До самого вечера Цзинь Лин не проронил ни слова, как будто ему опять закрыли рот ланьским воспитательным заклятием. Говорить не хотелось, видеть кого-то - тем более, но лодка есть лодка, выбирать не из чего, и пришлось смириться с не очень-то веселой компанией дяди и других заклинателей, и мрачно терпеть ее аж до тех пор, пока не причалили на ночь в каком-то мелком городишке. Все это время Цзинь Лин вертел в голове свою обиду, рассматривая ее так и эдак, и всё равно не мог понять. Разве он не прав? Разве он не имеет права ненавидеть тех, кого всегда ненавидел? Разве он виноват, что все, кто виновен в его бедах, вдруг решили изображать из себя воплощенное добро, и люди радостно поверили им, простив все предыдущие прегрешения. Нет, не простив, а просто сделав вид, что ничего особенного и не произошло! Ну а как же, "нельзя судить поспешно" и "ты не хочешь посмотреть на это с другой точки зрения". Как будто эта другая точка вернет ему родителей!
Почему никто не хотел его понять? Ведь ещё утром он готов был назвать их друзьями, а Лань Сычжуя, кажется даже назвал. И не один раз. Не иначе несколько дней в одной связке (в самом прямом смысле слова) помутили разум настолько, что он поверил, что у него могут быть друзья. Когда он думал об этом, глаза начинало подозрительно резать, и Цзинь Лин с силой тёр их, пеняя на усталость и обещая себе, что ляжет спать сразу же, как они найдут приличный гостевой дом и устроятся на ночлег.
Как ни странно было ждать такого от подобного захолустья, но приличный гостевой дом в самом деле нашелся. Настолько приличный, что Цзинь Лину досталась отдельная комната. А вот сна не досталось, да и медитация шла кое-как: мысли, которые беспокоили его днём, и не думали никуда испариться с наступлением ночи. Проворочавшись с боку на бок несколько палочек благовоний к ряду, он наконец не выдержал, встал, оделся и вышел подышать.
Встал на меч, конечно - находиться среди людей было тошно. А внизу людей было немало - похоже, городишко что-то праздновал. Горели разноцветные фонари, долетали обрывки музыки, и даже смех иногда. Простые люди веселились просто. Описав в небе круг и позволив ветру как следует остудить голову, Цзинь Лин всё же решил спуститься. Только взглянуть издалека, уж конечно не участвовать в этом: не по статусу, да и, по правде, одному скучно. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, выбрал большое здание, за которым мог бы приземлиться. И лишь оказавшись ближе, заметил на крыше темный силуэт.
Руки сами собой сжались в кулаки. Суйхуа, почувствовав слабость хозяина, вильнул и Цзинь Лин едва удержал равновесие, приземлившись на ту самую крышу. И всё же удержал, и меч подозвал, только в ножны его так и не вернул.
- Ты! - выплюнул он, обращаясь к Призрачному Генералу, но что сказать дальше, так и не придумал.
Старая ненависть и новая обида нахлынули с новой силой, захлестнув его так, что он едва мог разобрать, где небо, а где земля. Ну почему этот... человек, или как его надо называть - почему он не может просто сгинуть? Исчезнуть, чтобы одним своим существованием не бередить раны, которые сам и нанес?
На этот раз Цзинь Лин и не думал разреветься, как девчонка. И на этот раз рядом не было никого, кто стал бы защищать убийцу. И всё же, стоя на крыше и направляя на монстра принадлежавший когда-то отцу меч, он чувствовал себя глупо. Так же глупо, как тогда, когда ранил Вэй Усяня на ступенях Благоуханного дворца. Очень глупо. Разве он хотел этого? Разве у него могло получиться?
Музыка и веселые голоса с улицы теперь слышались отчётливее - кажется, этим людям не было дела до того, что творится у них под самым носом, или они привыкли смотреть лишь себе под ноги, поэтому не видели ничего, что происходило над их головами. А впрочем Цзинь Лин и сам едва ли замечал их. Мир сузился до одной крыши и одного противника. Который, к тому же, вовсе не спешил нападать, добавляя ещё и своё безразличие в общий котёл. Ну конечно, никто не собирается воспринимать молодого господина клана Цзинь всерьез, так? Не в силах успокоить котолящееся о рёбра сердце, и чувствуя, что вот-вот и кровь подступит к горлу, Цзинь Лин выкрикнул, чтобы не оставить себе ни единого пути к отступлению.
- Почему бы тебе не принять честный бой наконец и не ответить за все?
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]http://i.piccy.info/i9/171d8bf0c0e7f5bb9953e5849e1d6501/1598646166/91048/1355929/tumblr_pxh4923qKJ1qkcxtwo5_400_1_.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Отредактировано Jin Guangyao (Суббота, 29 августа 01:00)

Цзинь Лин только боялся, что без приказа своего господина Призрачный Генерал не станет принимать бой. До сих пор, когда тот сражался, Вэй Ин всегда был где-то поблизости. Кроме одного раза: того, когда он выслал остатки клана Вэнь в Башню Кои сдаваться и отвечать за свои прегрешения, а сам остался на своей проклятой горе в компании мертвецов. Но и тогда он отдал приказ заранее - так Цзинь Лину всегда говорили, и у него не было причин ставить эти слова под сомнение, ведь коварство темного заклинателя было известно всем и каждому. Теперь Вэй Ина здесь не было, и вряд ли он мог предугадать то, что кому-то придет в голову вызывать на бой его ручного монстра.
Но монстр всё же спорить не стал. Услышав его согласие, Цзинь Лин крепче сжал рукоять меча и вздернул подбородок. Надо было подготовиться к любому исходу, в конце концов, противник был сильнее, и молодой господин Цзинь не был настолько глуп, чтобы не понимать этого. Но жизнь заклинателя - это борьба с чудовищами, и Цзинь Лину было бы стыдно называться сыном своего отца, если бы страх заставил его отступить перед худшим из них. Только вот чудовище вместо того, чтобы напасть сразу, озвучило последнюю волю.
Это было как-то совсем не по правилам.
Впрочем нет, кое-какие монстры и правда могли говорить с людьми и заманивать из лживыми обещаниями или мольбами, но Призрачный Генерал - все это знали - был просто разумным лютым мертвецом, а значит, не должен был делать ничего подобного.
Цзинь Лин нахмурился и присмотрелся к мечу, который с самого начала показался ему смутно знакомым. Ну да, так оно и было: два иероглифа, вырезанные на ножнах, ясно давали понять, что это именно тот самый меч, который запечатал себя много лет назад, а потом вдруг вновь распечатался во время Совета кланов. Суйбянь. Накатившая волна гнева едва не заставила Цзинь Лина закричать. Гнева, а ещё стыда, ведь этим простым жестом Призрачный Генерал недвусмысленно напоминал, кому он служит. Человеку, который не раз уже успел вытащить Цзинь Лина из самой ж... жаркой ситуации.
Он не закричал. Зло прищурившись, процедил сквозь зубы.
- Значит, хочешь, чтобы они ненавидели меня еще больше, да?
Он ведь прекрасно видел, как относились к этому созданию в ордене Гусу Лань. Знал, что принеси он меч и скажи, что наконец отомстил за отца, никто из молодых адептов больше никогда и не посмотрит в его сторону. И понимал, что сделает Ханьгуан-цзюнь с тем, кто посмеет огорчить Мо... то есть, Вэй Усяня. Но если Призрачный Генерал думал, что сможет заставить его пройти на попятную, поставив в такое незавидное положение, он сильно заблуждался.
- Ну и хорошо! Прекрасно! - свободной рукой Цзинь Лин выхватил оружие из рук противника. Отказать в просьбе, если ей случиться быть последней, значило бы выставить себя в самом худшем свете. Такого триумфа он точно не собирался подарить убийце своего отца. К тому же, он всё ещё помнил, что шансов уничтожить его, да и просто выжить в бою, не так уж много. И тогда уже бесценную реликвию, отцовский меч, придется кому-то передать. Да и неплохо было бы, чтобы о теле кто-нибудь позаботился. Достойные похороны, печальные лица, (приторно-довольная рожа Цзинь Чаня), может быть, немного искренних слёз... Хоть кто-нибудь же должен прослезиться? Продолжая сверлить Призрачного генерала взглядом, и чувствуя, что он сам вот-вот может стать этим кем-нибудь, Цзинь Лин добавил. - Тогда и ты. Если погибну я, передай Суйхуа моему... моему...
Вот тут вышла заминка. Первым на ум приходил дядя, конечно. Но меч принадлежал ордену Ланьлин Цзинь, кроме того, младший дядя был опекуном Цзинь Лина, и к нему оружие и должно было вернуться. Да и вообще, после того, как эта ветвь рода будет прервана окончательно, самое место Суйхуа будет в храме предков Башни Кои.
От таких мыслей Цзинь Лину вдруг стало не по себе. Выходило, что он тратит, возможно, последние минуты своей жизни на то, чтобы решить, который из дядей больше достоин меча и права отомстить. Это неожиданно показалось ему совершенно абсурдным.
- Впрочем, всё равно. Можешь уничтожить его так же, как уничтожил моих родителей. Хватит уже разговоров, дерись!
И он направил в клинок духовные силы, заставляя лезвие засиять золотым светом, и сам сделал первые шаги навтречу противнику и выпад, пытаясь дотянуться остриём до его груди.
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]http://i.piccy.info/i9/171d8bf0c0e7f5bb9953e5849e1d6501/1598646166/91048/1355929/tumblr_pxh4923qKJ1qkcxtwo5_400_1_.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Первый удар не достиг цели, но, конечно, Цзинь Лин не собирался так просто сдаваться. На краю крыши он остановился легко - стилю боя, может, недоставало силы, но ловкость и маневренность всегда были его преимуществами. Он развернулся, готовясь отразить удар в спину, но вместо этого увидел что-то совершенно неправильное.
- Ч...что это ты...
Впервые в жизни его противник, вместо того, чтобы воспользоваться секундным промедлением для атаки, воспользовался им для того, чтобы раздеться. И он никогда не слышал о том, чтобы Призрачный Генерал применял такую тактику раньше - даже вообразить такое было бы форменным непотребством. Так или иначе, она вполне могла бы принести ему победу, потому как, пораженно застыв, Цзинь Лин потерял несколько ценнейших мгновений, которые в любом другом бою стоили бы ему жизни. Мелькнула мысль, что если бы дядя увидел этот, с позволения сказать, поединок, переломанными ногами не обошлось бы. С концентрацией у Цзинь Лина вечно были проблемы, и вот опять такой промах - значит, все уроки коту под хвост. Только противник тоже не особенно-то старался, и вместо того, чтобы ударить, воспользовавшись моментом, решил поговорить. Цзинь Лин выслушал, нахмурился непонимающе, с раздражением сжал рукоять Суйхуа и ножны того, другого меча, даже имя которого не хотел бы вспоминать.
- Ты надо мной смеешься? - возмущенно воскликнул он. - Это и называется уходить от боя!
То есть, он что, должен бегать по крыше, пытаясь поймать этого лютого мертвеца, пока тот только уворачивается, как в какой-нибудь детской игре? Это было даже более унизительно, чем разреветься тогда на лодке при всех.
- Если ты сражаешься, ты нападаешь, если ты не нападаешь, это не бой, а танцы какие-то.
Или казнь, если еще и защищаться не станет. Цзинь Лин всегда знал, что Призрачного Генерала казнили, и весь его род был уничтожен. Он никогда не сомневался в справедливости этого наказания, и уж конечно никогда не думал, что наказание запоздало на долгие годы, и ему придется собственноручно осуществлять его. Тогда, после того, как подручный Старейшины Илина объявился на горе Дафань, Цзинь Лин понял, что его родители всё ещё не отомщены, а значит, не могут обрести покой, и, конечно, он поклялся себе, что отомстит, но... Но что бы сказал отец, зная, что его меч пронзил безоружного, того, кто даже не нападает? Того, кто приложил немало сил, защищая его сына, пусть даже его об этом не просили. Дядя сказал бы: "Убей его, что ты стоишь, как благородная госпожа!" Но отец... Хуже всего было то, что Цзинь Лин не знал, что сказал бы на это его отец. Воображать мог всё что угодно, но узнать у него никогда не было шанса. К горлу опять подступил ком, и Цзинь Лин шумно втянул носом воздух. Он ведь не так уж многого хочет - просто честного поединка, почему же не может получить даже этого? Почему он обязательно должен или стать палачом, или позорно отступить?
- Неужели ты и правда шагу не ступишь без одобрения своего, - "своего хозяина" тоже почему-то не срывалось с губ так же просто, как сорвалось бы раньше, да и вообще говоря всё это, Цзинь Лин чувствовал себя препогано, а слова, становящиеся поперёк горла колом, едва удавалось выплюнуть. И всё же он говорил, стараясь ударить если уж не мечом, то хотя бы так. От слов увернуться куда сложнее. - Вэй Усяня. Чем же ты тогда отличаешься от других марионеток?
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]http://i.piccy.info/i9/171d8bf0c0e7f5bb9953e5849e1d6501/1598646166/91048/1355929/tumblr_pxh4923qKJ1qkcxtwo5_400_1_.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Призрачный Генерал и в самом деле издевался над ним. Как иначе можно было объяснить, то, что он так спокойно говорил об убийстве его отца. Цзинь Лин продолжал молчать, но сжал рукоять меча так, что та врезалась в кожу, оставляя на ней след. Клинок вновь засветился, хотя он даже не заметил, сколько сил вливает в оружие. Он имел право ненавидеть и  этим правом пользовался - не так уж важно, кто что думает на этот счёт, ненависть - слишком личное дело, чтобы позволить кому-нибудь вмешиваться. Конечно, он имел право, но услышав подтверждение этому со стороны объекта своей ненависти, был просто взбешен, а Призрачный Генерал всё продолжал говорить, спокойно и уверенно, как будто рассуждал о вещах совершенно повседневных. В какой-то момент Цзинь Лин перестал разбирать слова - они слипались друг с другом, мешались с шумом крови в ушах, теряли смысл. Но одно было не таким, как другие, и он резко вдохнул, как будто среди затягивающего его омута ухватил вдруг немного воздуха. Вот только воздух был отправлен. Цзинь Лин вновь поднял меч.
- Не смей произносить её имя. Не смей упоминать моего отца.
На этот раз не кричал - кипящая внутри злость и непонимание едва позволяли говорить, не то что кричать. И эти оправдания... Что значит, им управлял не Вэй Усянь? Даже его меч никто другой не может извлечь из ножен, а его марионеток, выходит, кто хочет, тот и перехватывает? Цзинь Лин мотнул головой, не позволяя подобраться к ней отвратительной мысли, что его нападение на старейшину Илина во время Совета кланов было не заслуженной местью, а просто... просто... Нет, если бы Вэй Усянь не был виновен в том, что ему приписывают, если бы удар не был справедливым, он бы защищался, и Ханьгуан-цзюнь защищал бы его, разве не так? Или, - подсказал где-то внутри головы ехидный дядин голос, - этого не произошло, потому что никто из них не воспринимал тебя всерьез, не желал поднимать меч на впечатлительную юную госпожу. И теперь не воспринимают: ты пытаешься их убить, а они тебя защищать. Разве это не жалкое зрелище?
Убийца его отца приближался, а Цзинь Лин всё так же стоял, направив на него меч и точно решив, что не отведёт. И не отвёл, лишь рука почти незаметно дрогнула, когда Вэнь Нин  прикоснулся грудью к острию. И всё же остановился первым. Цзинь Лин медленно выдохнул, заметив, что замер на вдохе слишком надолго.
- В этом нет нужды, - нет, не так. - Я запрещаю. Запрещаю тебе защищать меня.
Он всё ещё помнил гору Дафань и танцующую богиню, он всё ещё помнил пещеру Фумо и толпы мертвецов, казавшиеся бесконечными, он хотел бы забыть, но знал, что будет помнить. Забыть было так же невозможно, как отказаться от мести. Безвыходное положение, из которого можно было сбежать только по единственному правильному пути, но этого пути Призрачный Генерал старательно избегал, выдвигая свои условия. Цзинь Лин скривился при мысли о том, что идёт на поводу и соглашается на то, что иначе как сделкой не назвать, а затем опустил Суйхуа. Второй меч он бросил в стоящего перед ним Вэнь Нина, не беспокоясь о том, поймает ли: раз жив, пусть сам и возвращает, кому хочет. Развернулся спиной и, перед тем, как уйти, бросил через плечо.
- Когда я вернусь за тобой, ты будешь сражаться.
Потом он прыгнул, приземлился на площади, распугав празднующую толпу и, не обращая на людей внимания, ринулся прочь.
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]http://i.piccy.info/i9/171d8bf0c0e7f5bb9953e5849e1d6501/1598646166/91048/1355929/tumblr_pxh4923qKJ1qkcxtwo5_400_1_.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Недавние события обрушились на Цзинь Лина, да и весь остальной заклинательский мир настоящим горным обвалом, гул которого  стоял в ушах и по сей день. Этот обвал имел все шансы обрушить орден Ланьлин Цзинь, после смерти предыдущего главы и уничтожения его репутации стоявший на очень зыбкой почве. Целый месяц старейшины ордена пререкались, рассуждая о том, может ли прямой наследник Цзинь Гуаншаня занять его трон, будучи несовершеннолетним, и не следует ли пока определить ему наставника, который направит его на правильный путь и одновременно до поры будет представлять орден от лица его главы. Цзинь Лин точно не знал, когда они передумали, но, кажется, это случилось после того, как в Башню Золотого Карпа прибыл с визитом глава Цзян.
По окончании срока траура, его племянник принял на себя обязанности главы клана, едва ли представляя, что они значат, и тут же был погребен под горой дел, о которых раньше не имел ни малейшего понятия. Множество вещей, о которых он и не задумывался, требовали внимания, и он не всегда даже добирался к вечеру до своих комнат, чтобы отдохнуть, засыпая порой прямо над горой бумаг. Ему нужно было больше помощников, потому что те, которые сейчас находились рядом, пребывали в ничуть не лучшем состоянии, чем он сам. Однако дядя настоял на том, что слепо доверять людям, служившим Ляньфан-цзуню, нельзя, а на то, чтобы проверить каждого и, тем более, набрать новых доверенных людей и ввести их в курс дел ордена, тоже нужно было немало времени.
Единственным, что Цзинь Лин не позволил у себя отнять за попытками удержать огромную громаду клана, было самосовершенствование, так что всё свободное время, которого в день выпадало совсем немного, он проводил на тренировочном поле или стрельбище. Это давало отдых голове, и работу телу и позволяло не сойти с ума. Выверенные движения меча или несущаяся к цели стрела очищали мысли не хуже особой музыки Гусу, только всё равно приходилось возвращаться к ненавистным попыткам разобраться в цифрах или, того хуже, запутанной, как моток шелка у нерадивой служанки, политике Ланьлина, которая, похоже, и работала только потому что была такой. А это значило, что всё это ещё цветочки, и дальше будет только сложнее.
Однако в том, чтобы быть главой клана, особенно такого, как Ланьлин Цзинь, были свои преимущества. Когда Цзинь Лину понадобилось найти одного человека на обширных просторах центральной равнины, это было сделано в мгновение ока - сеть информаторов, завязанная на мелкие кланы и смотровые башни, всё ещё работала исправно. Получив сведения, в тот же день он объявил доверенным слугам, что отправляется на ночную охоту и назвал какое-то место подальше от того, куда на деле собирался.
По правде говоря, он не был уверен в том, что должен сказать. Но точно знал, что должен сказать хоть что-нибудь. Это ведь не так уж сложно, верно? Намного сложнее было бы говорить с Вэй Усянем. Нет, не "было бы", намного сложнее будет. Потому что, Цзинь Лин знал:  этот разговор ему тоже ещё предстоит.
Он сошел с меча в какой-то глуши, где даже птицы не гадили. Тёплый ветер, воздух, переполненный запахами цветов и молодых трав, зеленеющие поля - пусть и глушь, но дышится легко. Цзинь Лин уже почти забыл, как это, когда легко дышать. Дорога здесь зато была одна, так что Вэнь Нин должен был пройти по ней рано или поздно. Следовало бы посвятить медитациям время ожидания, но, наконец оказавшись вдали от своих забот, новый глава Цзинь вместо этого оперся спиной на какое-то дерево, а потом, когда ожидание затянулось, и вовсе удобно устроился  под ним, и принялся бессмысленно разглядывать клонящееся к закату солнце, лес вдали и птиц в небе. К последним, правда, присматривался больше как к мишеням, гадая, которую смог бы сбить. И за этим увлекательным занятием едва не пропустил тот момент, когда темная фигура приблизилась настолько, что возможно стало уловить звук шагов. Только тогда быстро поднялся на ноги и развернулся, вновь встретившись взглядом с Призрачным Генералом.
Все мысли о весне и правильном прицеле разом вылетели из головы. Их место заняли другие, те, от которых до сих пор сжимало горло. Только теперь уже не жаждой мести и ненавистью, а просто той болью, от которой, наверно,никогда не избавиться. Призрачный Генерал был тем самым оружием, на клинке которого запеклась кровь отца. Глупо винить меч в смерти того, чьё сердце он пронзил, но и видеть его лишний раз тяжело. Если Цзинь Лин и придумал, с чего начнет, теперь забыл напрочь, и просто безмолвно смотрел на приближающегося к нему человека, думая, что у него не хватит сил даже окликнуть его, если тот решит пройти мимо.
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]https://i.ibb.co/mNYSZZ8/Untitled-1.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Отредактировано Jin Guangyao (Понедельник, 7 сентября 00:25)

Молодым господином его теперь уже никто не называл, все быстро научились обращаться к нему как к главе клана, прекрасно понимая, что иное может быть принято за неуважение, инакомыслие, а если не повезет, то и подстрекательство к беспорядкам. Цзинь Лин не знал, откуда это взялось: сам он, конечно же, не пытался запугивать людей подобным образом, и думал, что дядя тоже не стал бы, даже ради укрепления его довольно шаткой власти. И всё равно доносы о том, как кто-то косо посмотрел в сторону Благоуханного дворца или не проявил достаточной почтительности в разговоре о новом главе, то и дело ложились ему на стол, а он не знал, что с ними делать. Может быть, привычка неусыпно следить друг за другом появилась у адептов во время правления Ляньфан-цзуня, а может ещё раньше, когда на троне восседал дед. Сколько Цзинь Лин помнил себя, в Башне Золотого Карпа всегда было немного душно, и отнюдь не только из-за сладкого аромата пионов. Но, в общем, он привык, как привык и к новому титулу, и теперь, вновь услышав "молодой господин", как будто перешагнул через незримую черту времени назад, туда, где он ещё не тащил на себе груз, бывший ему не под силу. А впрочем, совсем свободен он не был никогда, раньше его связывали другие цепи, ничуть не менее тяжёлые. Совсем недавно он искренне верил, что сможет избавиться от них несколькими ударами меча. Теми самыми, которые отправят убийц его родителей обратно к демонам.
Только вернуться назад было невозможно, и меч остался в ножнах, а Цзинь Лин сделал несколько шагов навстречу тому, кого всегда считал непримиримым врагом, подошёл совсем близко, так же близко, как тогда, в прошлую встречу на крыше, подошел к нему Вэнь Нин, чтобы дать обещание, которое исполнил, несмотря на запреты. Заговорил, впрочем, не о них.
- В прошлый раз, там, на реке, ты назвал меня другим именем, - это было так странно, что мысли то и дело цеплялись за воспоминание. Однажды Цзинь Лин попробовал спросить у дяди, что это значит, но, наверно, опять выбрал неудачный момент, и в ответ получил только тяжёлый взгляд и требование держать руку с мечом ровнее и не махать им, как юная дева веером. Наверно, он мог бы спросить ещё у кого-нибудь, но почему-то не стал. Не то чтобы боялся узнать что-то неприглядное, что скрывали от него всю его жизнь - к этому, кажется, тоже пора было привыкнуть - но это казалось чересчур личным. А теперь наконец он мог бы получить ответ из первых рук. - Почему?
Это всё, разумеется, было важно, и всё же, Цзинь Лин понимал, что начал с имени вовсе не из любопытства, а чтобы оттянуть момент, когда придется говорить о другом. О данных обещаниях, о ненависти, о прощении, о долгах - старых и новых, их было, если подумать, много, чересчур много. Было бы удобно, если бы один из них мог бы искупить другой, но это было невозможно. Слишком дорого обошёлся каждый из них, и даже кровь - чья бы ни пролилась - их не смоет. Когда-то Цзинь Лин думал иначе, но смерть младшего дяди показала, что так просто это не работает. Отец был отомщен, и истинный виновник наказан, только легче не стало ни на лян. Только хуже. Гаже. Ещё более одиноко. Из родной крови в этом мире у него остался только дядя - в общем-то единственный человек, которому вообще было до него дело. Цзинь Лин пытался начать ненавидеть ещё и Ляньфан-цзуня, чтобы радоваться воцарившейся справедливости, вместо того, чтобы думать о потере, но у него ничего не вышло. Наверно, с этим тоже придется жить.
Он молчал ещё какое-то время, собираясь с силами, заставляя слова родиться.
- Я пришел сказать спасибо, - наконец выговорил он, и память сразу же услужливо подбросила ещё кое-что. Самодовольное лицо Мо Сюаньюя - Вэй Усяня - который думал, что имеет право давать ему урок. И ведь имел же... Наверно, только поэтому урок и не забылся. - И прости.
Говорить это Призрачному Генералу в слезах - сейчас или когда-нибудь ещё - Цзинь Лин точно не хотел бы, так что лучше разделаться с этим быстро, пока не передумал.
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]https://i.ibb.co/mNYSZZ8/Untitled-1.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Есть вещи, которые невозможно исправить, говорит Призрачный Генерал.
Есть вещи, которые невозможно простить, слышит Цзинь Лин.
И опускает взгляд, потому что знает: это так. Что толку просить прощения за разрушенные жизни, если их не вернуть. За вырванный кусок собственной души, который в угоду политике просто развеяли пеплом по ветру. И всё же было бы проще, если можно было бы просто попросить о нём, отдать взамен своё - и переступить через это раз и навсегда. Но - невозможно. А это значит, Орден Ланьлин Цзинь и его глава будут и дальше нести вину за истребление мирных остатков некогда великого клана. Не первое преступление, совершенное ради чего-то наверняка важного: скорее всего, на словах ради мира, на деле для процветания клана. Но первое, которое пришлось осознать по-настоящему, первое, которому пришлось буквально в глаза заглянуть. Что дальше? Разве от него самого как от главы Ордена не ждут чего-то подобного при необходимости? Что ему делать, если перед ним однажды встанет выбор между орденом и чьими-то невинными, но чужими жизнями? Он сможет принять правильное решение? В таком выборе вообще может быть что-то правильное? Вопросов много, ответов на них не будет никогда. Точнее, ответы придется искать самому, и самому же встречаться с последствиями. Цзинь Лин хмурится - что тут скажешь - и бросает на Вэнь Нина взгляд, когда тот решается рассказать. Совсем не радостный взгляд.
- Значит, это всё-таки моё имя, - нетрудно было догадаться об этом, намного труднее принять его вместе с пониманием того, сколько ещё лжи ему скормили за все эти годы. - Дядя показательно отрекся от своего шисюна, они чуть не поубивали друг друга в поединке, а потом он подумал, что было бы неплохо, чтобы Вэй Усянь дал мне имя.
А потом решил, что просто не станет упоминать об этом, и вообще об имени. Об одной из немногих уцелевших нитей, что связывали его с матерью. Цзинь Лин почувствовал в горле ком и шумно втянул носом воздух. Это тоже было предательством - небольшим и, может, даже незначительным, если только предательство вообще может таким быть. Всё, что было связано с сестрой и братом, глава Цзян оставлял лишь  для себя, щедро делясь только ненавистью, которая на проверку тоже оказалась не настоящей. То есть, она была ненастоящей для дяди, а для Цзинь Лина, который вырос на ней, впитал ее, дышал ею с самого детства, не было ничего более реального. Очередная колонна, на которой держалось всё, что знал он о себе и о мире, шла трещинами, крошилась и грозилась вот-вот рухнуть. Сколько после этого продержится здание, Цзинь Лин не знал, и чем заменить её, не знал пока тоже. Слепое доверие - удобная вещь, но, наверно, и правда пора уже распрощаться с детством.
Скрип телеги не насторожил его, он бы вообще не обратил внимания на такую мелочь, как проезжающие мимо крестьяне, но его собеседник вдруг исчез из виду, оставляя его торчать у всех на виду или тоже прятаться где-нибудь на обочине. Он выбрал первое. Двое - пожилая пара - приветствовали его удивленным "Господин заклинатель" и поклонами, но телегу останавливать не стали, только пару раз с любопытством оглянулись на богатые одежды с клановым узором, а потом, отъехав, заговорили о бессмертных, которые наконец-то откликнулись на просьбы и прибыли, чтобы разобраться с появившимся в округе монстром. Цзинь Лину стало интересно, имеют ли они в виду Призрачного Генерала. Если нет, и здесь и правда появились проблемы, скоро кто-нибудь с башен появится, чтобы решить их. А если да... Надо бы отдать приказ, чтобы его не трогали. Хотя всегда найдется кто-нибудь, кто захочет заработать славы и золота, истребив легендарное чудовище и притащив его труп если не в Ланьлин, то хоть бы и в Юньмэн. Мысль о том, что это их трупы будут потом доставлять родным, не всем приходит в голову. Впрочем, Цзинь Лин и сам никогда особенно об этом не беспокоился.
Он бы, наверно, ещё долго продолжал стоять столбом у дороги, но Вэнь Нин заговорил опять. Воспоминание о матери заставило сердце забиться чаще, но это сравнение... Цзинь Лин не знал, как должен относиться к нему. Может, как к очередному напоминанию о том, что жизнь отдана за жизнь, и пора забыть о старом счёте? Он подошел к дереву и сел рядом. Церемонии плохо вязались с шелестом молодой листвы и легким весенним ветром. Вопросов было море, но не тех, на которые можно было ждать ответа от Призрачного Генерала. Какое-то время Цзинь Лин молча разглядывал резную крону и щурился от красных бликов, которые бросало сквозь  нее на лицо солнце, но потом всё равно не выдержал. Как бы ни прозвучал теперь этот вопрос, он должен был знать ответ, чтобы... Нет, он не мог сказать, для чего это ему.
- Ты никогда не хотел отомстить за неё? За всю свою семью?
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]https://i.ibb.co/mNYSZZ8/Untitled-1.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Цзинь Лин слушал молча, удивляясь тому, как просто это получается. Раньше перебил бы после первых же слов, а теперь выдержал немало, прежде чем посмотреть прямо в глаза Призрачному Генералу, пока тот вновь не отвел взгляд, и ответить.
- Никого она не вернёт. Но ты всё равно хотел бы, иначе бы прямо сказал, что это не так.
Недосказанность и намеки всегда так раздражали. Он ведь спрашивал не для того, чтобы уличить или обвинить - тогда зачем же это притворство? Почему бы просто не признаться? Ненависть и желание мести - такие человеческие чувства. Разве Призрачный Генерал не хотел быть чуть больше похожим на живого человека? Это могло бы помочь.
Цзинь Лин мысленно одёрнул себя. Ему-то какое дело, будет ли Вэнь Нин похож на человека? Нет, до этого ему дела не было. Наверно, просто хотелось знать, что не один он не умеет взять и простить, одним махом отбросить бессильную злость, благородно освободить свой дух и направить его к свету или демоны его знают, что ещё. Почему у других получается, а он не может? Это что - и правда первые шаги к тёмному пути? Цзинь Лин нахмурился и мотнул головой: вот ещё! Этот путь, несмотря на его очевидную лёгкость, на те силы, которые можно было бы обрести, никогда не прельщал его. Может, дело было и в воспитании, всё же с младенчества ему внушали, что любого отступника следует скормить псам безо всякой жалости. А может, в чем-то другом, в чём-то, идущем изнутри, а не привитом: мысли о таких кровавых расправах, пусть бы и над преступниками, ведь тоже не радовали. Цзинь Лин не говорил об этом дяде, зная, что тот в ответ презрительно назовёт его юной госпожой, да и просто потому что стыдился своей слабости. Думал, что преодолеет её, как только выпадет случай себя проявить, но и этого тоже не смог. Даже тогда, на горе Дафань, когда случай вроде бы выпал, просто стоял, угрожал мечом и болтал до тех пор, пока Вэй Усянь не выпустил духа, забирая у него возможность двигаться и необходимость выбирать. Почувствовал ли он тогда ярость? Или всё же облегчение? Нет, тёмный путь точно для него был закрыт.
Цзинь Лин хотел было сказать, что убитые надсмотрщики заслужили то, что получили - не ради красивых фраз, а потому что они ведь и в самом деле заслужили, своевольно подменив работы, к которым были приговорены пленники, смертью. Любой глава любого клана, столкнувшись с таким неповиновением, должен был наказать их, а уж гнев главы клана Цзинь, почувствовавшего упущенную выгоду, и вовсе был бы беспощаден. Но вовремя понял, что для человека, не понимающего философию Ордена, это прозвучит несколько цинично. И самостоятельно пришел к простому, в общем-то выводу, которому, вероятно, его и пытался учить Ханьгуан-цзюнь, долго пытался и безуспешно: иногда действительно лучше молчать, чем говорить.
- Ты не чудовище, - тихо, но твердо проговорил он наконец. - Я не собираюсь мстить тебе и... я вообще не хочу твоей смерти.
Это тоже было правдой. Теперь уже было. Место, отведенное в душе для ненависти, пустовало, и не сказать, что Цзинь Лин чувствовал себя чище от этого. Более... пустым, и это всё. Может быть, позже он найдёт, чем восполнить недостающее. Заботой о клане, например. Хотя нет, это не то, нужно что-нибудь посильнее, что-нибудь, за что можно держаться даже тогда, когда ничего другого не останется. Невольно он подумал о дяде: тому, должно быть, приходится сейчас ничуть не лучше. Но глава Цзян сам виноват, сам выбрал этот путь, а Цзинь Лину выбора никто не давал.
А ведь и Вэнь Нину тоже, - вдруг подумал он. - Однажды он умер, а потом открыл глаза и понял, что ему не позволили уйти. Что он свободен только пока призрачная флейта не натянет поводок. А потом - что поводок может взять в руки любой.
Цзинь Лин представил себе, что это случилось с ним и рассеянно обхватил плечи руками - весенний ветер, норовивший забраться за ворот, вдруг стал слишком холодным. Он хотел было спросить, каково это, только не посмел. Но ещё один вопрос был слишком важен, чтобы можно было промолчать.
- Ты не боишься? Того, что однажды кто-нибудь может найти способ... Печать ведь не уничтожена. И даже если была бы - можно ли быть уверенным, что она не будет воссоздана?
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]https://i.ibb.co/mNYSZZ8/Untitled-1.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Призрачный Генерал чуть было не начал спорить с тем, что он не чудовище. Цзинь Лин нахмурился - он вовсе не был уверен, что у него хватит сил ещё и убеждать, да и просто объяснять, почему он так сказал после всего, что произошло. Не пришлось, и то хорошо.
Между ними опять повисла тишина. Цзинь Лин ждал ответа, заранее опасаясь того, что может услышать. А услышав - только покачал головой. Уверенность, рядом с которой стояло "но", едва ли можно было назвать уверенностью. И вроде бы понятно, что никто не может знать своё будущее наверняка, но как же хотелось просто услышать, что есть гарантии. Что не придется всю жизнь ждать, когда эти подлые "если" и "но" напомнят о себе.
- Остановить... - он не заметил, что повторил это вслух. "Остановить" было почти насмешкой. Сколько человек пытались остановить Призрачного Генерала на тропе Цюнци, как раз тогда, когда над ним перехватили контроль? В отряде Цзинь Цзысюня было триста человек. Сколько из них пережили попытку "остановить"? Помня об этом, давать обещание быть осторожным казалось чистой воды лицемерием, и Цзинь Лин не стал. Не стал и обещать себе, что непременно бросится убивать Вэнь Нина. Его "спасибо", в конце концов, не было пустыми словами. Но желающие стать героями и без него найдутся, в этом сомнений нет. Он припомнил, с какой скоростью скрылся Вэнь Нин, лишь заметив на дороге одинокую телегу, и решил, что такие герои на его пути уже встречались.
- За тобой и без того ведут охоту, разве нет? Если тебе понадобится укрытие, приходи в Ланьлин, тебя никто не посмеет тронуть.
Он выпалил это на одном дыхании, не давая себе одуматься. Узнай о таком дядя, переломанными ногами дело не обойдется, но сказать так было правильно, Цзинь Лин чувствовал это так же ясно, как чувствовал на коже тепло солнечных лучей. Он - глава великого Ордена, и он имеет право принимать решения, даже если кому-то они не понравятся. Хотел добавить что-то ещё, чтобы сомнений в искренности его порыва, и в том, что он не пытается идти на хитрость, и что не передумает, не осталось. Но новый вопрос заставил его подавиться словами и резво подскочить на ноги. Да кто вообще такое спрашивает! Да ещё вот так запросто.
- Конечно, со мной всё нормально!
Пытаясь не обращать внимания на то, что кровь ударила в лицо, Цзинь Лин вспоминал, какими словами мог выдать свою слабость, и уже почти начал сомневаться в том, что искать Вэнь Нина было хорошей идеей. Что если и правда пойдут слухи? Ладно бы раньше, но теперь... Вот ещё чего не хватало для полного краха репутации Ланьлин Цзинь. Но что он такого сказал, чтобы заставить думать...
Или чего не сказал. Конечно, все перепетии, связанные с местом, которое до недавнего времени занимал Ляньфан-цзунь, были внутренним делом и не должны были выходить за стены Башни Кои. И конечно, выходили. Контролировать утечку информации было совершено невозможно, и Цзинь Лин быстро перестал удивляться, что даже главе Цзян часто известно о происходящем в Ланьлине больше, чем ему самому. Ну и, конечно, он считал, что весь мир давно в курсе, чем завершилась эта борьба за власть. Поэтому вопрос Призрачного Генерала попросту выбил его из колеи: значил ли что-то весь этот разговор, или Вэнь Нин считал, что это не более, чем праздная болтовня младшего ученика? Понял ли то, что должен был понять или... Или нужно начинать заново? Цзинь Лин нервно сжал ладонь на рукояти Суйхуа - это всегда успокаивало, говорили, что ещё с самого младенчества.
- Я глава ордена. Я теперь несу ответственность за всё... - запнулся, замолчал, глубоко вздохнул. Как же не хотелось возвращаться к тяжёлым мыслям о долге, который невозможно искупить. И соблазн по-детски заявить, что не виноват, был так велик. Пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя продолжить. - За все решения, которые принимали мой дед и младший дядя.
За решения, которые никогда во всеуслышание не будут объявлены ошибкой. Так или иначе, а они уже легли непоколебимыми камнями в стену истории не только Ланьлина, но всего мира. С историей спорить бесполезно: можно или принимать ее или, пытаясь сломать это стену, расшибить об нее лоб.
- Если у тебя остались счеты к моему клану, предъяви их мне. Никто больше не должен пострадать - ты сам это сказал.
[nick]Jin Ling[/nick][status]Sweet summer child[/status][icon]https://i.ibb.co/mNYSZZ8/Untitled-1.png[/icon][quo]ЦЗИНЬ ЛИН[/quo]

Отредактировано Jin Guangyao (Вторник, 22 сентября 20:14)