжелее было выносить его присутствие - с каждым днем, с каждым мгновением его энергия все сильнее давила на Ба Ся. Казалось, что теперь она точно знает, как именно ощущается грядущее искажение ци: как будто кто-то давит на тебя, и кажется, что холодная сталь вот-вот пойдет трещинами, а мягкий сердечник сомнется, как глина в руках гончара, и ни один кузнец не сможет перековать тебя заново.
"Тебя не должно здесь быть," - думала Ба Ся, провожая острым взглядом каждый резкий жест Гань Цзяня.
Он лениво поводил плечом, ничем не выдавая того, что заметил пристальное внимание к своей персоне, но сомневаться в этом даже в голову не приходило.
"Тебе здесь не рады," - молчаливо напоминала Ба Ся, недовольно хмурясь, но её бестолковый господин Не Мин Цзюэ затевал с ним долгие партии в санци, в которых неизменно проигрывал, но всё равно продолжал играть с незваным гостем на террасе.
"Убирайся восвояси," - готова была оскалиться Ба Ся, когда Гань Цзянь подходил слишком близко к затяжелевшей госпоже Вэнь Цин, но та лишь кивала в ответ, коротко и привычно, как доброму знакомому, и было странно знать, что госпожа и впрямь знакома с ним с самого детства.
Вот только самой Ба Ся это было далеко не по вкусу.
Ей не нравилось, что этот меч, пришедший неизвестно откуда, постоянно находится где-то неподалеку, ей не нравилось, что и господин, и госпожа относятся к нему благосклонно, и ей совсем не нравилось, что никто, кроме неё, не чувствует этой гнетущей силы, как раньше не замечал тлетворного влияния игры Цзинь Гуан Яо на Не Мин Цзюэ. Но в этот раз она не останется в стороне, в этот раз ей не придется молчать, уж коль богам было угодно наделить её человечьим обличьем и даром речи. Нет, Ба Ся умела ждать, и ждать терпеливо - будь хоть малейшая надежда, что этому мечу здесь вскоре надоест, и он отправится восвояси, она могла бы прождать и год, и десяток лет.
Но с тех пор, как Гань Цзянь предъявил какие-то права на ещё нерожденного ребенка господина, никакой надежды и быть не могло. Вот почему Ба Ся решила действовать, даже зная, что Мин Цзюэ едва ли понравится её самовольство.
Гань Цзяня она нашла в саду, и это её совершенно не удивило. Клинок любил дремать, оперевшись спиной о широкий ствол старой сливы, и иногда казалось, что он готов проспать тут вечность. Ба Ся не отказалсь бы, чтобы так оно и было, но - так только казалось до тех пор, пока Гань Цзянь не вставал во весь свой рост.
- Уходи, - заявила она, едва меч лениво приоткрыл один глаз, почуяв её присутствие. - Тебе здесь не место. Уходи сам, или я вышвырну тебя отсюда силой.