Тео очень хотелось помочь юноше, но рассветные лучи словно бы заставили его взглянуть на вчерашний день иначе. Возможно, все дело было в том, что сейчас он был вопиюще трезв. Или в том, что Тео сообразил, насколько невинен юноша и отчетливо почувствовал, насколько неподобающим было бы сейчас прикасаться к нему – для того ли, чтобы помочь с прической, умыванием и одеванием, или для чего-то иного. Разделять любезных клиентов, друзей и любовников дракон умел и обычно очень четко осознавал, кто из них кем является для него.
Обычно. Сейчас, глядя на сонного юношу, без сомнения, мучимого похмельем, Тео осознавал, что за один вечер умудрился смешать все в одну кучу. Хвала местной богине, что вчерашний вечер не завершился жаркой ночью, иначе ему было бы еще более неловко. Не потому, что юноша ему не нравился – как раз нет, и яркая рыжина, и легкий нрав, и явственная надтреснутость души составляли чудесный, манящий коктейль, от которого влюбчивый бард с легкостью бы потерял голову. Но вот сейчас, когда наступило трезвое, ясное утро, принося с собой позабытый с вечера вопрос, у кого из них нынче деньги есть, это казалось постыдно глупым. Что бы они стали делать? Нет, правда хвала богине, что все обошлось, и они, кажется, сумели остаться близкими друзьями. В случае, если они снова встретятся – в этом дракон, честно говоря, несколько сомневался, – они наверняка найдут общий язык, возможность снова спеть, пообщаться и даже посмеяться. Да, для мимолетных встреч это – самое лучшее…
Тео так задумался, что почти не участвовал в беседе, поглощая завтрак и пытаясь собраться с мыслями. Особых планов у него не было – только забрать деньги и вернуться на свой остров. Или, быть может, продолжить странствия. Например, наведаться к альвам. Судя по сидящему напротив сыну их рода, это может быть крайне занимательным.
Гораздо хуже было то, что самому дракону совершенно не хотелось уходить, но и оставаться смысла не было. Кого он будет учить, не обладая даже зачаточными знаниями о местной магии и применяя ее интуитивно, так, как привык в своем мире? Мог и прочитать, кстати. Это могло быть неплохой затеей на ближайшее будущее. Особенно если сравнивать с безвылазным сидение на острове.
Дракон очнулся только тогда, когда юноша обратился к нему напрямую, смущенно улыбнулся, чуть склонил голову:
– Прошу прощения, господин Талион, я, признаться, несколько задумался… – он склонил голову чуть набок, словно изучая того заново: не изменился ли предсказатель с ночи до неузнаваемости? – Я, увы, тоже не слишком хорошо помню, что мы вчера делали, кроме как бесконечно изливали друг другу свои горести. Потому едва ли смогу чем-то помочь вашей памяти, но вполне могу попробовать что-то сделать с вашей головной болью, если вы позволите. И если она и впрямь терзает вас так, как кажется мне, – улыбка стала чуть виноватой.
То, как юноша держал голову, как двигался, сколько они вчера вдвоем выпили, наводило мысль о неминуемом похмелье. Страдают ли ею альвы в принципе, бард не знал, и опять же очень надеялся, что подобное знание не является общеизвестным. Интересно, сможет ли он убедительно солгать в этот раз, чтобы не объяснять свое иномирское происхождение?
После нового вопроса собеседника, Тео спохватился и торопливо проверил сначала наличие инструмента, потом мечей, вздохнул с облегчением, хотя, видят боги, он не помнил, когда и как успел собраться. Он умудрился каким-то образом не забыть ни ленты, ни подвески, и даже коса лохматилась не слишком сильно! Дракон постарался сделать вид, что все идет именно так, как он и предполагал, мягко поклонился:
– Все в порядке, господин Талион. Мы можем отправляться, – с этими словами он первый покинул таверну, впервые задумываясь, помнят ли его вообще в Академии – а соответственно, станут ли платить зарплату. Вопрос был, прямо сказать, непраздный, и только ветреная сущность дракона извиняла его прежнюю легкомысленность.